Негодная певица и некромант за клавесином (СИ) - Черная Мстислава. Страница 33

Я смыкаюруки перед собой будто пытаюсь отправить от себя волну.

Противник в плаще начинает заклинание. Нечто противоестественное, искажающее пространство. Края дыры стремительно расползаются.

Нельзя допустить разрыва!

Мой испуг словно придаёт мраку ускорение, и мрак не выплёсскивается в окружающее пространство, а уходит через расширившуюся дыру.

Я вижу, как мрак проходит через моего противника, слышу тонкий пронзительный крик. Кем бы ни был мой противник, мрак размывает его как океан слизывает рисунок на песке.

—  Карин! Как же так…

—  Опасно оказалось снаружи, —  через кашель  с трудом отвечаю я.

Кажется, я потеряла сознание. Иначе почему я не помню, как оказалась в траве? Дышать трудно, в ушах шумит. Рядом Дан, и я прижимаюсь к нему, доверчиво опускаю голову ему на плечо.

—  Что случилось?

—  В плаще…

—  Плащ вижу.

Дан встаёт. Я цепляюсь за его руку и тоже поднимаюсь. Слабость пришла и ушла, звон в ушах пропал, головокружение отпустило, и чувствую я себя лучше, чем можно было ожидать. Только вот о любой магической практики мне лучше воздержаться если не до конца дня, то до полудня точно.

Оказывается, незнакомец в плаще успел приблизиться. До него каких-то пять шагов. Незнакомца нет. В траве лежит одежда —  плащ, шарф, перчатки, сапоги.

Выдав особенно замысловатое ругательство, Дан находит палку, ворошит плащ. Откинув полу, он открывает взгляд нательную одежду.

—  Оу…

—  Прах побери.

Не узнать узор наряда эльфийского жреца невозможно. Но почему шёлк не белый, а чёрный, и узор вышит не золотом, а серебром?!

Может, одеяние —  подделка?

Дан, не притрагиваясь руками, по-прежнему действуя палкой, расправляет ворот, и из складки ткани выпадает серебряный кулон с молочно-белым полупрозрачным камнем. Дан выдаёт ещё пару ругательств.

Не утерпев, я присаживаюсь на корточки. Я стараюсь не лезть Дану под руку.

—  Здесь… прах.

—  Ты видела его живым?

—  Ты определил, что это был мужчина? Да, видела. Точнее, я видела, как он двигался, как использовал чары, но я не видела его самого. Ни лица, ни полоски кожи.

—  Кулоны с опалом носят только мужчины. У жриц-эльфиек камень кошачий глаз.

—  Не подделка? —  осторожно уточняю я.

Дан наверняка и сам о подобном подумал, но, мне кажется, сейчас та ситуация, когда лучше спросить глупость, чем не спросить, и что-то важное будет упущено.

—  Нет, —  Дан проводит над кулоном открытой ладонью. —  Во-первых, статусные артефакты подделать невозможно. Мне неизвестно ни одной успешной попытки. Во-вторых, ты ещё не умеешь так, научишься. Прах принадлежит чистокровному эльфу. Проклятье…

—  Я могу спросить, Дан?

Я понимаю, что мои вопросы неуместны…

—  Спрашивай, —  Дан поднимается и подаёт мне руку.

—  Я думала, что эльфы носят только светлую одежду. И кулон должен быть не серебряным, а золотым.

—  Поэтому я и ругаюсь. Смерть жреца на нашей территории сама по себе пахнет дурно, а выбор цвета… Ты права, эльфы одеваются только в светлое. Тёмные ткани и серебро для погребения.

—  То есть… жрец знал, что погибнет?

На самом деле не удивительно. Он рвал саму ткань мира. Каким бы сильным магом ты ни был, ты всё равно остаёшься живым существом, песчинкой перед могуществом стихии.

—  Всё хуже, Карин. Живые не облачаются в тёмную одежду. Это абсолютное правило. У нас был жрец-нежить.

Я выдаю не менее красочные ругательства —  я не могу понять масштаб катастрофы, но я не сомневаюсь, что всё гораздо хуже, чем я могу себе представить.

Дан морщится, оглядывается на экипаж.

Я тоже оглядываюсь —  кучер проснулся, крутит головой.

—  Дан… —  я хочу рассказать, что именно я видела. Я уверена, что это важно. Но Дан меня перебивает.

—  Карин, пожалуйста, нужно немедленно пригласить стражу и отравить сообщение в отделение. А должен оставаться здесь.

