Сложности зельеварения 2. Постскриптум (СИ) - Игнатьева Светлана Николаевна. Страница 11

Прослышав про лекаря-мага потянулись пациенты, до этого предпочитающие лечиться самостоятельно. Второй лекарь оказался большим любителем выпить, из-за чего лечебница и пришла в упадок. Доран на него ругался, грозился уволить, но терпел, потому что замены пока нет.

— Доран, я на обед, ты идешь? — заглянула в открытую дверь лекарской.

— Да, сейчас закончу и тоже подойду.

Я кивнула и пошла домой разогревать суп и резать пирог.

Первые дни, после вселения в новый дом, я честно старалась держаться в стороне, стараясь даже не выходить лишний раз из комнаты, когда он дома. Но на рассвете шестого дня столкнулась с соседом в коридоре, я уходила, он только пришел, посмотрела на измученную, осунувшуюся физиономию, и поняла, что пора брать его режим в свои руки.

Для начала озаботилась питанием, приготовить на двоих не сложно, занести перекусить в кабинет тоже не сложно, или вот как сейчас, напомнить, что пора поесть.

— Ммм, как пахнет, — мужчина получил по рукам и скорчив обиженную физиономию пошел мыть руки. — Кстати, там один крестьянин расплатился за прием куском мяса. Убрать на ледник или сразу будешь готовить?

— Убери пока. И у нас картошка кончается.

— Хорошо, если до воскресенья никто не принесет, схожу на рынок.

Крестьяне из близлежащих селений предпочитают рассчитываться продуктами, да и городские норовят отдать за баночку с мазью десяток яиц или тушку цыплёнка, так что с продуктами у нас проблем нет, скорее уж куда девать излишки.

— Спасибо, все было очень вкусно. Я побежал, — мужчина чмокнул меня в подставленную щеку и скрылся за дверью.

Первый раз он проделал это в лечебнице на людях, оправдывался потом, что раз уж нас считают супругами, то и вести мы себя должны соответственно. Вроде бы надо возмущаться, но это выходит у него так естественно, будто мы и правда женаты уже не один год. Так что я быстро смирилась и спокойно стала подставлять щеку для поцелуя, тем более что ничего другого он себе не позволяет.

Кроме готовки на меня постепенно легла стирка. Бытовыми заклинаниями Доран владеет не хуже меня, но стирку постоянно откладывает на потом, пока не останется последняя читая рубашка. А мне не трудно постирать его вещи вместе со своими, тем более, что воду для котла он таскает из колодца исправно.

Но самое забавное, когда Доран берется на мытье полов. Здесь он заклинаний не признает, повязывает зачем-то голову косынкой, достает добытую где-то швабру из растрепанного каната и лихо начинает ею орудовать, подтверждая свое звание пирата.

*

— Арния, взгляни, мне тут купец сегодня привез, — Доран протянул мне небольшой сверток.

Под оберточной бумагой оказалась книга — дамский роман, новенький, еще с неразрезанными страницами. Своей книжной лавки в Сорадоге не было, спроса нет. Немногочисленные книголюбы, заказывают книги в Перазме.

— Ее можно читать? — на всякий случай уточнила я, с вожделением принюхиваясь к запаху бумаги и типографской краски.

— Ну, если не нравиться, можешь печь растопить, — я с возмущением посмотрела на мужчину. Книгу в печь — это надо было такое придумать! — Я же не знаю, что ты любишь читать, просто попросил привезти что-нибудь, что нравится девушкам, — пояснил он. — Но, может, тебе такие книги не нравятся.

С приближением зимы вечера становились все длиннее и скучнее, перечитывать в двадцатый раз «Справочник травника» не тянуло, и я готова была читать что угодно, хоть «Руководство свиновода», лишь бы новое, еще не читанное.

— Спасибо, — я привстала на цыпочки и легко поцеловала Дорана в щеку, — я люблю книги разные и эту прочитаю с большим удовольствием. Все, ужин в печи, я сегодня занята, — убежала в свою комнату, чтобы погрузиться наконец в чтение.

*

Я шла по лесу, кутаясь в теплую стеганную куртку. Пожалуй, это последний мой поход в лес этой осенью. По всем приметам со дня на день можно ожидать первого снега, а там пройдет неделя, другая и белое покрывало ляжет до весны. Пока же приближение зимы чувствуется по ночным морозам, сковывающим лужи и выбеливающим инеем траву.

