Посмотри, наш сад погибает - Черкасова Ульяна. Страница 57
И духи, заключившие с Белым сделку, звали Белого тем настойчивее, чем ближе он находился к Велге. Пришло их время: русалья седмица.
Велга присоединилась к многолюдному обозу, полному скренорцев. Их громкую речь было слышно издалека. Они не скрывались. То ли не опасались никого, то ли не знали, кого стоило опасаться. Белый наблюдал за ними издалека почти с лучину. Велгу все в обозе называли Вильхой. Девчонка оказалась хитрее, чем он думал, не назвалась настоящим именем. Вряд ли кто-либо из её спутников подозревал о Во́ронах, летевших следом за ней.
Белый решил дождаться ночи. А потом разразилась гроза и задержала в укрытии. Они поставили ушкуй на землю, накрыли его парусом, прячась от непогоды. Было темно, но, к счастью, Белый мог видеть и в кромешной тьме. Он не желал больше ждать. Нужно было как можно скорее найти Велгу. Но Галка умоляла не торопиться:
– Пусть пройдёт дождь.
– Сама же говорила, что духи могут грохнуть Велгу раньше меня.
– Да, может, обойдётся? Я же заключила сделку с ними. Она всё равно умрёт, так или иначе.
– Госпоже нужны посмертки в доказательство.
– Но всё же…
Она не видела духов Нави, бродивших вокруг их укрытия, не умела, а Белый слышал их беспокойные стоны.
– Нужно сейчас. В дождь легче замести следы. Не ходи со мной.
Он поднял край парусины.
– Подожди, – сестра схватила его за руку, и один из ушкуйников, который до сих пор не заснул, посмотрел на них с ухмылкой.
Он не мог знать, что Белый видел даже в темноте. Иначе бы не посмел так ухмыляться. Он бы и взглянуть в его сторону не посмел. Но убивать ушкуйника пока было рано. Потом.
– Не ходи, – светлые брови Галки хмурились. – Русалки всё сделают за тебя.
– Договор нельзя нарушать. Сама знаешь…
– Но… если девка умрёт, то и договор, считай, исполнен.
– Уверена? – он склонил голову к правому плечу. Галка тоже не могла видеть его взгляда, но вжала голову в плечи от одного только голоса. – Уверена, что госпожа с тобой согласится? Я вот нет. Никто не может знать наверняка. Повторить судьбу Вороны у меня нет ни малейшего желания.
– Ты не повторишь. Я не позволю…
Это прозвучало виновато, почти жалобно. Можно было подумать, что Галке стало стыдно. И Белый поверил бы в это, если бы не знал Штясту с детства.
– Позволить или не позволить может только госпожа, – он наклонился ниже, прошептал сестре на самое ухо: – Плоть – земле.
– Душу – зиме, – едва слышно ответила она по привычке.
Глаза её лихорадочно блестели.
Белый поцеловал Галку в лоб и вышел из укрытия.
Он вляпался. Не только в грязь и лошадиный навоз, но ещё и во всю эту историю с Велгой Буривой. Белый раз за разом совершал ошибки. И все вели к его гибели.
Снаружи бушевала буря. Она плевала в лицо и сдирала капюшон с головы, она в одно мгновение промочила обувь и всю одежду до последней нитки. И Белый бы замёрз, пожалуй, будь больше похож на человека. Он провёл пальцами по чешуе на рукояти ножа: холодной, как змея.
Лес раскачивался под порывами ветра. Стенали деревья. Белый прищурился. Пусть он лучше остальных видел в темноте, но дождь и ему застилал глаза.
На закате он уже проходил этот путь: через резкий каменистый овраг к тропе, поднимавшейся высоко к скалистому холму. По мягкой земле, застеленной белым мхом, между старыми деревьями, дальше, к тёмной, засасывающей бездне озера.
Белый никогда не бывал так далеко на севере. Там, где теперь хозяйничали скренорцы, вообще никто из Воронов старался не бывать. У них свои законы, свои боги. И убивают своих врагов они тоже сами.
Дождь хлестал по лицу, и ветер толкал назад, уговаривал вернуться в укрытие ушкуя. Но Белый шёл дальше. Этой ночью Велга Буривой должна была умереть. А он должен был найти её мелкого братца и навсегда закрыть договор.
