Рубиновое ожерелье - Киркланд Марта. Страница 6

— Возможно, что сама идея кажется вам сейчас действительно абсурдной, Эмма, но это вовсе не значит, что этого не может быть… Проявите хоть немного благоразумия!

Эмелайн вздрогнула.

— Для вас я мисс Харрисон! И я льщу себя мыслью, что, кажется, всегда была благоразумной.

— Хорошо, — ответил Лайам, игнорируя ее заносчивый тон. — Тогда будьте благоразумной сейчас. Подумайте, что вы приобретаете, согласившись с его предложением. И клянусь, вам нечего терять!

— На этот счет, сэр, позвольте с вами не согласиться.

Лайам уже с трудом сдерживал себя. Он мог понять тонкие чувства женщины, которой сделал предложение только что встреченный мужчина. Кроме всего прочего, этому мужчине осталось жизни несколько часов, как утверждает аптекарь. Вряд ли лорд Сеймур переживет эту ночь. А неожиданное сопротивление, которое выказывала Эмелайн, было непонятно и раздражало Лайама. Ситуация такова, что у него уже не остается времени на долгие уговоры. Да и ей поздно притворяться, что она такая уж чувствительная! Лакей его кузена Вернон Брофтон весь день провел в местном пабе. Именно там он услышал о трагедии, случившейся с его светлостью. Узнав об этом, Вернон вызвал адвоката еще прежде, чем вернулся в дом.

— Очень загадочная история, — сказал адвокат, поправляя на носу толстые очки. — Просто невероятно! Но местные говорят, что так оно все и было.

— Его светлость прыгал через эту стену сотню раз, — говорил лакей, — и никогда ни одной царапины. Все согласимся, что наездник он был лихой.

Оглянувшись, Брофтон сказал, что не понимает, как это его хозяин мог упасть с лошади и разбиться насмерть.

— Особенно в тот момент, — громко добавил Брофтон, чтобы слышали все остальные, — когда его кузен, заклятый враг, решил наведаться в наши края.

— Я убежден, что это просто случайность, — сказал Чепхэм. Но его тон явно говорил об обратном, то есть что он так не думает.

— Случайность, ну да! — буркнул лакей. — Любой, у кого есть мозги, сразу поймет, что майору эта свадьба не нравилась. А если так, то, может, он решил вмешаться и остановить своего кузена.

Лайам промолчал, не желая попадаться на такую удочку. Однако он понимал, что лакей может повторить свои слова и за пределами этой комнаты, а значит, сплетня пойдет гулять дальше.

Сплетничать любят не только в свете, но и в пабах. Но разница такая, что свет меньше склонен прощать. Не одна репутация погибла всего за вечер под тихий шепот пересудов. Лайам не очень, впрочем, волновался за себя. Подобная история могла лишь придать ему таинственности, создать вокруг него романтический ореол. Но вот на шансах сестры все это могло отразиться весьма серьезно. По этой причине Лайам решил, что в интересах его семьи будет гораздо лучше, если Амброуз Уиткомб женится немедленно — все равно на ком, — прежде чем умрет. Если новой леди Сеймур потребуются деньги, чтобы она пока не появлялась в городе, то Лайам готов был заплатить. К сожалению, теперь женить его светлость было не так просто, как раньше. Число возможных невест сократилось до одной. Оранжевая кукла лежит на втором этаже пьяная в дым. Следуя указаниям Эмелайн, дворецкий действительно принес в салон бутылку бренди. Священник, разумеется, пить отказался. Но эта оранжевая женщина выпила одна всю бутылку.

Когда Лайам и Эмелайн вошли в салон, они обнаружили эту куртизанку уже пьяную. Она развалилась на софе, широко открыв рот, и громко храпела. Так как храп становился все сильнее и мешал беседе, лакей взвалил куртизанку на плечо и отнес наверх.

— Эмма… Мисс Харрисон, — сказал Лайам, понизив голос, чтобы его не услышали остальные. — Я видел, как вы ласково обращались с моим кузеном, и верю, что вы очень добрая женщина. Поэтому я хочу объяснить вам, почему сегодня приехал сюда. Пожалуйста, выслушайте меня.

Не менее чувствительная, чем любая другая женщина, к просьбе, столь мягко выраженной, особенно когда просит джентльмен красивый и благовоспитанный, Эмелайн согласилась.

