Посмотри, наш сад погибает - Черкасова Ульяна. Страница 88
С каждым словом Велга держала голову всё выше. И взгляд её светлых глаз пылал всё ярче. Крохотная пташка в окружении воронов. Пташка, на когтях которой кровь ворона. Кто мог подумать, что она на такое решится?
– Твой договор хофет факлюшить новый договор, – насмешливо бросила Белому Здислава. – Что скафешь?
Он хотел сказать, что сможет уйти один. Сможет сейчас за пару мгновений лишить жизни и Константина и Велгу Буривой. Но увести с собой матушку и Вадзима, спасти их от погони князя ему не под силу. Даже если они сядут в лодку, люди Белозерского скоро их настигнут. Но говорить этого Белый не стал.
– Я прошу отменить договор на меня и моего брата, – повторила Велга. – Взамен я уговорю Матеуша Белозерского не преследовать вас… – последнее она почти пропищала, испугалась, что Белый не расслышал, но тот сказал:
– Легче убить Матеуша Белозерского, чем отменить заказ.
– За Матеушем стоит королева Венцеслава, – пискнула Велга. Но Белого это, кажется, ничуть не волновало. – Он её брат. Она будет мстить. Это она заказала меня и Константина вам. Она о вас знает. И если вы разозлите её, скоро все узнают о Воронах.
Белый повёл головой, скосил глаза к входу.
– Что ты сказала?
– Вас всех казнит королева, если вы тронете князя.
Белый оттолкнул её в сторону, кинулся к Вадзиму, и тот едва не упал, пытаясь увернуться.
– А?! Белый! Ты чего?!
– Говори! – зарычал тот и выхватил нож. – Говори, кто заказал Буривоев?
Вадзим закрутил головой.
– Госпожа Здислава, – выкрикнул он и сорвался с места, бросился к старухе.
Гуси с гоготом, вытянув шеи, понеслись навстречу. Вадзим пробежал мимо Велги, упал перед старухой на колени.
– Госпожа Здислава, не могу же я сказать. Нельзя же…
Гуси закружили вокруг, раскинув крылья. Велга сжалась, уворачиваясь от клювов. Птицы кричали, вопили, пока Здислава вдруг не замахнулась на них рукой. И гуси тут же с обиженным гоготом метнулись к стене.
Прижимая к груди руки, Велга оглянулась на Белого. Он остановился рядом, смерил равнодушным взглядом. Он почти поверил в её невинность. Но она такая же, как все.
Здислава поджала губы, выпячивая подбородок.
– Говори, Вадфим.
Здоровый мужик, вдвое крупнее старухи, вскинул руки в мольбе:
– Госпожа Здислава… она же накажет меня…
– Я от её лица говорю, – хмыкнула презрительно старуха. – И велю тебе вфё раффкафать.
По лицу гусляра градом тёк пот. Он оглянулся на Белого.
– Ворон, брат…
– Гофори! – визгливо вскрикнула Здислава. – Уфе столько моих деток пострадало.
– Но…
– Думаефь, я не найду виновного?
– Так Матеуш Белозерский…
Старуха крякнула точно утица.
– Матеуф Белозерский – фалкий, офлобленный уродеф. Он игруфка в руках Белой Лебёдуфки. Но вот она…
– Это она, – просипел Вадзим и зажмурился.
Никто сначала не смог понять, что он сказал.
– Что она? – переспросил Белый.
– Она. Правда. Велга всё так сказала. Белая Лебёдушка. Венцеслава Белозерская, королева Рдзении и мать наследного принца. Это она заказчица. Я же… я же говорил, что из самого Твердова шёл. Я был в Ниенскансе. Готовился к свадьбе. Меня пригласили выступить для госпожи Буривой и её жениха. А потом… грёбаная Тихая стража выкрала меня прямо из постели. Притащили в Твердов. Я спрашиваю: почему сами не заказали? Почему… но она хотела, чтобы никто не узнал. Прямо при мне совершила обряд. Чтобы… это всё грёбаная торговая война. Они боятся, что Старгород объединится с Ратиславией и выйдет из-под власти короны. А Велга… ну, она княжна, пусть и ненастоящая. Народ любит Буривоев. Он мог перейти на её сторону. И родителям… им не за что сражаться. Без детей нет будущего. Так королева сказала. Да-да, так и сказала: без детей нет будущего. Нет смысла.
С потолка посыпался песок, и в ушах раздался протяжный стон. Белый коснулся ладонью стены. Она билась, точно сердце: горячая, живая.
