Спор на недотрогу, или Я выбираю тебя (СИ) - Сергеева Ася. Страница 31

Рассматриваю, на чем мой салат разместили, сверху даже пальмочка из зелени торчит. Вообще не на тарелке! Что за наглость?!

— Самая настоящая тарелка из Кубы для тебя, Майя. Видишь ухо? Узнаешь?

— Похоже на вырезанную корку из тыквы, — трогаю так и есть.

— Я знал, что ты оценишь и узнаешь. Это вообще сейчас в тренде. В каждом элитном кафе таких тарелок полно.

Тот случай, что выдумка моя меня же съела.

— И там не хватает ложки, в мой контейнер отправилась, — еще и добавляет, посмеиваясь уже надо мной.

Ах так, ну ладно. Подумаешь, выкрутился. Легкотню просто задала.

— На основное блюдо… — так-так, чем бы с толку сбить Сомова. — Принесите мне, официант, разноцветную пасту по-мексикански. Только проверьте, чтобы было тринадцать цветов. И подайте, как положено, по ритуалу. Мне тогда ооочень понравится.

Количество цветов я называю, вспоминая этажи, куда меня в полет отправил этот летучий прыгун.

В заведениях не более трех стандартных цветов обычно используют для окрашивания макаронных изделий. Сейчас вернется и скажет, чтоб не ждала. На тебе ту, что имеется. Хватит выдумывать, вредина. Я буду с аппетитом уплетать, но сделаю вид, что не нравится, раз не то.

Жду его, жду и дожидаюсь.

Гордей приносит заказ не один, за ним следует дядька, который дует в трубу.

Тарелку ставит не передо мной, а ближе к другому стулу. Вообще ничего разноцветного там. Просто белая паста, сыром притрушена.

— Сеньора, специально для вас повар готовил из тринадцати цветов, — громко объявляет Сомов, а трубач сильнее дует, что аж уши закладывает.

— В смысле? Здесь даже трех цветов нет.

— Есть они, яркие и по-мексикански, — словно дальтоник убеждает в обратном, и садится на свободный стул.

— Где? Покажи хоть один яркий цвет?

— Проявятся в животе, когда проглотишь. Так они не видны, мексиканцы любят шифроваться. Зато ритуал ты весь сможешь увидеть! Играйте, играйте, — говорит музыканту. — А ты рот пошире открывай, — это уже мне.

— Чего?

Подхватывает на вилку спагетти, закручивает и тянется ко мне.

— По ритуалу кормит официант. Ну давай, за меня, за Гордея, за лучшего парня на свете.

— Гум-гум, — в шоке давлюсь своей пастой. — Ты совсем дурак? На нас же люди смотрят!

С соседних столов оборачиваются, вытягивая шеи. Лучше б я его пять раз гоняла за салфетками. Зачем только пробовала в тупик загонять?

— Скажи спасибо, что я не весь ритуал приволок. Там еще бубном надо дать по башке клиенту для аппетита. Но я же знаю, что потом получу от половника.

— Больше не хочууу, — смущаюсь ужасно и рот прикрываю.

— Трубач не уйдет, пока всё не съешь. Это тоже традиция. Сомовы были в Мексике, знаем, как принято, — угрожает и дальше тычет еду ко мне в рот.

Я не знаю, как мы выглядим со стороны. Хорошо, что я себя не вижу, а то бы залезла под стол. До невозможности странно и необычно, что парень меня кормит. Со мной такое в первый раз. С Гордеем столько всего происходит впервые, что мне записывать целой страницы не хватит.

И вот еще одно туда же добавляю:

— Мексиканцы добрые, они любят делиться.

Выхватываю у Гордея вилку и тоже кормлю. Не всё ж мне одной здесь позориться. Продолжаем по очереди тыкать еду. Смеемся, закрываем уши от трубача и в конце друг другу вытираем губы салфетками. Сомов первый напал, если что.

Остаюсь потом одна, и надолго меня не хватает.

Нажимаю на кнопку вызова.

Пока Гордей рядом, есть желание дразнить. Стоит ему пропасть из вида, сразу беспокоюсь и теряю терпение. Не хочется ни еды, ни напитков, ни музыкантов, которые начали петь. Только бы Сомова побыстрее увидеть.

Редкостный наглец, о котором запрещаю себе думать, ворвался в мою жизнь без спроса. Бесит, доводит до нервного тика, веселит, как никто до него.

Последнее свидание закончится, а вместо облегчения… придется отвыкать. И как-то заставлять себя не реагировать, если буду замечать его персону в женской компании. А я же глазастая, точно замечу!

