Тридцать девять и девять (СИ) - Вестван Джим. Страница 65

— Эля! — поднялся он на ноги, оказавшись прямо перед ней. — Ты что, плакала?.. Я прошу, не прогоняй меня. Давай поговорим с тобой спокойно…

— Да… Да, давай. Поговорим… — она отступала спиной вперед вглубь своей комнаты, и он неуверенно шел за ней, стараясь сохранять дистанцию.

— Я хотел сказать, что… В общем…

— Потом, — вдруг решительно посмотрела она ему в глаза, резко остановившись. — Потом скажешь, — Эля неожиданно взяла его за руки и, потянув на себя, перехватила за плечи. — Хватит уже!

Золотая цепочка, намотанная вокруг ее шеи в два оборота — последнее, что зафиксировал он на сознательном уровне, когда стаскивал с нее тонкую блузку, сваливая прямо на стол, не в состоянии уже ни секунды потратить на то, чтобы переместиться на кровать. Ее модные брюки были сдернуты практически вместе со всеми нижними слоями одежды, она вскрикнула от первого же его толчка, после которого больше не осталось для Данила ничего, кроме этого горячего сгустка, который снова трепетал под ним и извивался.

Не нужно было больше никаких прелюдий и никаких слов. Его тело, его руки и губы помнили каждый квадратный сантиметр этой бархатной смуглой кожи, он мгновенно узнавал каждую родинку на ее нежном, гибком теле, и ему снова казалось, что ее не хватает, ее катастрофически мало по сравнению со всей силой его желания.

Он все же сделал попытку остановиться в конце первого, совсем короткого раунда их энергичного общения, но Эля, тоже не в силах его выпустить, прижалась еще сильнее, явно протестуя против прерывания с ним контакта и окончательно лишая его способности свои действия контролировать. И он перестал контролировать. И так легко, так естественно сбывались все мечты, и становились реальностью самые смелые фантазии… Он перестал думать о чем-либо вообще, полностью отдавшись силам природы, с которыми было абсолютно бесполезно бороться…

Глава 14

Когда раздался телефонный звонок, Ленка уже собиралась улечься в постель, не в силах больше изображать заинтересованность в совместном с благоверным супругом просмотре вечерних новостей. Она была снова близка к тому, чтобы начать к Мише придираться без всяких на то причин. Он раздражал ее своим спокойным тоном, своим домашним видом в разношенных тапках и потасканной майке, своей привычкой лениво потягивать пиво вприкуску с сухариками из черного хлеба под неизменный треп телеведущих. Когда уже начнутся у них какие-нибудь учения или проверки, чтоб ее дорогой муж не торчал дома все выходные! И не надо было бы притворяться счастливой беззаботной женой в то время, когда просто выть хочется. От бессилия перед собственными нелепыми, никому не нужными чувствами, от совершенно неуместной ревности и понимания, насколько все это отвратительно, пошло и неоригинально.

Впрочем, ее сегодняшнее удрученное состояние не с ревностью связано. Точнее, не только с ревностью, а еще и с реальной перспективой распрощаться с источником своих страданий навеки. Надо бы радоваться Ленке новости о том, что их особенный доктор всерьез собрался уйти из больницы после очередного скандала с жалобой от оскорбленных его хамством коллег. А выть все равно хочется.

Сколько раз просила его Ленка думать хоть капельку перед тем, как выдавать свои бесподобные шутки по поводу их криворукости, особенно в присутствии медсестер и санитарок! Но разве станет он ее просьбы слушать? Особенно имея предложение о постоянной работе в Западной Германии, и, похоже, вовсе не единственное.

А Ленка и не сомневается в проворстве иностранных клиник, которые явно отслеживают и с радостью принимают действительно стоящих специалистов. И наверняка не приходится переехавшим туда врачам считать, сколько литров бензина можно купить на свою зарплату, и по блату договариваться с торгашами о том, чтобы хоть за полцены отдавать в магазины нескончаемые коробки конфет и бутылки с алкоголем. Только он не станет о таком договариваться, даже если с голоду будет умирать, ему и предложить это язык не повернется! Он ведь вообще не способен мыслить как нормальный, благоразумный человек. Он зальет полный бак в свою машину, как только получит смехотворный аванс, а через три дня обнаружит, что ему уже не на что купить сигареты. И так смешно ему от этого будет, так весело… Он и машину-то дорогущую за границей купил сразу на все заработанные там деньги. Подумаешь, дома теперь жрать нечего. Есть же коньяк, который можно отхлебывать поочередно из горла каждой стоящей в шкафу бутылки, да и Ленка есть, и еще целый отряд преданных поклонниц, которые точно не дадут пропасть! А еще старенькие санитарки их отделений, с которыми он поразительно вежлив и тактичен. Они обожают его пуще сына родного и без конца таскают из пищеблока обеды, следя, чтобы он вовремя подкрепился.

