Шанс на счастье (СИ) - Черно Адалин. Страница 18

— Аня! — Руслан останавливает меня в коридоре. — Куда ты? Нам нужно искать дочь.

— Вот именно! — рычу я. — Ты видел ее на камерах? Ксюши нигде нет. Она могла выйти из центра, попасть под машину, что угодно! — кричу, не заботясь о том, что на нас смотрят.

— Я понимаю, но мы должны поступать разумно, нет смысла бежать на улицу, стоит заявить в полицию.

— Разумно? — повышаю голос и вырываю руку из его захвата.

Я хочу расцарапать ему лицо и сделать так, чтобы он никогда больше не появлялся ни в моей жизни, ни в Ксюшиной.

У нас все было хорошо.

Без него.

— Вот и поступал бы правильно, а не разговаривал по телефону со своими шлюхами!

Я не должна этого говорить, но слова вырываются непроизвольно. Я чрезмерно зла на него за то, что он сделал, что забрал дочку, будучи не готовым к присмотру за ней. Как можно было быть таким беспечным? Непродуманным? Как можно было отвлечься на звонок, когда рядом маленький ребенок? На кого можно так отвлечься? Я никогда этого не пойму! И не прощу ему, если с Ксюшей что-то случиться.

Глава 21

— Мама! — слышу спустя час бесполезных поисков.

Первые несколько секунд мне кажется, что это галлюцинации. Я в бреду и поэтому слышу голос дочери, но она снова зовет меня.

— Мама!

Я оборачиваюсь, поднимаюсь со скамейки, где сидела обессиленная и встревожена и до невозможного быстро лечу к ней. Подхватываю Ксюшу на руки, целую в мокрые от слез щечки, в носик, в лобик, жму к себе, что есть сил. Не обращаю внимания ни на того, кто ее привел, ни на кого-либо другого. Я просто не могу поверить, что она нашлась. Спустя час нервов, истерик, поисков, она со мной, рядом, крепко обнимает меня и что-то шепчет на ухо, но слов я не разбираю.

Успокоившись и осознав, наконец, что дочка рядом со мной и ей ничего не угрожает, она не убежала из торгового центра, а находилась в нем, могу сконцентрироваться на том, что происходит вокруг. Тут и полиция, и случайные прохожие и та приятная молодая женщина, что нашла мою девочку.

— Спасибо, — благодарю ее на английском. — Спасибо.

Женщина лишь улыбается и пожимает плечами, говорит, что услышала о пропаже, а потом увидела девочку в магазине игрушек. Она стояла рядом с большим слоном и плакала. Я набираю в легкие побольше воздуха и нахожу в себе силы устоять на месте и не упасть от бессилия.

Когда все заканчивается, мы с Ксюшей едем на такси в отель. Тут совсем недалеко, но я все равно прижимаю дочку ближе к себе и ни на мгновение не отпускаю ее руку. Несмотря на то, что не виновата в случившемся, все равно чувствую себя так, будто могла это предотвратить. Настоять на том, что я должна пойти с ними, что мне нужно быть рядом, что одни они не пойдут. Я могла сделать это, но уступила, потому что не хотела спорить, потому что не должна, но чувствую чертову вину за то, что тогда поступила с ним так. Я сделала все, что было в моих силах, лишь бы он жил полноценной жизнью и не сидел в тюрьме из-за меня, но до сих пор вижу боль и ненависть в его взгляде, когда он смотрит на меня.

— Мам, папа не виноват, — аккуратно замечает дочь, когда мы заходим в номер, и я позволяю себе сесть в кресло, вытянув ноги. — Я сама ушла. Он попросил меня быть рядом, но я не послушалась.

Я знаю, что так и было, потому что Ксюша никогда мне не врет, но не могу позволить себе просто так простить Руслана и просто забыть о случившемся. Вряд ли в ближайшее время у него будет возможность остаться с дочкой наедине, хотя какая-то часть меня все равно противиться этому решению. С одной стороны, это неверно, он должен учиться нести ответственность за Ксюшу, но с другой… я не могу рисковать тем единственным, что дорого мне больше жизни.

— Ты меня больше не отпустишь с папой, да?

— Солнышко, ты потерялась, — пытаюсь объяснить ей. — Я переживала, да и папа тоже искал тебя. Он недосмотрел за тобой, понимаешь?

