Плохиш для хорошей девочки (СИ) - Селезнёва Алиса. Страница 40
Окончание фразы Агата не услышала. Она, не отрываясь, смотрела на Данила. Она впервые видела его таким. С тяжёлым дыханием. С расширенными зрачками. Сегодня он не просил. Сегодня он требовал.
– Нет.
– Что нет? Думаешь, тебя не отпустят?
– Я не буду отпрашиваться.
– Почему?
«Потому что мне всего шестнадцать!» – хотелось крикнуть Агате, но она предпочла насупиться и замолчать.
– Мы долго будем заниматься этой фигнёй?
– Какой фигнёй?
– Этой! – он неопределённо махнул рукой. – Мы встречаемся почти год. И я почти год тебя жду. Ладно, на юге действительно было рано, в декабре – опасно, но сейчас-то что тебя пугает? Шестнадцать лет – это возраст согласия. Никому ни за что не влетит.
Она промолчала. Сейчас её пугал он.
– Только не говори, что всё ещё не готова. – Данил отрывисто дёрнул головой и, схватившись за телефон, отвернулся к стене. Агата всплеснула руками. Она понятия не имела, что обычно говорят в таких случаях.
– У меня никогда не было и…
– А у меня было, и поэтому меня уже достало ходить в кружок «Умелые ручки».
«Ходить куда?»
Агата поморщилась. И всё же первая половина фразы кольнула её куда сильнее, чем вторая. Агату так и подмывало спросить: «С Лерой?» Но она слишком сильно боялась услышать «да» и «не только».
– Может, сходим в кино?
– В кино из-за пандемии сейчас ограничения. Билеты продают через место.
– Тогда давай погуляем по торговому центру.
– И почему тебя вечно тянет в торговый центр? Что там делать? Заразу ловить?
Голос у Данила был сухим и грубым. С такой обидой и злостью он разговаривал с ней всего раз. На утро после расставания с Лерой…
– Мы сегодня дома хотели семьёй посидеть. Придёшь?
– Не знаю. – Закончив набирать какое-то сообщение, он резко схватил рюкзак. – Мне идти надо. Стас написал. У него какое-то дело. Сказал, чтобы я срочно дул к нему.
– Сейчас?
– Сейчас! Учителям скажешь, что у меня живот прихватило.
Агата нахмурилась и отошла в сторону. Настроение у неё было ниже, чем высота установки розеток по евростандарту. Данил ушёл и на прощанье не сказал даже «пока». Чтобы не видеть его удаляющуюся спину, она отвернулась от окна и задержала дыхание.
Глава 31
Третьего марта две тысячи двадцатого года Данил так и не пришёл в квартиру Наумовых. Агата молча смотрела на свежеиспечённый торт и не хотела задувать свечи. Стол, как водится, был богатым и ярким. Анна Георгиевна без конца травила поздравительные байки. Вадим кивал. Аля суетилась над закусками. Никто ничего не спрашивал. Все вели себя как обычно. Смеялись, ели салаты и хвалили торт. В болезнь Данила поверили. Или сделали вид, что поверили. Агата не знала, что думать, и просто таращилась в пустую тарелку. Еда застревала в горле. Кое-как дожевав кусок «Наполеона», она понуро ушла к себе
Каким-то образом букет жёлтых тюльпанов оказался в белой хрустальной вазе в центре стола у компьютера. Возможно, его поставила Анна Георгиевна, но, скорее всего, Аля. Агата не могла вспомнить, как и когда он перекочевал в её комнату. Все воспоминания о сегодняшнем дне были какими-то тёмными и мутными. Учителя объясняли новый материал, но, чего он касался, она бы не пересказала даже под пытками. Груда подарков лежала на кровати. Вот их точно принёс Вадим и даже посоветовал открыть, чтобы не убежали. Агата тогда даже не улыбнулась, а сейчас просто сбросила всё на пол и легла на пёстрое покрывало, оставив рядом только белого мышонка. Он улыбался ей по-детски беззаботной улыбкой и, когда она слишком сильно его сжимала, шептал: «Я люблю тебя». От этих слов Агате хотелось плакать.
