Посмотри, наш сад погибает - Черкасова Ульяна. Страница 49

Наконец, она распахнула её, нырнула в сени. Дверь с грохотом захлопнулась за спиной, а по всей округе пронёсся новый раскат грома. Но под крышей он уже казался не таким страшным. Велга огляделась, рассматривая высокий потолок и лестницу, ведущую из сеней в жилую часть.

– Хозяйка! – она поднялась по ступеням наверх, постучалась. – Хозяйка…

Внутри было темно, ни огонька не горело. Из-за печки вынырнула тень.

– Ты кто?

– Вел… Вильха, – пискнула она. – Хочу купить молока и…

– А, сейчас.

Тень оказалась девушкой. Она приоткрыла затвор у печи, зажгла лучину, и видно стало её круглое лицо.

– Ты со скренорцами? Не помню тебя.

– Нет, я с… другими, – не стоило говорить, что Мельця чародейка.

– Что нужно?

– Яйца, творог, молока крынку…

– Пирожки будешь?

– С крапивой? – опасливо спросила Велга.

– С крапивой, – улыбнулась девчонка.

Покрутив в руках монеты, она подумала, хватит ли этого ещё и на пирожки. Вряд ли стоило надеяться, что гребцы – эти простоватые грубые мужики с красными лицами – могли приготовить достойный ужин. Пирожки с крапивой пусть и были не слишком вкусными, но хотя бы испечёнными чистоплотной хозяйкой в обычной печи.

– Давай, – девчонка не спрашивая забрала монеты из рук Велги. – Обереги с собой есть? – вдруг спросила она, собирая продукты.

– Сол, – Велга коснулась груди, где под рубахой прятался знак Создателя.

– Выброси эту безделушку. Ох, ладно, – вздохнула она, подошла к красному углу и достала что-то с полки. – На, держи, – она вложила что-то небольшое в ладонь Велге.

Прищурившись в полумраке, Велга поднесла ладонь к лучине. Это был небольшой деревянный оберег с вырезанной головой ящера.

– Положишь у камня за воротами, – сказала девушка.

– Что это?

– Подарок Щуру. И яичко ему оставь.

Велга кивнула. Каждую весну, когда сходил лёд, батюшка бросал в воду бусы, хлеб и мёд. Прежде, говорили, бросали живых барашков, а то и вовсе юных девиц, но Пресветлые Братья запретили приносить в жертву живых.

– Он здесь тоже обитает?

– Ага, оберегает.

Стрельнула молния, и клеть залило белым светом. Велга отшатнулась, сжала в ладони оберег.

– Беги быстрее, пока не полило, – девушка сунула ей в руки корзину. – Утром посуду вернёшь.

– Хорошо.

На улице завывал ветер. Мальчишка помахал Велге рукой на прощание. За воротами, слева от дороги и вправду нашёлся камень, он был куда меньше, чем тот, что они проплывали, а рисунков на нём и вовсе не было, один только ярко-зелёный от весенних дождей мох.

Наверное, старые идолы, которым поклонялись предки, выглядели похоже. Теперь люди молились в храмах и даже имена богов упоминали со смесью страха и презрения. Велес, Перун, Мокошь, Морана… Щур не был одним из старых богов, но его, в отличие от них, не забыли.

Велга оставила на камне яйцо, положила у самого основания, вкопав в землю деревянный оберег, чтобы не унесло ветром, и коснулась камня рукой. Наверное, стоило что-то сказать, но Велга вспомнила только песенку гребцов. Эту же песенку пели по весне купцы, когда просили Щура не трогать их ладьи.

Прямо над её головой разорвалось небо. Велга едва не выронила корзину, сжалась. И первые тяжёлые капли упали на землю. Началось.

Она бросилась к дороге, побежала вниз по холму. А дождь нёсся за ней вслед, лупил крупными, словно перепелиные яйца, каплями по разгорячённой земле. Прижимая к груди корзину, Велга спешила к реке. Там уже горел костёр на стоянке чародеев. Там под возведённым навесом уже все собрались вокруг огня.

– Давай к нам, Вильха, – звонко позвала Мельця.

Она стояла под самым краем навеса и широко улыбалась. Капли летели ей в лицо, и она хохотала звонко каждый раз, как грохотал гром.

Велга влетела под навес, тяжело дыша. Змай тут же забрал у неё корзину.

