Клевета - Фэйзер Джейн. Страница 42

— Что? — не понял он.

— Я предпочитаю видеть тебя рассерженным, а не печальным, — ответила она со скрытым вызовом.

— Я не расстроен. С чего ты взяла?

— Нет, расстроен. Ты полон сожаления и печали.

Он вздохнул.

— Я хочу не того, что есть. Разумеется, ты понимаешь?

Она пожала плечами.

— Я понимаю, но знай, что твоя любовь сделала меня счастливой.

Как всегда, Гаю нечего было возразить на такое утверждение. Мысль Магдален была ясной и простой. Она давно объявила ему о своей любви как об абсолюте, и рядом с этим ничто другое не было для нее по-настоящему важным.

Он удивлялся: неужели молодость придает ей такую уверенность в правильности своих чувств и поступков? Хотя в глубине души подозревал, что это не так. Магдален Ланкастерская — дочь двух знатных и властных особ, и именно они наградили ее теми чертами характера, которые сделали Магдален своевольной и самоуверенной.

Тем временем она смотрела на него своими ясными серыми глазами.

— Неужели ты на самом деле хочешь, чтобы все изменилось, любимый?

Он медленно покачал головой.

— Нет, если это означает потерять твою любовь. Я печален оттого, что не могу обладать тобой полностью и навеки.

Она улыбнулась, ее лицо осветилось радостью.

— Тогда я считаю, мы помирились?

— Да, любовь моя, помирились, — прислонившись к ней, он провел по нежному изгибу ее щеки тыльной стороной руки в перчатке: — Я отгоню от себя печаль.

Они вернулись в замок веселые и по-прежнему счастливые.

Магдален, сменившая платье на голубовато-серое бархатное, так шедшее к ее глазам, обсуждала с дворецким, какие вина следует подать к обеду, когда с зубчатых стен замка донеслись сигналы охотничьих рожков.

Она услышала первые тревожные крики, возвещавшие о приближении отряда, за ними почти немедленно последовало требование геральдического опознания.

— Кажется, у нас будут гости, — произнесла она обычным тоном, — я должна посоветоваться с управляющим. Но вместо того, чтобы исполнить сказанное, она поднялась на стену замка, чтобы самой взглянуть на прибывших.

Гай, как только услышал геральдическое опознание, поспешил на внутренний двор, где стал поджидать сержанта, чтобы тот ему сообщил, кто просит гостеприимства. Уровень приема и его личное участие будут зависеть от ранга прибывших. Тут от заметил Магдален на стене и присоединился к ней.

Они вместе смотрели вниз, на отряд, ждавший, когда через ров опустится мост. Штандарт был не знаком Гаю. Однако он слышал, как герольд дал сигнал в честь гостей.

— Это прибыл сеньор Шарль д'Ориак, состоявший в родстве с госпожой из замка Бресс и требующий гостеприимства у своей родственницы. — Послышался голос рыцаря с той стороны рва.

Гай тяжело вздохнул. Вот они и пришли. Интересно, зачем? Вряд ли в стенах замка они смогут причинить Магдален какое-то зло.

— Это тот человек, который приставал ко мне в Кале, — испуганно сказала Магдален. — Он склонял меня идти вместе с ним в сад монастыря, но я испугалась…

— Да, — быстро произнес Гай, считая, что он должен рассеять ее страхи. — Но он и на самом деле твой родственник. Оливье определил, что его мать была сестрой твоей матери. И в этом случае мы должны оказать достойный прием.

Ее лицо стало серым. Она не знала, почему так боится. Но инстинкт подсказывал ей, что этот человек опасен.

— Но я не хочу его видеть! Он принесет зло в этот дом.

Гай знал, что это правда, но должен был отрицать. Магдален и не догадывалась об угрозе Боргара в ее адрес и в адрес ее отца или об их причастности к смерти Эдмунда. Если посвящать ее в это, то нужно ей рассказать и обо всем остальном: о крови, предательстве и убийствах, сопровождавших ее появление на свет.

— Не волнуйся, — успокоил он ее, — ты не можешь отвернуться от своего кузена.

Гай сказал что-то часовому, стоящему рядом с ним, и тот побежал на нижний двор.

Герольд протрубил приветствие, и подъемный мост был опущен, а решетка поднята. Магдален, бледная, но уже успокоившаяся и решившая, что другого выхода нет, прошла с Гаем во внутренний двор, чтобы приветствовать вновь прибывших у входа в большой зал.

