Тридцать девять и девять (СИ) - Вестван Джим. Страница 60

Гамак из пакистанского покрывала, снятого с дивана в гостиной — бабушкино оригинальное изобретение. Светка укладывается на его середину, а двое взрослых, солидных вроде бы людей, взявшись за концы, раскачивают любительницу домашних аттракционов до тех пор, пока ей не надоест или не пора будет Светочке обедать.

Принятие пищи, как правило, сопровождается интереснейшими историями из жизни пряничных человечков, веселых поросят и русалочек в исполнении артистичного дедушки. Сколько ни силился Данил вспомнить нечто подробное из собственного детства, ничего, кроме предупреждений о грозящей низкорослости из-за недоеденного супа, на ум не приходило. Он и близко не подозревал в своем отце таких творческих способностей, ведь захватывающими рассказами дело не ограничивается, и вечерний кукольный театр за натянутыми между стульями занавесками — часть обязательной программы. А из гладильной доски, уложенной на диван, и наброшенного сверху импортного ковра посреди гостиной сооружается горка, с которой Света съезжает в большом эмалированном тазу, если на улице дождь и выйти на детскую площадку нет возможности.

Стены киевской квартиры сплошь увешаны фотографиями Светки в бесчисленных фирменных нарядах, кукольное личико которой на всех изображениях — точь-в-точь как у Данечки Давыдова в его раннем детстве, только вовсе не печальное, без сложенных домиком бровей. Да и фото все цветные, новейшими немецкими камерами сделанные.

Культ несравненной Светланы Даниловны в Киеве очевиден, его родители занимаются ею постоянно и балуют, конечно, без всякой меры. Но она все равно понимает, кто главный в ее жизни! Она с восторженным визгом бросается к Данилу каждый раз, когда они встречаются после нескольких недель разлуки, и так быстро, так заметно она меняется, и свободно уже болтает, и висит на нем в это короткое время их общения практически непрерывно. Она забирается к нему в кровать, устраиваясь «под крылышком», словно пушистый цыпленок, и засыпает под рассказы о его севастопольской жизни и службе, которые так любит слушать. Она пахнет карамелью, детским шампунем и молоком, и, наверное, от этого ее так не хочется выпускать из рук. И каждый раз, уезжая, Данил чувствует, что часть себя оставляет в Киеве.

И как бы тяжело ни было его родителям со Светкой расстаться, а жить она будет с ним. Она уже достаточно подросла, чтобы можно было отдать ее в ясли, и решить вопрос с возвращением дочери в Севастополь Данил намерен в ближайшее время. Он говорил с родителями о том, что принял наконец для себя решение. Ради того, чтобы Светка вернулась в Севастополь, он готов сделать Кире Черновой предложение. В конце концов, Кира тоже заслужила этот официальный статус, столько лет оставаясь рядом, несмотря на все его странности и отрывы.

Не случается с ним больше никаких отрывов. И ни на какие приключения больше не тянет. И на самом деле надоело самому себя обстирывать и думать о том, что купить себе на ужин. Да и девицы одноразовые давно набили оскомину. Достало уже шарахаться по злачным местам в поисках того, для чего другим не нужно даже вставать с собственного дивана. А когда захочется разнообразия, всегда есть возможность его получить. В Киеве, например. Хватит, пожалуй, унижать так преданную ему Киру историями с местными красотками.

Ведь когда-то давно, еще до той приключившейся с ним напасти, он именно так и рассуждал. Как нормальный, здоровый человек, собираясь сделать свой выбор совершенно сознательно. Что ж, теперь он снова абсолютно здоров! И все разумные аргументы — в пользу того, чтобы оформить с Кирой отношения.

Да и она очень изменилась за это время. Особенно после открытого признания своей неправоты в обвинениях Давыдова в любовной связи с Мишкиной женой. И сразу была готова во всем ему с дочерью помогать. Кира, конечно, не знала настоящей истории и, как все его друзья, была уверена, что Данила просто бросила с ребенком случайно «залетевшая» от него гулящая девка. Да и зачем Кире подробности? Она вряд ли смогла бы его понять.

