Тайна острова Химер - Жамэ Николь. Страница 39

О, как же горько она теперь сожалела об этом! Она почти задыхалась, когда вдруг увидела его. Детендер.

До него было около метра. Целая вечность.

Сосредоточив все мысли на этом предмете, Мари как можно дальше вытянула руку.

Кончики пальцев коснулись наконечника трубки. Появилась надежда.

Она знала, что другого шанса у нее не будет — воздуха в легких осталось на считанные секунды, — и все вложила в эту последнюю попытку. Во имя веры в Лукаса, во имя любви.

Только бы опять увидеть его. Только бы глянуть…

Но пальцы ее ухватили пустоту. На глазах, затуманенных от нехватки кислорода, наконечник тихо отодвигался, словно его тянула некая рука в черной перчатке.

Если не случится чуда, она пропала.

Но чудеса бывают только в книгах.

Тогда она открыла рот, вода ворвалась в горло, в легкие, блеснули в свете фонарика вырвавшиеся пузырьки последнего оставшегося воздуха… Глаза Мари широко раскрылись… Она захлебнулась…

17

В потемневшей воде Лукаса привлекло гало, исходящее из-за уцелевшей части разрушенной стены. Надеясь обнаружить там след Мари, он энергично заработал ластами, проплыл сквозь бывшее окно, подплыл к бездвижной женщине. За очками ее маски он увидел неподвижные, лишенные жизни глаза. И тут же заметил свет фонарика, а за ним — присоединившегося к ним таинственного аквалангиста.

Тот знаком показал Лукасу ухватиться за другой конец балки, которую сам он пытался приподнять, чтобы освободить ныряльщицу. Вдвоем они легко сделали это. Лукас схватил Мари под мышки и с помощью незнакомца быстро поднял ее на поверхность.

Оба аквалангиста вышли из воды. Лукас положил свою ношу на песок.

Тот, второй, негибкой походкой подошел к ним.

Лукас сорвал с себя маску, стянул капюшон. Лицо его было искажено от горя. Он буквально задыхался, словно сраженный видом безжизненного тела Мари.

Другой мужчина тоже освободился от своего снаряжения, открылось его лицо: Эдвард. Не теряя ни секунды, он склонился над племянницей, дернул молнию ее комбинезона, обнажив торс.

— Что вы делаете, разве не видите, что все кончено? — завопил Лукас.

— Вода озера очень холодная, она охладила кровь, и сердце остановилось. Если произошло переохлаждение, то еще есть шанс заставить его заработать! Найдите что-нибудь теплое, да пошевеливайтесь же, ради Бога!

Пришедший в себя Лукас заметил старого садовника, стоящего в нескольких метрах от них. Он бросился к нему, содрал с него куртку, прокричал ему, чтобы тот немедленно нашел одеяла, и накинул куртку на жену, а Эдвард уже сильными нажатиями скрещенных ладоней на грудную клетку массировал ей сердце.

— Растирайте ей ноги и руки! — приказал Эдвард, не прекращая массаж и приготовившись делать искусственное дыхание «рот в рот».

Лукас упал на колени подле жены, и оба мужчины принялись лихорадочно возвращать Мари к жизни. Лукас перевел взгляд на мертвенно-бледное лицо с поблекшими губами, заострившимся носом и, не в силах больше вынести это печальное зрелище, повалился на песок. Тело его сотрясли безудержные рыдания.

— Слишком поздно… Мари…

Но Эдвард продолжал упрямо возвращать утопленницу к жизни. Он в последний раз отчаянно нажал на инертную грудь.

И вдруг звук, похожий на икание, вырвался из горла Мари, потом еще один, и под недоверчивыми взглядами мужчин она начала кашлять и выплевывать воду. Эдвард сразу перевернул ее на бок, облегчая выход поглощенной жидкости, и резко обратился к Лукасу, который пожирал Мари глазами, не осмеливаясь поверить в чудо:

— Кислород, быстро!

Лукас опомнился и поспешно вставил наконечник между губ Мари. Лицо ее мало-помалу розовело.

— Мари, любовь моя…

Пока она вдыхала кислород маленькими порциями и к ней медленно возвращалось сознание, он завороженно смотрел на нее, словно увидел впервые. Он вздрогнул, услышав агрессивный голос Эдварда:

— Какого черта вы здесь делали? Где вы были, когда она тонула? При погружении никогда не разделяются! Вы не знали этого?