Сегодня я шла на болото за клюквой. Местные хорошо знают здешние болота и все ягодные места уже обобрали, но чутье травника или благосклонность лешего вывели меня на малозаметную тропку, закончившуюся укромной еланью посреди болот. Полянка так густо поросла клюквой, что казалось, кочки покраснели от ягод. В прошлый раз у меня не было с собой подходящей тары. И сегодня я шла, надеясь, что за эти два дня никто не опередил меня.

Опасность почувствовала сразу. В воздухе разлилось странное напряжение, смолкли немногочисленные птицы, затаились в опавшей листве мыши, казалось, даже деревья перестали скрипеть и шелестеть. Я тоже замерла и прислушалась. Где–то хрустнула ветка, еще раз, послышалась сдавленная ругань. Сбоку качнулась лапа ели, приглашая спрятаться под шатром из веток. Юркнула под дерево, прижалась к толстому смолистому стволу и затаила дыхание.

Их было пятнадцать мужчин разного возраста, в основном крепких, зрелых, но заметила и одного совсем молоденького, и в возрасте, седого. Одежда обычная, так одеваются крестьяне и небогатые горожане, но все с оружием, мечи, ножи за поясом, топоры, у одного заметила арбалет. Идущий в середине споткнулся и снова громко выругался.

— Тихо ты, — обернулся мужчина с арбалетом, шедший в начале группы.

— Да, ладно, здесь же никого нет, и до хутора еще далеко.

— Мало ли, пошел кто-нибудь за дровами…

— Ну, значит не вернется с дровами, — остальные загоготали.

— Тихо, я сказал! Нашли время веселиться. Вот заляжем, тогда веселитесь сколько влезет, а сейчас, чтоб ни звука!

Смешки стихли и вскоре группа скрылась за деревьями.

Еще посидела под елью, пока лес вокруг окончательно не успокоился. Сначала нерешительно цвиркнула синица, прошуршала уставшая сидеть неподвижно мышь, царапнула когтями скакнувшая по стволу белка.

Тогда я осторожно выбралась и в пояс поклонилась сначала дереву, потом лесу:

— Спасибо тебе, Хозяин леса, что предупредил, уберег от беды. Подсоби еще раз, помоги безопасно добраться до города.

После чего поспешила обратно, на ходу обдумывая услышанное. Ясно, что это те самые разбойники, из-за которых торговцы боятся ездить в одиночку. Хутор, наверное, речь шла об отдельно живущей семье. Два брата нашли подходящее место в лесу, подальше от деревень, срубили себе дома, да так и живут там со своими семьями уже лет десять. В городе появляются примерно раз в месяц, продают сыр, творог, взамен покупают муку да картошку.

В городе сразу побежала в лечебницу. Доран быстрее сообразит, как поступить и к кому обратиться, он тут уже всех знает, это я все по лесам гуляю.

Мужчина внимательно выслушал мой сбивчивый рассказ, потом выглянул в коридор:

— Марти, запрягай Гнедого, — велел он кому-то. — Хотя, лучше седлай, быстрее будет.

Он начал укладывать в походную сумку инструменты и зелья для первой помощи.

— А куда мы? — думала, что он в первую очередь отправится к градоначальнику, но Доран покачал головой.

— Я поеду в гарнизон, на городскую стражу надежды мало. Ты остаешься здесь. Проследи, чтобы кто–нибудь из младших лекарей остался дежурить, а то разбегутся по домам, как только я уеду.

Проводив лекаря, проверила палаты и сходила, умылась и переоделась сама. Если будут раненые, то моя помощь тоже не помешает.

Сначала я была уверена, что Доран съездит, все расскажет и вернется в лечебницу. Но спустя три часа, до меня дошло, что этот неугомонный наверняка сам отправился на задержание бандитов.

Чтобы хоть чем-то занять себя, перемыла полы в травницкой, а потом и в доме. Начала было готовить обед на завтра, но почти сразу бросила, еда требует внимания, а я сейчас мыслями там, в лесу.

Сумерки перешли в вечер, а затем в ночь. Я легла одетая на кушетке в кабинете Дорана, понимая, что ожидание может затянуться, но глухая тревога никак не давала заснуть, заставляя прислушиваться к звукам, доносящимся с улицы. Несколько раз подскакивала, услышав запоздалый стук копыт, но каждый раз тревога оказывалась ложной.