Теперь его, похоже, интриги бездарных, но обидчивых коллег по-настоящему достали. Ленка прекрасно его понимает и абсолютно согласна с тем, что он вообще для жизни в этой системе не приспособлен, он просто сопьется здесь со временем, опустится, как многие знакомые ей талантливые люди. Задохнется в беспросветной бытовухе, не в состоянии реализоваться из-за всеобщей уравниловки, из-за общественного порицания образа жизни и поведения, которое не вписывается в установленные правила. Все разумные доводы за то, что ему нужно отсюда уезжать, но у Ленки что-то умирает внутри, что-то мучительно скручивается в комок при одной мысли о том, что все станет так же, как до его приезда. Новорожденные дети будут появляться на свет, она будет принимать их из чьих-то чужих и холодных рук… И не нужно будет больше задерживаться после смены, и сердце не будет больше выпрыгивать каждый раз от звука неповторимого низкого голоса в коридоре родильного отделения…

А он ведь ни на секунду не задумался о том, что она чувствует, узнав о его намерении уехать. Она для него не является хоть сколько-нибудь значимым аргументом в принятии этого решения. Таких, как она, у него только здесь, наверное, с десяток. А сколько еще будет… В той же Германии, например! И наверняка помоложе и поинтереснее!.. И только Кирочки Черновой с ее предсвадебным умопомешательством Ленке сейчас не хватает в телефонной трубке!

— Лена, ты не знаешь, Данил дома? — елейным голоском спросила у Ленки подруга, будто бы Стельникова приставлена за ее милым Данилкой следить. — Может, у него телефон не работает, я не могу дозвониться. Я волнуюсь, Лена, ты могла бы спуститься? Мы договаривались увидеться вечером, но он не отвечает…

— Хорошо, сейчас! — поспешно ответила Ленка, только чтоб поскорее от Киры отвязаться и, положив трубку рядом с аппаратом, направилась из квартиры.

Спускаясь по лестничному пролету, Стельникова уже поняла, что порадовать Кирочку ей будет нечем. Отчаянный вопль голодного кота раздался из-за двери, стоило тому лишь расслышать шаги в подъезде. Хорошо, что у Ленки еще со старых времен есть запасной ключ от давыдовской квартиры как раз для таких случаев, о которых в последнее время она уже и не вспоминала. Но и Давыдов обычно находил возможность позвонить Ленке и попросить покормить его питомца, если решал куда-нибудь на ночь завеяться. Ленка все, конечно, понимает, но за две недели до свадьбы такие номера выкидывать, пожалуй, чересчур! Какие же они все сволочи, эти чертовы кобели! Бесчувственные, бессовестные твари!..

— Да ладно, Кира, не заморачивайся! — как можно более веселым тоном старалась успокоить ее по телефону Ленка. — Они же в спортклуб сегодня с Магриповым ходили, потом, небось, сауна по плану, ну ты знаешь…

— Арсен еще днем вернулся, Лена! — все больше беспокоилась Чернова. — Ладно, я поняла. Надеюсь, ничего серьезного не случилось.

— Конечно, Кирочка! Что этим гадам сделается!

Ну не хотела же Ленка этого говорить, просто с языка сорвалось! Да и ладно, Кирюхе не привыкать, а Ленка хоть так выплеснет то, что внутри накипело. А кота она, пожалуй, заберет к себе. Чтобы был повод зайти потом к дорогому Данилке и высказать лично все, что она о нем думает! И о нем, и не о нем, и обо всех этих свиньях вместе взятых! Один только Миша Стельников — образцовый семьянин. Точит сухарики, запивает пивком и никуда из дому не девается. Прибила бы, честное слово!..