– О, пирожки! – он сразу засунул руку внутрь. – Отлично. Мужики, угощаемся. А у вас что? – он направился к огню, вокруг которого собрались остальные.

– Иди к костру, – посоветовала Велге Мельця. – Согреешься.

– А ты?

Чародейка осталась там же, у плотной стены дождя, что стекал с навеса. Тёмные волосы распушились, выбились из обёрнутых вокруг затылка толстых, точно змеи кос. От влаги рубаха прилипла к плечам. Она оглянулась, звеня бубенцами в причёске.

– А мне жарко, – усмехнулась она и снова отвернулась.

С другой стороны под соседним навесом собрались скренорцы. Их было больше, они прибыли на двух судах и везли с собой товары. Верно, приказ королевы их тоже застал на полпути.

– Ты их знаешь?

Велга остановилась рядом с Мельцей, подняла руку, выставив пальцы так, что капли ударялись о них, брызгами рассыпались по ладони. Рядом с людьми гроза уже не казалась такой пугающей.

– Их хевдинга, Арна.

– Он твой друг?

– Ха! – смешок вышел горьким, и в нём прозвучало так много чувств, невысказанных и невыстраданных, что Велге стало не по себе.

Она снова посмотрела на стоянку скренорцев. Даже сквозь рокот бури и шум дождя доносились их голоса, и знакомый северный язык, язык её матери, на котором Велге пели колыбельные, всё равно показался пугающим и чужим. Инглайв разрушил всё: и её дом, и свадьбу, и будущее, и даже робкую детскую любовь к суровому северу, что взращивала в ней мать.

– Меня должны были выдать замуж за скренорца, – проговорила она задумчиво. – Я всегда мечтала уехать на север. Но… сейчас они кажутся мне такими… непонятными. Вроде бы тоже люди: голова, две ноги, две руки. А всё равно другие. Даже их улыбки. Ты замечала, что они улыбаются по-другому?

Матушка приехала с севера в Старгород много лет назад, но так и не смогла стать своей. Она не приняла Создателя. Она тосковала по дому. Она всегда выглядела чужой, нездешней, и Велгу завораживала холодная красота матери. Ей, наследнице Буривоев, не досталось ни длинных ног, ни тонких рук, ни светлых волос Осне.

– Неужели? Какие заботливые у тебя были господа. Выдать няньку сына за скренорца… богатый хоть?

– Я…

Велга улыбнулась в растерянности, лихорадочно пытаясь сочинить ложь, чтобы она показалась правдоподобной. Какая же она дура! Как она могла такое сказать?

За спиной раздался писклявый лай.

– О, Мишка, – Велга обернулась и подхватила щенка на руки.

– Он за тобой как за мамочкой, – усмехнулась Мельця. – Признал, значит, своей хозяйкой.

Мишка принялся посасывать Велге пальцы.

У щенка были грязные лапы, и она держала его осторожно, чтобы не перепачкаться. Велга с радостью опустила бы его на землю, но он вовремя появился, и можно было увести разговор в другое русло.

– Нужно его покормить, – сказала Велга.

Скоро все, включая Мельцу, собрались у костра. Гроза не думала заканчиваться, и дождь лил как из ведра, и стемнело быстро. Мир сузился до их костра и девяти человек, что собрались вокруг. Мишка заснул на постеленной мешковине рядом с огнём. Трещали ветви под котелком, и гребец по кличке Белка мешал похлёбку. Пахло недурно, но есть из общего котелка Велга брезговала и потому предпочла пирожки и яйца. Змай от неё не отставал.

– Ты поосторожнее с пирогами, – Мельця шлёпнула его рукой по животу.

– Что? – лицо Змая обиженно вытянулось. – Ты на что намекаешь?

– Да на то, что кое-кто зимой засиделся дома.

Видно было, с каким трудом он боролся с собственными желаниями. Несколько раз Змай отдёргивал руку, но всё же вернул пирог в корзину.

– Хех, – Мельця прыснула от смеха.

– Вот ты коза, – он потянул её за кончик выбившейся из косы пряди и захихикал.

– Можно к вам?

Под навес зашёл человек, встряхнул плащ, и с него полетели брызги. Он был невысок, не толст, но и не худ. Большой нос, светлые волосы, голубые, точно ледяной морской водой промытые глаза.

– Арн, сколько лет, – улыбнулся Змай и тут же вскочил с места. – Садись поближе к костру… и к нашей Мельце.