Мама, это ты? (СИ) - Соломахина Анна "Fjolia". Страница 35

— Это очень хорошо, — улыбнулся я. — Надеюсь, память быстро восстановится, потому что у меня на тебя серьёзные планы.

И так на неё многозначительно посмотрел, что она смутилась. Эх, если бы руки не были заняты голодной зверушкой, я бы сейчас взял её личико в ладони, погладил бы пальцами тонкий носик, очертил бы губки, а потом…

— Кри! — прервал мои влажные мечты малыш.

Потом он сыто рыгнул, свернулся калачиком в чаше ладоней и… заснул.

— К-какие планы?— Полина удивлённо моргнула.

— Восстановить твой статус-кво, например, — начал я издалека. — Насчёт твоего феномена я склоняюсь к мысли, что лучше не рисковать и оставить всё в тайне, поэтому нам предстоит новая свадьба.

— Что? — прошептала девушка, явно не веря своим ушам.

— Свадьба, говорю, и первая брачная ночь… — Плотоядно облизнулся, ибо ночь хотелось реализовать уже сегодня. — Да, определённо со свадьбой тянуть не стоит. Но сначала нужно найти твою мать.

— Мою мать? — Полина задумалась, аккуратно погладила химеру указательным пальчиком, а потом подняла на меня сияющий взгляд. — Я вспомнила! Да, у меня есть мать!

Сказала и… заплакала. А я сидел дурак-дураком и даже обнять её не мог из-за спящей химеры. Подумав, решительно встал, аккуратно положил малыша в тёплое тряпичное гнёздышко, которое мы устроили ему из махрового полотенца и в котором он не особо-то желал сидеть, притянул Полину к себе. Принялся гладить её тонкие плечи, спину, содрогавшуюся от рыданий.

— Вам не понять, — очередной всхлип. — Я всю жизнь была одной. Не помнила ни папы, ни мамы, не говоря уже о ком-либо ещё.

Жгучие слёзы тут же промочили тонкое полотно рубашки, вызывая сочувствующий вздох.

— Любимая, очнись. — Я провёл руками по её встрёпанным волосам, взял в ладони заплаканное личико. — Это не твоя жизнь, Катя, а просто воспоминания Полины. Да, девушку безумно жаль, особенно учитывая, что она в какой-то момент умерла, а душа её ушла из тела, но ты как-то умудрилась его занять! И суметь оживить! И крайне важно вспомнить всё, потому что это настоящий прорыв.

Кажется, её взгляд начал проясняться. В тусклом свете фонаря мне показалось, что глаза наливаются зеленью… Надеюсь, что всё-таки не показалось.

— Олежа, — прошептала она изумлённо. — Ты… Я… А дети?

— Дети ждут тебя, дорогая, но к ним пойдёшь завтра, они спят, а сейчас тебя жду я! — Наклонился к её покрасневшему от слёз личику, приник к губам, и в какой-то момент мне показалось, что даже её вкус изменился.

Стал таким же, каким бы у Катерины. Ну, или я выдаю желаемое за действительное.

Собственно, это всё неважно, важно, что мы снова вместе!

Нас так захватили эмоции, что мы не сразу вспомнили, что находимся не в спальне, а в саду. А на скамейке и вовсе спит маленькая химера, которая умудрилась вылупиться в самый важный момент. Кстати, насколько я помню записи, одно из её свойств – это проявление истинной сути окружающих. Удобно, особенно когда хочешь вывести кого-либо на чистую воду. Или помочь душе вспомнить, кто она такая.

Химеру мы забрали с собой в спальню. Положили на комод, а потом… потом все условности просто пали пред ликом нашей любви. Да, официально Полина всего лишь сирота и служанка, да, до сегодняшней ночи она была невинна, но какое кому дело? Завтра же поедем в храм и обвенчаемся. А сейчас между нами ничего, каждой клеточкой кожи мы ощущаем друг друга, каждой частичкой души переплетаемся, сливаемся, чтобы вспомнить всё.

Чтобы вновь стать единым целым.

Черпать друг в друге силы.

Радоваться жизни, как делали это прежде!

Глава 19. Утро старой-новой жизни

Полина Андреева – княгиня Катерина Репнина

Солнечный лучик ласково скользил по лицу. Пригревал. Светил в глаза сквозь сомкнутые веки, пробуждая ото сна. А сон-то был просто невероятный! Вылупившийся детёныш химеры, ловля для него мух и комаров на живца, поцелуи Олега Степановича.