И что будет, если появится ещё один жрец? Дан сможет “договориться” с мраком? Ха, Дан не будет дожидаться, когда жрец завершит чары и примет меры, Дан будет действовать.

Кивнув, я оставляю Дана у калитки, а сама забираюсь в салон экипажа. И лишь, когда экипаж выезжает на соседнюю улицу, до меня доходит, что Дан очень ловко выпроводил меня из опасного места. Зачем ехать мне, когда передать сообщение может и кучер?

Ладно, если Дану спокойнее спровадить меня, я не буду спорить. К тому же именно я могу рассказать, что произошло —  кучер-то спал. Всё правильно…

Экипаж поворачивает.

Дорога до отделения стражи занимает минут десять.

—  Прибыли, сеньорита! —  обращение кучера неожиданное.

Я спускаюсь на мостовую, щурюсь от яркого солнца, брызнувшего прямо в глаза. Отделение стражи передо мной. Но едва я делаю шаг, откуда-то сбоку раздаётся крик:

—  Газета “Столичный вестник”! Сеньорита, ваш комментарий! Что происходит на кладбищах Огла? Нас поразила новая некро-эпидемия?

Глава 39

Почему он спрашивает меня?!

Никакая эпидемия нас вроде бы не поразила. Началась очень грязная возня… Но я прекрасно понимаю, что говорить об этом газетчику нельзя. А что говорить? Игнорировать неудобно, но мальчишка настолько назойлив, что я равнодушно отворачиваюсь и прохожу мимо.

—  Сеньорита! Почему вы молчите? Город в опасности? Чего нам ожидать от новой “костянки”?

Я скрываюсь в отделении стражи и выдыхаю —  за мной газетчик не идёт. Надо будет спросить у Марка, неужели лезть напролом и чуть ли не за руки хватать обычное дело? Впечателние неприятное.

—  Госпожа, чем я могу вам помочь? —  окликает меня страж. —  Кажется, я узнал вас. Вы с детьми пострадали в экипаже…

—  Я по другому поводу, господин страж.

—  Слушаю.

Мне всё выложить ему или добиваться встречи с начальником отделения? Нельзя, чтобы новость просочилась, начнётся паника.

Документы у меня… при себе. Спасибо Дану, позаботился. Я протягиваю их стражу:

—  Я ученица магистра Данта Тельви, сегодня утром мы приехали на кладбище, —  с трудом, но я вспоминаю адрес, —   и продолжили работу. Нас отвлекло появление мага, скончавшегося на месте. Вероятно, он причастен к появлению особой нежити на территории кладбища.

—  Нехорошо.

—  Магистр высказался… гораздо резче, —  упоминать, что Дан ругался словами, не принятыми в высоком обществе, я не хочу.

—  Сеньорита, я настаиваю, чтобы вы проехали до места происшествия с нами. Отделение гильдии мы проинформируем.

Я киваю.

Я не имею ничего против проехать со стражами…

Единственное, что меня царапает —  это обращение. Вроде бы надо думать о серьёзном, а мне… непривычно и неуютно быть сеньоритой. Считается, что это обращение к новой элите, и в моём кругу всегда смаковали обращение “господин” или “госпожа”.

Страж указывает мне на жёсткую лавку у стены. Вероятно, чтобы я не путалась под ногами, потому что в отделении поднимается суета. В полупустом коридоре, где были только я и дежурный, мелькают мундиры. Кто-то громко требует подать ему досье, где-то что-то с грохотом падает.

Передо мной оказывается рыжеватый юнец. По внешности и короткому статусному жезлу на поясе я понимаю, что передо мной страж-маг.

—  Сеньорита, капитан Лойверти к вашим услугам. Пожалуйста, пройдёмте. С вашего позволения, я воспользуюсь вашим экипажем. Так будет удобнее не тратить время на разговор в кабинете, а побеседовать в пути.

—  Конечно, но экипаж всё же не мой, экипаж принадлежит магистру Тельви, —  занудно уточняю я.

—  Как скажете, сеньорита, —  легко улыбается капитан. В улыбке мне чудится насмешка.

К нам присоединяется дежурный страж, и не зря. Едва я выхожу вслед за капитаном, к нам снова бросается газетчик:

—  Сеньорита, горожане вправе знать правду! Огл ждёт нашествие агрессивной нежити? Бежать завтра уже поздно?

Под градом вопросов я снова теряюсь, но дежурный страж легко успокаивает газетчика дружелюбным предложением:

—  В камеру захотел, “Вестник”?