Данил не позвонил ни в одиннадцать, ни в двенадцать, ни в час ночи. Прождав до последнего, она уткнулась в подушку и зарыдала. «Идиотка! Какая же я идиотка! Что себе навыдумывала? Что решила поберечь? Кусочек кожи между ног», – осознав последнее, Агата завыла в голос. Мать она теперь считала своим самым злейшим врагом. И как она вообще могла её послушать. Хранить? Для чего? Да кому это вообще нужно в двадцать первом веке? Разве мало девочек, которые занялись сексом раньше, чем она впервые поцеловалась. От слёз Агату трясло. Да ещё и Юля эта с её беременностью в семнадцать. Да разве все беременеют? И почему, почему она купилась на эти сказки и поверила матери? Что вообще может знать её мать? Она же старая! Ей сорок один! И она ничего, совершенно ничегошеньки не понимает в современной жизни!
– Эй, что случилось с моей Шумелкой? – Проходившая мимо Аля, услышав всхлипы, тихонько приоткрыла дверь и зашла в комнату.
Агата лежала ничком. Её плечи дрожали. Ярко-жёлтую наволочку впору было нести в ванную и выжимать.
– Всё плохо… Очень-очень плохо.
– Кто-то умер?
– Даня не звонит и не пишет.
– Ну, он же заболел. Вот выздоровеет и позвонит.
– Не позвонит! И не заболел... Я просто всем так сказала. Мы сегодня поссорились. Сильно поссорились. Он ушёл, и я боюсь, что всё…
– А почему поссорились?
От такого вопроса язык у Агаты онемел, и она сумела произнести только: «Разошлись во мнениях».
Аля покачала головой и вздохнула. Ей почему-то пришло в голову, что голубки, как она иногда мысленно называла Агату и Данила, поругались из-за нового видео какого-нибудь известного блогера.
– Всё ещё будет хорошо. Вот увидишь. Даня тебя не бросит.
Не отрывая лица от подушки, Агата снова всхлипнула. Аля легла с ней рядом и долго-долго гладила по спине, пока они вместе не задремали.
Утром Агата проспала. Данил впервые за много месяцев не разбудил её привычным звонком в девять утра. Любимая мелодия не прорезала тишину в комнате. Её телефон мирно лежал на тумбочке и не подавал признаков жизни до тех пор, пока дверь в спальню не открыла Аля.
Вскочив с кровати, Агата заметалась по комнате в поисках одежды и щётки для волос. Времени на завтрак не было. Натянув свитер и джинсы, она сделала высокий хвост и побежала на занятия так, будто за ней гнались.
На улице шёл снег. Мокрый и безрадостный. Природа бушевала. Снежинки липли к курткам прохожих, а те даже не пытались их стряхивать. Вода была повсюду. Неприятная, холодная и грязная. Данила в центре не оказалось, и по телу Агаты прокатилась волна сначала непонимания, а потом ужаса. Забыв о гордости, она позвонила ему сама. Первая. Но не получила ответа. Его телефон не был занят. Его телефон был выключен. Сбросив вызов, Агата принялась мониторить социальные сети. В последний раз Даня появлялся «ВКонтакте» как раз перед уходом из центра. Она набрала его номер ещё раз и снова услышала электронный голос, говорящий об отсутствии зоны действия сети. Паника в груди нарастала. Данил не появился на занятиях ни через десять минут, ни через час после прихода Инны Владимировны.
«Надо звонить Ларисе Сергеевне или Алексею Николаевичу, – рассуждала Агата, делая вид, что читает биографию Солженицына. Список его произведений никак не хотел укладываться в её голове, и «Корпус» вместо ракового стал роковым. – Нет… – она мысленно содрогнулась, – они же в командировке, значит, знают ещё меньше, чем я...»
– Основная идея рассказа «Матрёнин двор»…
Агата не знала основную идею этого произведения. Она даже отдалённо не представляла, кто такая Матрёна и что там случилось с её двором. Агата снова и снова думала о Даниле и решила, что сядет обзванивать больницы, как только закончится литература.
Но Данил вошёл в класс прежде, чем она схватилась за телефон.
Чуть покачиваясь, в мокрой серой куртке и с фиолетовым синяком во всю левую скулу.
– Боже мой! – только и смогла вымолвить она и прижала ладонь к губам. – Ты подрался?
Данил отвёл глаза в сторону. Уши у него покраснели.
– Вчера два придурка к девушке приставали. Я защитил.
– Понятно. – Не выдержав, она шагнула вперёд и крепко обняла его за шею. В нос ударил сильный запах перегара. Похоже, вчера он выпил. И, похоже, выпил немало. – Ты не позвонил ни вечером, ни утром. Я так беспокоилась! Боялась, что случилось что-то плохое. Почему у тебя телефон вне зоны?