И не только поцелуи…

Сладко потянулась, чувствуя приятную ломоту в мышцах. Рёбра, что характерно, не болели, а вот в том самом сокровенном месте саднило. Причём достаточно сильно, чтобы показаться сном.

— Доброе утро, любимая, — раздался голос князя возле уха.

Я чуть не подскочила от неожиданности, но мой порыв сдержали сильные руки. Мужские. Их прикосновение показалось таким знакомым, таким родным… А потом на меня лавиной обрушились воспоминания вчерашнего вечера. Точнее ночи. Долгой, полной страсти и разврата.

О, Боже, а ведь я сама к нему приставала после того, как лишилась невинности! Причём явно со знанием дела…

Кто-то пискнул, прерывая мои судорожные попытки дышать ровнее.

— Кстати, как химерёныша назовём?

Химера! Точно, я помню, как мы его положили на комод, как трогательно он жался к моим ладошкам, когда я впервые взяла его в руки. А ещё вспомнилось, что именно после контакта с ним я начала чётко осознавать, что вовсе не Полина. Нет, её воспоминания никуда не делись, но как-то притупились, на поверхность вырвалась другая личность. Катерина. Супруга Репнина Олега Степановича и мать двух замечательных ребятишек.

— Нельзя такое важное решение принимать без Павлика и Людочки. — Я таки решилась открыть глаза.

Моему взору предстал взъерошенный муж (о, как приятно так его называть!) с такой счастливой улыбкой, что не удержалась и улыбнулась сама. А потом потянулась к нему, зарылась пальцами в волосы, прижалась к губам…

— Нет, дорогой, пока не стоит углубляться, — пробормотала я, когда его рука пробралась к заветному местечку. — Полина была девушкой, а мы не особо осторожничали, так что теперь там всё саднит.

— Прости, Катюша, я слишком увлёкся, — покаянно покачал головой Олег.

— Ну, я тоже не особо учитывала состояние этого тела. Кстати, надо маме позвонить!

Попыталась вскочить, но мне опять не дали. Писк со стороны комода усилился.

— Подожди, не так быстро, — хмыкнул Олег. — Давай сначала этого оглоеда покормим, а потом займёмся делами.

Он немного неуверенно закончил свою речь, от чего я почувствовала неладное.

— Что случилось? — Всмотрелась в его глаза, пытаясь разгадать, что он скрывает.

Лицо князя приобрело откровенно виноватое выражение, отчего сердце замерло.

— Олег, ты меня пугаешь…

— Твоя мама пропала, — выдохнул он покаянно. — Моя ошибка. После того, как я вернулся из Европы, где искал нити к убийцам, она поехала домой. Не одна, конечно, в сопровождении камеристки и слуги. Я замотался с делами и совсем запамятовал, что надо бы позвонить после того, как получу сигнал о её прибытии, спросить, как добралась. Оказалось, что добралась она вовсе не домой, хотя защиту деактивировала сама, иначе я получил бы совсем другой сигнал.

Я медленно вдохнула, стараясь успокоиться и не заплакать. Выдохнула. Снова вдохнула.

— Прости меня, я был не в себе, — продолжил оправдываться Олег.

— Я не виню тебя, любимый. — Погладила его по щеке. — На тебя и так слишком много всего свалилось: моя гибель, расследование, дети, проблемы с прислугой, работа в департаменте.

— И всё же Антонида Георгиевна – не тот человек, о котором стоило забывать.

От его слов кое-что мелькнуло в голове. Смазанное воспоминание, будто я знаю, где она может быть, потому что те три месяца, что она жила в загородном поместье, пока Олег искал виновных, мы с ней постоянно контактировали. Разработали план. Искали подходящую кандидатуру на вселение.

Точно! Вспомнила!

Нужна была девушка или свободная женщина с определёнными параметрами тела, как физического, так и эфирного, чтобы не произошло отторжения. Круг поисков существенно сужался фактом грядущей смерти. Разумеется, не насильственной, убийцами мы становиться не собирались, а естественной, которая была предначертана свыше.

Спустя три месяца поисков мы наконец-то нашли Полину. Ей было предназначено стать ангелом. Что неудивительно, ведь когда её душа покинула тело, и она увидела меня, а спустя несколько секунд узнала, что происходит, то преисполнилась сочувствием. Более того, помогла войти, сама же, тепло улыбаясь, вознеслась.