Из груди вырвался хриплый смех.
– Фто смеёфься? – скривилась матушка.
– Князь уже рядом. Духи их чувствуют.
Она метнулась к выходу, откинула полог. Седые волосы точно гнездо на голове. Серый платок упал с плеч под ноги, но она даже не заметила.
– Ах ты ф маленькая пигалиса, – прошипела она, сверля глазами Велгу. – Сюда, – вдруг рыкнула она и, быстро семеня, подошла к столу у стены, взяла с него старый короткий нож. – Белый… и ты, пигалиса, сюда.
Они безропотно повиновались.
– Что это значит? – робко спросила Велга.
– То и снасит, – скривилась матушка. – Руки!
Одновременно они протянули руки.
– Велга! – раздалось издалека.
Она оглянулась на вход, рука дрогнула, но матушка уже цепко схватилась.
– Будет тебе договор, – пообещала она и быстро провела ножом по ладони Велги.
Девушка ахнула, вырвалась, но матушка уже и не пыталась её удержать. Она порезала ладонь Белого.
– Скрепляйте договор, – велела она.
Войчех двигался покорно, не смея возразить. Как и всегда, когда приказывали матушка и госпожа. Он повернулся к Велге, заглянул ей в глаза, не узнавая её больше и в то же время не зная никого лучше неё. Не желая никого знать.
Она попятилась, он вцепился в её правую руку, сжал их ладони в рукопожатии крепко, больно, смешивая их кровь.
– Плоть – земле, – проговорил он.
Велга замотала головой, будто передумав. Она попыталась вырваться. Глаза её расширились, губы приоткрылись.
– Ну! – закричала матушка. – Ну!
И уже нельзя было не услышать топот копыт. Земля над головами содрогалась. И десятки голосов раздались сверху.
– Гофори!
– Душу – зиме, – прошептала Велга.
Но Белый не отпустил её руку.
– Кого ты желаешь убить, Велга Буривой? – произнёс он ледяными губами.
– Я… Велга Буривой, прошу отменить договор на мою жизнь и на жизнь моего брата Константина Буривоя и взять взамен… жизнь королевы Венцеславы…
– И? – нетерпеливо спросила матушка. – Кто фторой? Две жизни. Два догофора.
Взгляд Велги был растерянным, она переводила его с Войчеха на старуху.
– Что?! Ты не придумала? – захихикала матушка. – Не снаефь, сьей крови хосефь?
– Лендрман Инглайв, – едва дыша, сказала Велга.
И в землянке повисла тишина. Даже гуси вдруг замолчали. Только слышно было, как наверху топали дружинники.
Белый прислушался к голосам вокруг, но среди гула, доносившегося сверху, не звучал тот ледяной голос, который он узнал бы среди тысячи других. Госпожа молчала.
– Не приняла, – сказал он наконец. – Не благословила.
Матушка вдруг плюнула себе под ноги, и в землянке погас свет. Белый зашипел, когда его руки коснулась горячая нить. Матушка плела заклятие. Она связывала их ладони золотой нитью чар. Нитью судеб. И знаки на запястье снова заболели так, что Войчех едва устоял на ногах. А тьма выгорала, выжигалась, и новые знаки возникали на месте старых.
В землянку хлынул свет. Матушка стояла у полога, держа его одной рукой. Перепуганное белое лицо Велги походило на полотно.
Матушка опустилась на лавку у входа. Бледная. Уставшая.
– Вадсим, – позвала она. – Тафи мальчифку. А ты, – она стрельнула глазами на Велгу, – пигалиса, иди отсюда к лефему. И фтоб Пустофь тебя поглотила!
– Ты обещала спасти моего брата, – Велгу качало.
Белый чувствовал, как обмякла её рука в его ладони. Но говорила она на удивление твёрдо.
– Так уфе, – ухмыльнулась старуха.
Они оглянулись. Мальчишка лежал по-прежнему неподвижно на лавке, а на полу землянки так же неподвижно, как будто заснув, лежали гуси.
– Так фто? – хмыкнула самодовольно матушка. – Теперь ты уберёфься подальфе?
Нерешительно отпустив руку Войчеха, Велга прижала окровавленную ладонь к груди и медленно подошла к лавке.
– Его щека, – ахнула она и недоверчиво посмотрела на старуху. – Она зажила, – Велга склонилась над братом, коснулась лица. – И губы… порозовели. Как ты это сделала?