На левом берегу Калины земля оказалась холоднее. Она звала иначе. На незнакомом певучем языке она отвечала на каждый шаг тяжёлыми, глухими ударами. Белый умел ходить тихо, никто бы не заметил. Но сам он чувствовал, как откликалась земля. Здесь не было могил. Здесь мёртвых предавали огню и воде. И здесь они навеки оставались блуждать среди камней.
Велга Буривой останется с ними – огоньками на болотах, голосом в песне камня. Если только он не настигнет её первой. Её жизнь взамен его. Потому что так велел договор. Потому что того пожелала госпожа. Потому что за неё заплатят полторы тысячи златых.
Стал затихать ветер. И незаметно поредел дождь.
Белый прибавил шагу. В небе посветлело: выглянул месяц, вырвал чёрные, шипастые стволы деревьев из темноты, выкрасил лес в серебро и сажу.
Он ещё ускорился. И услышал позади топот, обернулся и едва не врезался в дерево.
– Обожди, – Галка тяжело дышала. Серые, мышиные волосы прилипли ко лбу, по лицу стекала влага. – Обожди, Белый. Не надо. Пусть это сделают русалки.
– Что? С хера ли ты такая заботливая?
– Я… Там много скренорцев. Ты их видел вообще? Они все выше тебя на две головы.
– Ну спасибо.
– Может, они тебя и не убьют, но нос точно опять сломают.
– Да не ломал я нос, Галка. И ты точно это знаешь, мы выросли вместе. У меня всегда был такой нос!
– Мать мою не трогай, она у нас одна.
Им на головы с ветвей звонко падали последние капли минувшего дождя.
– Ты от меня отстанешь, в конце концов, или как?
– Пусть это сделают духи. Они разозлятся, если ты вмешаешься…
– Да что с тобой? Ты же обожаешь резать…
Послышалось пение. Ледяное, мертвенное пение грёбаных мёртвых девок, с которыми она заключила грёбаную сделку.
– Курва!
И он сорвался с места. По мху, по камням, к крутому берегу озера. Остановился в последний миг, едва не скатившись вниз. Он бы точно сломал себе шею на этом обрыве. Костры не горели. Темно. Только месяц освещал берег. А там только русалки. И никого больше. Все спали беспробудным сном.
Русалки склонились над водой и пели, пели. Белый замер на крутом обрыве. Рядом, задыхаясь, остановилась Галка. Она дышала так громко, что никак не получалось разобрать слова песни.
– Они всё сделают.
– Заткнись, – он захлопнул ей рот ладонью.
Она замычала, укусила его.
Белый поморщился, но не отпустил. И разобрал в звонких, переливчатых голосах слова старой детской песенки:
Галка вырвалась, отступила.
– Пошли отсюда на хрен. Я замёрзла.
– Заткнись, – прошипел он через плечо.
И когда уже почти поверил, что на озере было спокойно, заметил, как заволновалась вода. Забурлила. Из непроглядной чёрной глубины взметнулся длинный хвост.
– Курва…
А русалки направились ближе к нему. Они зашли в озеро уже почти по плечи. И ясно стало наконец, что они удерживали кого-то под водой.
– Курва…
Он нагнулся, чтобы стащить сапоги. Галка снова кинулась к нему, повисла на руке, упала на колени.
– Не надо! – взмолилась она. – Дай девке умереть. Пусть русалки её заберут. Госпожа всё поймёт.
Белый вырвался, схватил её за ворот, встряхнул, подтянул так, что она повисла у него в руках.
– Какого лешего, Галка? Говори, – он снова встряхнул её, прорычал в лицо: – Говори всю правду! Что ты скрываешь?
– Мой договор…
Позади что-то утробно зарычало, и вода забурлила. Но русалки пели сладко, звонко, так, что никто не смог проснуться.
А они не замолкали, призывая из глубин своего хозяина:
Галка молчала, упрямо поджав губы.
– Кто твой заказ? – Белый не выдержал, выхватил нож и приставил к её шее. – Говори!
– Ты не можешь её тронуть…
– Что? Тебе всё-таки заказали Велгу? Тоже хочешь награду за неё?
– Мой заказ – это ты!
Руки разжались сами собой. Белый попятился. А Галка, схватившись за шею, стёрла каплю крови, что успел оставить клинок. Она поджала под себя ноги.