Жрица Анубиса (СИ) - Хохлова Жанна. Страница 63

«Если…» — с тоской подумала про себя девушка.

Камазу приступил к ритуалу, а Линда поняла, что лучше хоть что-то делать, чем мыслями сходить с ума и мечтать о возвращении домой. Уже много позднее девушка, омывшись в бане, сопровождаемая евнухом, пришла к себе в покои и устало села на кровать, радуясь, что она у неё хотя бы есть. Вообще в этом храме к людям относились по-другому, чем принято считать в общеизвестной версии истории. Но не все культы были такими мирными, как культ Инпу. Здесь царили строгость и уважение друг к другу, а возможно, тому способствовала личность жреца, ведь он с ней мог сделать всё, что ему заблагорассудится, и ему никто бы не смог препятствовать, но предпочёл приветить как дорогую ему гостью.

Линда потушила лучину и улеглась спать. Но ночь не принесла отдыха, спала она плохо из-за жары и москитов. Она уже было хотела встать, как полог, который скрывал её комнату от посторонних глаз, хотя и формально, но всё же, отодвинули, и в проходе появилась голова одного из евнухов.

— Камазу ждёт тебя, — произнёс тот и поклонился.

У девушки сердце упало куда-то вниз и бешено заколотилось в пятках.

— Что нужно нашему господину от меня? — спросила она и сама себя обругала — голос предательски дрожал, решил воспользоваться правом хозяина?

Но евнух промолчал и только почтительно поклонился. Они вышли в коридор, в котором зябко веяло прохладой, так что её тонкое одеяние нисколько не спасало её. А когда сопровождающий остановился возле комнат Камазу, то девушка тяжело вздохнула.

— Господин, рехет на пороге, — произнёс тот и бесшумно исчез.

— Проходи, дева, — промолвил тот, видимо, ожидая, когда та решится пройти внутрь.

Линда откинула тонкую завесу, отделявшую коридор и апартаменты Камазу, и вошла внутрь. Мужчина стоял возле низенького стола, облачённый в золотую парчу. Он поклонился вошедшей, как в зеркальном отражении Портер повторила за ним.

— Решил я побеседовать с тобой, рехет, — он говорил спокойно, но женским чутьём уловила волнение.

Девушка лукаво улыбнулась, и её взгляд скользнул по поверхности стола. Фрукты, лепёшки с мёдом и вино.

«Мужчины одинаковы во все времена», — подумалось ей, прежде чем их взоры встретились: её смелый, его немного смущённый, изучающий, ожидающий.

— Разделишь ли со мной трапезу? — спросил он.

Линда слегка поклонилась и присела за стол. Камазу уселся следом, всё так же глядя на неё. Они ужинали, хоть и запоздало, и вначале их разговор вернулся к сегодняшнему открытию, планам на путешествие, пока неожиданно не перетёк в личное, когда жрец осторожно спросил о том, где она жила до того, как появилась в Ассиуте и у него в храме. Учёной не хотелось врать тому, кто принял её у себя и оказал гостеприимство, но и сказать правду она не могла, потому что даже самый религиозный человек и тот, кто слепо верит в мистику, никогда бы и ни за что бы не принял рассказ о ней за истину.

— Я та, кто здесь и сейчас может помочь тебе и помогает, не ты ли, служитель Великого Тёмного, сказал мне о том, что я послана тебе им как твоя помощница? — Линда старалась держать спину ровно и говорить уверенно под горящим заинтересованно мужским взглядом.

Камазу отхлебнул из стоящего перед ним кубка жадно, Линда сделала лишь мелкий глоток.

— Я бы хотел, чтобы мы принесли клятвы перед статуями богини Исиды и Хатхор, — произнёс тот открыто, вино придало ему смелости, а девушка нравилась явно сильнее, чем следовало бы для жреца культа, где чтят невинность.

Учёная призадумалась. Её приняли в этом храме, дали приют, доверили тайну. С другой стороны, это ведь не повод выходить замуж. Портер хотелось расхохотаться, но в то же время было явно не до смеха. Камазу же расценил её молчание за растерянность и сомнения.

— Моя сестра** не будет ни в чём нуждаться, никогда, я буду верен и заботлив, как и сейчас, а наши дети будут продолжать моё дело, — жрец чуть улыбнулся и протянул Линде ладонь, ожидая, что она скрепит согласие не только словом.