Шарль д'Ориак через кардергардию и арочный проход въехал на внутренний двор. Он увидел свою кузину, неподвижно застывшую рядом с лордом де Жерве, и чувство удовлетворения наполнило его. Да, она была такой, какой он ее представлял.

Меж тем в голове Магдален засела только одна мысль: «Зачем Гай заставил Оливье выяснить происхождение д'Ориака? И почему он не сказал мне ничего об этом? Ведь о нем никогда не вспоминали, инцидент в Кале больше не обсуждался, вплоть до сегодняшнего дня. И почему я ощущаю щемящее чувство, когда он въезжает во двор?»

Но не сам факт его появления вызвал у Магдален такое чувство; нет, здесь было что-то другое. Тем временем Шарль принял кубок из рук пажа. Гай выступил вперед.

— Сеньор д'Ориак, мы чрезвычайно рады вас принять у этого очага, — он ждал, что Магдален тоже поприветствует гостя, но она молча стояла сзади.

— Милорд де Жерве! — сказал Шарль и соскочил с лошади и протянул Гаю руку в знак дружеского расположения, — … я родственник госпожи Магдален де Бресс.

— Ваше родство признано, — сказал Гай, пожимая руку.

Магдален еще не сделала ни шага вперед, и чувство неловкости от такой невежливости, охватило всех, кто собрался во дворе.

Все еще не замечая протянутой руки. Магдален внимательно всматривалась в Шарля, пытаясь найти родственные черты. В его глазах она увидела саму себя. Это было явное фамильное сходство. Но почему ее сердце наполнилось таким отвращением и страхом?

— Магдален, — Гай произнес ее имя с явным упреком, и она, наконец, вышла из транса, — вы невежливо обходитесь с вашим гостем и родственником!

— Прошу прощения, сэр, — быстро проговорила она и протянула руку.

Едва коснувшись плоской ладони своего кузена, она тут же отняла руку и незаметно вытерла о свои юбки, — просто я задумалась.

Поскольку она не поприветствовала д'Ориака, все собравшиеся поняли, что хозяйка не хочет с этим спешить.

— Входите, — сказал Гай, указывая на открытую дверь в зал, — я надеюсь, что вы и ваш отряд воспользуется гостеприимством нашего зала для гостей.

— Нам доставила бы удовольствие такая любезность, — ответил д'Ориак и взглянул на кузину.

Он и его рыцари вошли вслед за Гаем в зал, где горел огонь и столы были приготовлены для обеда.

Магдален с ними не пошла, хотя знала, что совершает непростительный грех, против всех правил гостеприимства и родства, но ничего не могла с собой поделать. Войдя в свои покои, она позвала Эрин.

— Пойди к сеньору де Жерве и скажи ему, что я чувствую себя плохо и не могу присутствовать в зале сегодня.

Эрин поспешила в большой зал, где сеньор де Жерве и его гости пили вино перед камином. Разговор явно не клеился: отсутствие хозяйки было замечено всеми.

— Милорд, — Эрин украдкой подошла к Гаю.

Гай быстро на нее взглянул:

— Да?

— Я от госпожи, милорд.

— Где же она? — Эрин было ясно, что сеньор вне себя.

— Она сказала, что чувствует себя плохо, милорд, и не может быть в зале сегодня.

Губы Гая вытянулись. Он не мог понять, какую игру затеяла Магдален, но что делать, если она и дальше продолжит свое оскорбительное поведение?

— Можешь сказать госпоже, что я прощаю ее, но только до обеда, там я потребую ее присутствия за столом.

Эрин быстро ушла, и Шарль д'Ориак, который слышал этот разговор, заметил:

— Кажется, что я чем-то не угодил моей кузине. Я бы попросил прощения за мою ошибку, но я не знаю в чем дело?

— Не обращайте внимания, прошу вас, — сказал он холодно.

— Некоторые капризы требуют узды, не так ли? — любезно продолжил д'Ориак, — я заметил, что к женщинам нужен именно такой подход.

Что-то в его голосе заставило Гая насторожиться. Конечно, это едва ли было необычное чувство. Он был уверен, что такие люди, как Боргары, не причинят вреда Магдален, когда они находятся у него в гостях, а она — под его опекой. В этих стенах он мог обеспечить ей полную безопасность. Он должен был тем не менее раскрыть, какие намерения таит в себе этот официальный визит. Но как он мог это сделать, если Магдален так настроена против д'Ориака? Это не в ее характере, а просто выказывать отвращение к д'Ориаку в связи со встречей в Кале непростительно.