Белые крылья зиккурата (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein". Страница 13

— Я бы не сказал, — Дал усмехнулся. — Дело в том, что они ведут себя как дикари. Они не нам доказывают, что творят «магию». Они верят, что это и есть магия.

— Завладели какими-то знаниями… Возможно, знаниями покорённых народов… И используют их.

— Это первое, что приходит в голову. И с этим связаны мои исследования. Я читал отрывки апокрифических сказаний о том, как пришли в Ойкумену даэвы. Не буду цитировать, но там приведён рисунок звездного неба — как в буквальном, так и в переносном смысле. Автор описывает, какие звёзды освещали путь даэвов к Ойкумене. Я подумал, что мы могли бы рассчитать координаты.

— Проследив орбиты похожих созвездий за прошлые шесть сотен лет, — Лира покачала головой, — масштабный труд. Вам не следовало браться за него в одиночку.

— У меня нет практических результатов, я вряд ли смог бы убедить прежнего намэ в том, что такое исследование возможно.

— Вот оно что, — Лира слегка отстранилась от друга. — Что ж… Я просмотрю данные, которые у меня есть. Конечно, уже коснувшись этой темы, я не могу оставить её незавершенной. Вы получите поддержку.

— Благодарю.

— Я высажу вас в ближайшем городе Крылатых с доверительным письмом. Надеюсь, вы сможете сами добраться до Амарили?

— Конечно, намэ, — Дал склонил голову.

— Простите, если это всё — я хотела бы побыть в одиночестве и посмотреть материалы.

— Конечно. Благодарю ещё раз.

Лира поднялась и вышла.

Вместо того, чтобы спать, я лежал в тишине и размышлял о первом знакомстве с даэвами. Те, кто бывал в Вечном Риме, говорили, что даэвы — злобный и мелочный народ. Они постоянно дрались даже между собой, что нам представить почти невозможно. Когда-то, когда ещё существовала каста воинов и народ наш не был един, Крылатые поднимали руку против Крылатых. Но ключевое здесь — народ не был един. Пока мы воспринимали друг друга не как братьев, а как представителей разных общностей, мы воевали. Когда же нас осталось мало, а у талах-ар появилась возможность обуздать агрессию катар-талах, войны прекратились вовсе. Талах-ар любой конфликт стремились разрешить без насилия. Талах-ир более взбалмошны. Первобытные инстинкты в нас не подавлены, ведь они делают творчество по-настоящему прекрасным. Поэтому талах-ир становятся лучшими аран-тал. Но даже мы не можем поднять руку на другого Крылатого. Не можем сделать это физически.

Даэвы — другие. Хаос их общества будто бы нравится им. Они наслаждаются болью и мучениями друг друга, даже зная, что в этом мире никто, кроме соплеменников, их не поддержит. Когда даэвы пришли в Ойкумену, все народы возненавидели их, но недаром любимое оружие многих даэвов — кнут. Они умело сочетали боль и жалость — завоёвывая, давали людям то, что заставляло тех подчиниться новым властителям. Ни один народ не присоединился к ним по доброй воле, но так или иначе в итоге присоединялись все… До сего момента. Теперь интересы даэвов зашли на север континента, в Сканзу. И теперь Крылатые вряд ли смогут избежать прямого конфликта.

Мы сильнее. У нас есть крепости и таары. И кто знает, какие ещё козыри прячут в рукаве талах-ар. Если наглость даэвов зашла так далеко, что они нападают на нашу намэ, то неудивительно, что Лира вынуждена ехать в Вечный Рим. Для чего? Я ведь так не хотел говорить с ней, что даже не спросил о цели нашего путешествия. Что нас ждёт: переговоры, противостояние или… что-то ещё? Если буду продолжать строить из себя недотрогу, то не грозит ли нам повторение Толосы?

Если бы мне хватило ума не отвергать попытки Лиры заговорить со мной, возможно, я успел бы остановить намэ до того, как она решила сделать глупость.

С этими мыслями я встал и прошёлся по комнате. Была половина четвёртого утра. Нужно спать, тем более я не знаю, каковы планы намэ на утро. Может, попить воды? Или чаю? Представления не имею, что помогает от бессонницы, потому что она никогда меня не мучила.

Я натянул нижние штаны и вышел в прихожую. Лира была здесь. Тут же стало стыдно, и я попытался ретироваться к себе, но голова намэ, сидевшей на диване с книжкой, уже повернулась в мою сторону.