Эх, лучше бы он раньше согласился на Лесю, тогда бы я не вскакивала с места, как сейчас.

Ведь только подумала, как скоро новые подружки накинутся на Сомова. И что? Его уже дергают девушки возле бара.

Хотят моего официанта украсть!

Бегу через зал и слежу. Гордей им о чем-то говорит, а эти разодетые курицы ему глазки строят. Леся бы им ощипала перья, но и я кудахтать не дам.

— Почему нельзя у тебя заказать? — мурлычет Сомову одна из куриц.

Это что ж она такое заказывать собралась, пожирая глазами красавчика? Думает, вывалила декольте, так всё можно?

— Найдите себе другого официанта! — расталкиваю всех. — Этот обслуживает только мой столик. Вам не достанется!

Поворачиваюсь к Гордею. А ему смешно, хохочет вовсю и тянет меня за собой.

— Ничего смешного! Ты же в костюме официанта, вот они и подумали. Я просто помочь хотела, только по-дружески. Не подумай, что лезу…

— Лезь и дальше. Помогать мне избавляться от других девушек, у тебя хорошо получается, — получаю разрешение от довольного Сомова, и оказываюсь к нему крепко прижатой.

— Гордей, — пытаюсь возмутиться, но что-то не выходит как надо.

— Закажи у меня танец, и мы потанцуем. Сегодня твой вечер, Майя. Не буду настаивать, — продолжает он, опаляя дыханием ухо, а я забываю вырываться под действием его хрипловатого голоса.

Эээ… понятно, что в отличие от настоящих официантов, Сомову можно всё.

А мне?

Могу ли я сама захотеть большего на последнем свидании? Зачем, ну зачем? Сама у себя спрашиваю, зная ответ. Всего лишь танец, последний и первый, если не сегодня, то когда…

— Официант, я хочу танцевать, — произношу и с облегчением понимаю, что мне действительно хотелось еще хоть чуточку побыть с ним, так вот рядом.

Гордей только кивает и ведет меня к небольшому танцполу возле музыкантов.

Даже через одежду его руки опаляют мне спину. Вдыхаю такой знакомый аромат, утыкаясь носом в воротник мужской рубашки, а выдыхаю с трудом. Навязчивые мысли, что скоро всё закончится, добавляют горечь в остроту.

Так и должно быть. Леся не простит мне. И Сомов, он со мной ведь точно несерьезно.

— Майя, я не хочу, чтобы наше свидание стало последним, — врываются его слова на мои мысли.

— А каким? Предпоследним? — отшучиваюсь я, пряча за иронией эмоции.

— Без срока и времени. Разве не видишь, как ты нравишься мне? Только для тебя я мог придумать такие свидания. Даже в официанта превратился!

Холодный душ бы сейчас не повредил. Согласна, чтобы суп мне на голову вылили. Мозги-то мои плывут и предательски плавятся. Эй, не оставляйте меня! Чем думать я буду?

— Нет… нет, я же не хотела этого, — ну вот, говорю в прошедшем времени, язык сковало следом за мозгами.

— Скажи, тебе наше свидание понравилось меньше меня? — он наклоняет лицо, и с горящими глазами ждет ответа, словно насквозь просвечивает и читает меня по слогам.

— Не могу, — обзываю себя честной дурой. — Как бы я ни хотела, но не могу. Мне понравилось больше.

Сомов старался. В своем духе, конечно. Но то что сделал нашу встречу, думая обо мне, отрицать у меня совести не хватит.

Кто он? Опытный соблазнитель или все-таки… для меня, потому что я нравлюсь?

Мне уже не верится, что можно настолько играть для забавы, даже для того, чтоб переспать. Так смотреть, как Гордей на меня, столько придумывать, самому дать себя погонять, притворяясь моим официантом. Только в своей группе я знаю несколько однокурсниц, которые побегут к нему, только он свистнет.

— И ты не угадала. Для меня тоже сегодняшний вечер стал обалденный, — поднимает руки и берет мое лицо в ладони, не переставая говорить, — Я наблюдал за тобой, любовался, мог быть рядом и понял, что хочу так и дальше…

— Официантом быть? — ой, случайно перебиваю.

— Твоим парнем быть, Майя Касаткина.

И накрывает мои губы своими. Вздрагиваю, как в парке, но вместо оттолкнуть, сама тянусь продлить, продолжить, еще хоть на чуть-чуть. Если бы поцелуи умели сжигать, то я бы сгорела до пепла. Музыка заглушает мой стон, а нежные касания его рук, кружат мою отчаянную голову.