Уязвленный Лукас возмутился:

— А вы какого черта здесь делали? Вы где были?

Одним словом, адреналин превратил страх в гнев, мужчины яростно переругивались, каждый винил другого в случившемся. Ругань прервал слабый голосок:

— Это моя вина… я не поплыла за Лукасом…

Мгновенно прекратив перепалку, Эдвард и Лукас посмотрели на беднягу, но она уже обессиленно закрыла глаза. Они молча укутали ее одеялами, которые только что принес садовник. Лукас первым прервал молчание.

— Как вы объясните ваше присутствие здесь, ведь дорога перекрыта приливом? — с ноткой подозрения поинтересовался он.

В ответ Эдвард кивнул назад. Тогда только Лукас заметил гидроплан, приводнившийся у мостков домика Фрэнка.

Они без слов донесли до него Мари. Лукас уложил ее на заднее сиденье, Эдвард отдал швартовы и уселся на место пилота. Ощущая на себе недоверчивый взгляд полицейского, тот охотно объяснил, что садовник монастыря видел, как они готовились к погружению, и позвонил ему. Зная, что в озере полно сифонов, зародившихся в колодцах старых шахт, он, кляня их неосторожность, воспользовался летательным аппаратом, так как начавшийся прилив отрезал их на много часов. Погрузился он вскоре после них, готовый прийти на помощь.

— Какая интуиция… — насмешливо произнес Лукас.

— Обычный здравый смысл, — сухо возразил Эдвард. — В этом озере уже пропали два человека, да и Мари чуть не погибла. Этого вам недостаточно?

Лукас, похоже, подыскивал контраргументы и вновь атаковал немного спустя, сказав, что ему кажется странным, что садовник позвонил не в жандармерию, а Эдварду. Занятый заполнением путевого листа, Эдвард раздраженно ответил: да, он лично после смерти Алисы попросил садовника сообщать ему обо всем подозрительном.

— Должен ли я напомнить вам, что сейчас убивают членов моей семьи? И что всякий раз это связано с озером? Не понимаю, что вы находите странного в моем поведении, — раздраженно сказал он.

Послышался охрипший от пережитого голос Мари. Стычка мужчин вконец ее измотала. Она положила руку на руку Лукаса, чтобы утихомирить его, и повернула голову к дяде.

— Мы тебя даже не поблагодарили, — выговорила она.

Лукас понял намек и скрепя сердце выдавил из себя благодарственную фразу, которую заглушил рев моторов.

Мари с беспокойством взглянула на мужа: его озлобленность в отношении Эдварда казалась ей чрезмерной, и она спрашивала себя, чем ее можно объяснить. Ведь именно на нее он должен был излить свое недовольство за допущенную ею беспечность, однако он, вероятно, щадя ее, отыгрывался на ее дяде. Она предположила, что муж, должно быть, опять страшно испугался за нее. Растрогавшись от этой мысли, она покрепче прижалась к Эдварду и улыбнулась, заметив, что он, хотя и сильно был взволнован, напускал на себя суровость.

Он кашлянул, прочищая горло, и смерил ее взглядом.

— Что тебя дернуло выкидывать трюки под водой?

Она инстинктивно подалась к иллюминатору, словно озеро, над которым они как раз летели, притягивало ее, подобно магниту.

— Что-то необычное вело меня. Два зеленых глаза, светящихся, как глаза Алой Королевы…

Внутренне она готова была держать пари, что сейчас ее муж начнет иронизировать.

Пари проиграно: Лукас лишь пожал плечами и крикнул ей, стараясь перекрыть гул моторов, что она плетет невесть что.

Эдвард быстро пришвартовал гидроплан к частному причалу, кинул Лукасу ключи от своей машины, попросив его поскорее отвезти Мари в замок, где ее уже ждал врач. Она было заупрямилась, заявив, что они поедут все вместе, но дядя, который был явно не в духе, категорично приказал прислать машину обратно. Ему нужно было закрепить аппарат, так как метеослужба дала штормовое предупреждение…

Мари почувствовала себя ребенком, которого только что отругали. Лукас поднял ее на руки, чтобы отнести в машину, — напрасно она протестовала, говоря, что чувствует себя совсем хорошо. Он отказался опустить ее. Она смирилась и воспользовалась своим положением, чтобы поцеловать его в ямочку на горле, и заодно убедилась, что это ему приятно, хотя он и пытался сохранить каменное выражение лица.