— Добрая ночь, Дайнэ… Или как говорят в это время суток?

Мне не понравилась её фамильярность, но я решил смолчать. Тем более, мой вид не позволял претендовать на официальные титулы.

— Добрая… намэ, — я обнаружил, что она сидит почти в таком же виде, как я, разве что на Лире ещё наполовину расстёгнутая шёлковая рубашка. — Вы опять не спите?

Я определённо не талах-ар, чтобы вести светские беседы в таких условиях…

Намэ усмехнулась.

— Там ведь Дал. Он сильнее пострадал, и я уступила ему кровать.

— Довольно глупая причина себя мучить — вы могли бы прийти ко мне.

Лира покраснела.

— Я бы уступил вам свою кровать, — добавил я. — Мне всё равно, как видите, не спится.

— Ну, нет, мои решения не должны доставлять вам неудобств. Иначе получится, что я насильно заставляю вас уступать место Далу.

— Если это то, что талах-ар называют логикой, то нас этому не учили. Идите ко мне, поспите, я не могу на вас смотреть.

Лира действительно выглядела неважно, губы были изранены, а под глазами залегли тени. И, как ни странно, мои слова на неё подействовали.

— Завтра ведь встреча… — сказала она с сомнением. — Кажется, вы опять правы, мои сентиментальные порывы ставят под удар работу.

— Идите ко мне, — повторил я. — Я выпью чего-нибудь и приду.

Лира поднялась с дивана. В белой мантии она выглядела довольно внушительно, но в таком подобии пижамы, когда из-под рубашки выглядывало беззащитное горло, а из-под закатанных рукавов виднелись тонкие руки, не знающие физических нагрузок, она казалась очень хрупкой. И совсем не тянула на свои девятнадцать.

— Мне тоже… Если можно…

Я поднял голову.

— …стакан воды, например.

Я кивнул.

— Идите.

Она поплелась к двери. Действительно, Лира очень устала, и если у меня эмоции хлестали через край, так что сердце рвалось из груди, то она выглядела так, будто ветер покинул её крылья.

Я налил воды в два стакана. Подумал, добавил в её стакан лёд, лимон, мяту и воткнул разноцветную трубочку. Потом подумал, смутился и выкинул трубочку в сторону. Лира всё-таки старше меня почти на месяц. Иначе… иначе я и не стал бы аран-тал.

Взял в руки оба стакана и пошёл к себе. Свет в комнате был приглушён и принял золотистый оттенок — я обычно включаю голубой.

Лира лежала на широкой кровати на боку, обняв себя руками, и, кажется, уже спала.

Я закрыл ногой дверь, подошёл ближе и поставил стаканы на тумбочку. Потянулся и пощёлкал кнопками на окне, слегка приоткрывая его, но так, чтобы Лире не дуло. Потом огляделся в поисках пледа, достал с полки в шкафу пуховое одеяло и укрыл им гостью.

С раздражением вспомнил, что так и не спросил, зачем нам в Рим? И в ту же секунду, будто услышав мои мысли, Лира зашевелилась и приоткрыла глаза.

— Ваш напиток, — сказал я полушепотом, пододвигая к ней стакан.

Лира кивнула, не поднимая голову с подушки.

— Дайнэ… вы сказали, что не хотите спать?

Я кивнул.

— Могу я вас попросить кое о чём?

— Конечно. Я ваш аран-тал.

Она свела брови.

— Хватит так говорить. Аран-тал не означает раб.

Я растянул губы в напряжённой улыбке. Интересно, намэ и правда не понимает или, напротив, понимает что-то, чего не понимаю я?

— Почитайте инструкцию, намэ. Слова не имеют значения, когда за ними стоит таар и жизнь, принадлежащая не тебе.

— Я ведь не хотела этого. Не хотела иметь аран-тал и не хотела, чтобы им был ты… Вы. Это традиция, которой живёт наш мир, и неважно, что мы думаем. Но мы свободны там, где нет традиций. Вы обязаны носить контролер, но я не обязана носить пульт, ведь так?

Я искренне вздохнул.

— Весьма тонкая грань, намэ, и проводите её вы. Только вы.

— Как вы сказали, я — намэ. И моя обязанность проводить грани, нравится мне это или нет. Как и вы, я не знаю, почему была выбрана. Впрочем, об этом я говорить не хочу.