— Как вам будет угодно, сэр.

Глядя на нее очень серьезно, он сказал:

— Я беспокоюсь не за себя, а за свою сестру. Она совсем юная леди, и еще не пришла в себя от удара после смерти отца.

Последние слова тронули ее душу. Эмелайн знала, что значит потерять любимого отца.

— Кордия заслуживает счастья, — продолжал Лайам. — Счастья быть молодой и любимой. Если же пойдут сплетни, что я убил Амброуза, чтобы расстроить его свадьбу, то у моей сестры не останется шансов.

Он взял ее руку в свои ладони. Тепло от его прикосновения словно тоже умоляло. Его голос околдовывал се своей нежностью.

— Неужели вы не хотите помочь?

— Сэр, — сказала Эмелайн, опустив ресницы, чтобы он не мог прочитать ее мысли. — Вы нечестно играете.

Лайам хотел улыбнуться, но все-таки смог сохранить серьезное выражение лица.

А она не дура, эта куртизанка с доверчивыми глазами! Впрочем, он был солдат и умел предугадывать действия противника. У женщины нет такого опыта. Она знает путь любви, но ей неведомы дороги войны. А он собирался выиграть эту баталию. Хотя, конечно, он отлично видел, что женщина больше выиграет, проиграв. Стараясь не улыбаться, чтобы она ни в коем случае не усомнилась в искренности его слов, Лайам осторожно спросил:

— Значит, вы сделаете то, что я хочу?

Ее глаза широко раскрылись.

— Я так не говорила! Я…

Лайам терпеливо ждал. Он следил за ней. Пусть она сама себя убедит. Лайам хорошо разбирался в человеческих страстях, он знал, что собственные аргументы самые убедительные. Несколько секунд она колебалась, потом взглянула на него своими ясными глазами.

— Если я даже соглашусь с этим странным планом, майор, вы должны знать, что брак не будет законным без соответствующих документов. Мой отец был священником в Бартолсби, и поэтому мне хорошо известно, что для законного брака нужно специальное разрешение. И этот документ действителен только в течение трех месяцев.

Лайам не понимал. Дочь священника? Невероятно! Она действительно низко пала.

— Кроме того, — продолжала Эмелайн, — имена, указанные в документе, не могут быть уже изменены.

— Сэр! — Лайам повернулся к помощнику священника и спросил: — Документы у вас?

Но на его вопрос очень быстро ответил адвокат, мистер Чепхэм.

— Документы у меня, — сказал адвокат. И спросил подозрительно: — А в чем дело?

Лайам провел Эмелайн в другой конец комнаты и усадил в кресло с высокой спинкой.

Затем он спросил мистера Чепхэма, вписаны ли имена в документ.

— Посмотрите сами, — ответил тот и, достав из внутреннего кармана сюртука сложенные бумаги, подал их Лайаму, который быстро развернул страницу и пробежал глазами по именам.

— Да, — сказал Лайам разочарованно. — Имена действительно вписаны.

Эмелайн слегка успокоилась и откинулась на спинку кресла.

— Значит, — сказала Эмелайн, — не о чем и говорить. Вы напрасно так старались, майор Уиткомб, и мне вас искренне жаль. Но я знаю, что в минуты трудных решений иногда сами небеса приходят нам на помощь. Я, безусловно, в это верю. Если бы Богу было угодно, чтобы я вышла замуж за вашего кузена, то выход обязательно нашелся бы.

Адвокат расплылся в самодовольной улыбке.

— Вы совершенно правы, мисс. Точно само провидение помогло мне сегодня узнать имя э-э… будущей невесты, прежде чем я добыл лицензию. И хотя я забыл фамилию, но клерк любезно согласился, что имени вполне достаточно.

Эмелайн взглянула на майора, но его лицо было непроницаемо.

Мне действительно очень жаль… — сказала она.

Слова замерли у нее в горле, потому что адвокат в это время продолжал:

— Агнес, — сказал он. — Простое старомодное имя, конечно, но вполне подходящее.

Эмелайн чуть не вскрикнула. Дрожащей рукой она прикоснулась к брошке с инициалами, которую снова пристегнула к своему платью. Казалось, что сейчас сама судьба водила ее пальцем по выгравированным буквам.

Майор Уиткомб внимательно следил за ней. Взгляд его синих глаз буквально прожег дыру в ее брошке.