И так старается Кира его поддерживать и не слишком навязываться, лишь изредка оставаясь на ночь, хотя он сам давно предлагает к нему переехать. Это удобно, в конце концов, и даже спать вместе можно вполне спокойно, не разыгрывая друг перед другом африканских страстей, просто снимая по мере потребности физическое напряжение, ну а что, собственно, нормальным взрослым людям еще нужно? Она, конечно, временами тоже переусердствует, стараясь ему угодить, не проявляя в постели излишней инициативы, из-за чего Данилу начинает казаться, будто он расшатывает под собой нечто неодушевленное. Однако в роли безжизненного мешка Кира выглядит гораздо органичнее, чем пытаясь изобразить из себя искусную блудницу.

Зато готовит Кира отменно, часто оставляя ему что-нибудь про запас, и с родителями его ладит прекрасно. Они познакомились во время их последнего визита в Севастополь и с тех пор регулярно шлют друг другу приветы. Само собой, Светкой Кира была очарована мгновенно и теперь каждый раз передает ей с Данилом подарки.

Данил понимает, конечно, куда клонит мама, интересуясь, как дела у дорогой Кирочки, и не собирается ли Данил приехать в Киев с ней вдвоем. Собирается. После официального визита в дом прославленного контр-адмирала. Ведь именно на это Кира намекает, отказываясь съезжаться до соблюдения положенных церемоний. А конкретно — до предложения руки и сердца в присутствии ее уважаемых родственников и, само собой, определения конкретной даты бракосочетания. Расписались бы, в самом деле, по-тихому… Но с Кирой так не получится.

Без вселенской гулянки контр-адмирал Чернов единственную дочь замуж не отдаст. Он вообще одно из главных осложнений в этой истории. Типичный заштампованный вояка с бронебойными шуточками времен первой мировой, признающий лишь собственное справедливое мнение, которое имеет по каждому вопросу. Мнение Кирочкиной мамы при этом полностью совпадает с контр-адмиральским, поскольку смотреть своему супругу в рот и улавливать его настроение — главное занятие в жизни этой неплохой, но совершенно безликой женщины. Будет непросто, но кто, если не изобретательный Данечка Давыдов, сумеет в кратчайшие сроки отвадить эту семейку от собственного дома? Хотя как все-таки замечательно было бы жениться еще тогда, в девятнадцать лет… У нее ведь даже не было родителей…

— Товарищи офицеры, благодарю за внимание! — вернула Давыдова к действительности долгожданная фраза начальника Политуправления, и по прокатившемуся по залу вздоху облегчения стало понятно: это лучшее из произнесенного на сегодняшнем собрании.

— Ты еще остаешься? — с искренним сочувствием спросил у Мишки Давыдов, зная, что теперь Стельников в узком кругу руководства штаба обязан будет поучаствовать в неформальном общении со свалившимся им на голову политруком. Угощение высокого гостя — дело святое, там главные вопросы обычно и обсуждаются.

— А куда деться-то? — как всегда, беззаботно ответил Мишка. — Ты забеги к нам, Ленку предупреди. Хотя она в курсе должна быть, я ей вчера говорил.

— Слушаюсь, товарищ командир, — улыбнулся Данил, пожимая знакомую руку, и мысленно поблагодарил судьбу, что в состав особо приближенных к руководству офицеров не входит. Он поспешил покинуть помещение, чтобы по дороге домой как следует обдумать предстоящее у Черновых мероприятие. Свою официальную помолвку, так сказать. Какой же цирк все это, в самом деле… Конечно, он поделится с Ленкой великой новостью о предстоящем событии. Ей, как известной сплетнице, точно должно понравиться.

Однако сюрприза не получилось. Ленка увлеченно занималась уборкой, с каким-то особенным усердием, если не сказать остервенением, надраивая дома полы, и едва кивнула в сторону появившегося в прихожей Давыдова, зашедшего в традиционно незапертую дверь.

Она молча прослушала сообщение о том, что Миша задерживается в штабе, ни одним словом Давыдова при этом не удостоив и не прервав своего содержательного занятия.

— Да ладно, Лен, на хрена тебе эта уборка после работы? — попытался Давыдов поймать ее ускользающий взгляд. — В выходные бы убрала. Или ты снова в субботу на смену собираешься?