— Его отвлекла Оля, — дочка пожимает плечами. — Он говорил с ней утром и она звонила ему, когда он попросил меня побыть рядом и никуда не уходить. Я не послушалась, поэтому я виновата, но я больше никогда не стану так делать. Обещаю.

— Ты не виновата, солнышко, папе не стоило отпускать тебя.

Знаю, что фактически делаю Руслана виноватым, но не могу позволить своей пятилетней дочери считать себя главной бедой и боготворить отца, которому важна лишь какая-то Оля.

— Он не отпускал меня, он ответил на звонок.

— Папа познакомил тебя с Олей?

— Да! — энергично кивает головой. — Она его подруга и он уверен, что мы подружимся, но она мне не понравилась.

— И почему же?

— Потому что я ей тоже не понравилась, — со вздохом произносит.

Я делаю глубокий вдох и плавно выдыхаю, прошу дочку переодеться и говорю, что ей нужно принять душ, а сама начинаю ходить из стороны в сторону по номеру. Поверить не могу, что оказалась права и Руслан потерял дочь из-за женщины. Я злюсь, думая об этом. Хочу высказаться ему, надавить на это и уколоть, но понимаю, что это неправильно. У него есть личная жизнь, и я понимаю это, но все равно злюсь. За то, что он выбрал приоритет, и им оказалась не Ксюша, за то, что уже познакомил дочь со своей подругой. Интересно, как тогда он планировал жить всем вместе? Или он предложил бы ей тоже переехать к нему? Я — законная мать его ребенка, а она — любимая женщина?

— Мам, я сама приму душ, можно? Ты только воду включи, — отвлекает Ксюша.

— Да, хорошо, — киваю и иду включать небольшой напор.

Закрыв за дочкой душевую кабинку, выхожу в номер и слышу стук в дверь. Иду открывать и замираю на пороге, потому что там стоит Руслан. Все с тем же большим белым медведем в одной руке и коробкой конфет в другой. Я тут же складываю руки на груди и нетерпеливо жду, что он скажет.

— Я виноват, — признает он. — И я обещаю, что такого больше не повторится.

— Конечно, не повторится, ведь ты больше не заберешь дочь гулять без меня.

Я жду от него возмущений, жду, что он скажет про ущемления, напомнит, что может заявить о правах через суд, но Руслан молчит. Смотрит на меня тяжелым взглядом и кивает:

— Я и не планировал.

Когда он вот так виновато смотрит, я просто не могу на него злиться, поэтому все слова вылетают из головы. Я забыла, какие аргументы собиралась привести ему, что хотела сказать, чтобы он понял, потому что он и так осознает случившееся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я могу… зайти? Обещаю, Ксюша останется с тобой, я просто хочу… извиниться.

Конечно, я отхожу в сторону, пропускаю его в номер и прошу подождать, потому что дочка в душе. Иду за ней, помогаю малышке вытереться и одеться и сообщаю, что в комнате ее ждет сюрприз. Взвизгнув, она несется туда и с громким криком “Папа” запрыгивает к нему на руки.

Я так и стою, замерев, около двери ванной. Ксюша, оказывается, успела так сильно привязаться к Руслану, довериться, полюбить. Я сглатываю, понимая, что должна буду смириться с этим, если не хочу потерять дочь и настроить ее против себя. Она слишком сильно мечтала об отце, чтобы теперь остаться без него, потому что мама параноик. В конце концов, такое могло случиться с каждым, со мной, например. Сотни родителей теряют своих детей не потому, что недостаточно хорошо смотрят за ними, а из-за слишком непоседливых малышей.

— Ты на меня не обижаешься? — виновато спрашивает Ксюша.

— За что? — удивляется Руслан.

— За то, что я ушла. Я ведь не послушала тебя и потерялась.

— Малыш, ты не виновата, — Руслан садится в кресло и увлекает дочку за собой, размещая на коленях.

Медведь оказывается на кровати, туда же летят и конфеты. В этой идиллии отец/дочь начинаю чувствовать себя третьей лишней, но уйти не могу, потому что меня парализует от слов Руслана.

— Виноват папа, солнышко, — спокойно и уверенно произносит он. — Я хотел провести день только с тобой, но должен был предложить и маме пойти с нами, тогда она бы присмотрела за тобой, пока я разговаривал по телефону. Ты еще слишком маленькая, чтобы самостоятельно находиться в таком большом центре, к тому же там было много людей. Не удивительно, что ты потерялась.