Девушка не торопилась дать ответ, но руки не подала, прямо и смело смотря тому в лицо.

— Служитель Великого Тёмного, — произнесла она, — я не знаю своей судьбы, чтобы ответить тебе «да» на твоё щедрое предложение, ты — заботлив и рачителен, как господин, и я ни на миг не сомневаюсь, что любая была бы счастлива рядом с тобой…

— Но не ты… — с сожалением.

— Я всего лишь странница в этом мире, и я не знаю, куда может забросить меня моё предназначение… — мужчина вновь прервал её.

— Ты обещана Инпу? — он был озадачен.

— Я когда-то скрепила свои руки брачными узами, жрец, и я знаю, что такое — потерять дитя, — произнесла девушка, и её глаза заблестели непрошенной влагой, — мой жизненный путь непредсказуем, а ты хороший человек, Камазу, и я не хочу, чтобы ты вновь оплакивал потери.

Камазу побледнел.

— Прости меня, рехет, больше никогда не заведу я разговор о таком, — он стал печальным.

Их беседа после некоторого молчания перешла в нейтральные темы, а затем и вовсе иссякла. За порогом её ждал всё тот же евнух, чтобы сопроводить в комнату, отведённую ей, а затем, по утру, так же явиться за учёной. Её сердце беспокойно дрогнуло, как только они прошли знакомым вчерашним путём. Линда облегчённо вздохнула, когда они пропустили покои жреца, ни на секунду там не задержавшись, а остановились у малого обрядового зала, где Камазу отдавал кому-то указания. И вправду, как она могла подумать, что жрец не понял её отказа и попытался бы вновь завоевать её внимание? Зал этот полностью осветился встающим солнцем, свет от которого протянулся дорожкой к выходу, образовав столп, в котором кружились частички пыли. Линда протянула ладонь, и ей показалось, что кожа на руке заискрилась.

— Белая жрица, белая жрица, — услышала она перешёптывания за спиной и обернулась.

Из-за поворота, где располагались помещения со служительницами культа Инпу, высунулось множество маленьких чёрных любопытных головок.

— Смотрите на её волосы, они золотые! — восторженные возгласы так и сыпались из их уст, — Инпу увидит такую красоту и разом забудет о других…

Линде стало смешно от этих слов, и она вошла в полоску солнечного света, пару раз покрутилась на месте.

— Я — рехет, могу каждую их вас заколдовать за ваши слова, но я не буду этого делать, вы же хорошие девочки, — произнесла она заговорщицким тоном, — а если вы и дальше будете говорить глупости, то я запишу каждое ваше слово и передам Камазу…

— Не надо говорить Камазу, прекрасная рехет, не надо, — вновь шёпот, и они скрылись за поворотом, тем более что послышался голос самого жреца, который приглашал её войти.

В небольшом, хорошо освещённом помещении, по периметру которого стояли стройным рядом стулья с изогнутыми в виде лап различных животных ножками, а дальняя стена украшена шкурой леопарда, стояли трое мужчин. Двоих из них, Камазу и главного евнуха, она знала, но вот третий ей был неизвестен. В чёрном одеянии и ткани, скрывающей половину лица. На плече сидел сокол и крутил небольшой головкой. Линда почтительно поклонилась.

— Я говорил тебе об этой женщине, Амун, — произнёс жрец.

Мужчина, лицо которого было скрыто, вначале взглянул на Камазу, затем на Линду.

— Умеешь ли ты принимать роды, рехет? — спросил служитель Инпу, сразу переходя к делу.

Линда растерянно посмотрела на каждого из стоящих мужчин по очереди.

Примечание:

* ведьма (егип.)

** в Др. Египте муж и жена называли друг друга брат и сестра

Глава 9. Судьба и случайность

Чудо для жреца Инпу. Новоиспечённая Бахити.

— Ты когда-нибудь принимала роды, рехет? — спросил жрец Анубиса и с надеждой посмотрел на Портер.

«Теоретически, вполне возможно, у меня всё и получится», — с сомнением подумала Линда.

— Я не уверена, — ответила девушка и тут же спросила, — здесь нет разве тех женщин, что могут помочь роженице?