Губительные секреты (ЛП) - Олтедж Нева. Страница 25

Дыхание Луки обдувает кожу на моей шее, когда он крепче обхватывает меня за талию.

— Что я тебе говорил о попытках манипулировать мной, Иза?

Скрипя зубами, я поворачиваюсь и смотрю на него, на этого упрямого мужчину, который просто не пропускает меня сквозь свой щит, независимо от того, как часто бью по нему. Интересно, всегда ли так будет между нами? Когда я наконец смогу перестать скрывать свои чувства к нему? Я подавляла их так долго, что они хотят просто вырваться из моей груди. Я протягиваю руку и зацепляюсь пальцем за его резинку в волосах, потянув и распустив его волосы так, что они рассыпаются по его лицу. Он ничего не говорит, просто смотрит на меня. Я наклоняю голову, пока кончик моего носа не касается его.

— Ты такой чертовски упрямый, — шепчу я, — но буду продолжать колотить в эту гребаную стену, которую ты воздвиг между нами, Лука, пока она не рассыплется в пыль.

Его пальцы берут меня за подбородок, слегка наклоняя его, и наши губы едва не встречются.

— Тебе может не понравиться то, что ты найдешь за этой стеной, tesoro, — отвечает он, и его дыхание дразнит мои губы.

— О? Но что, если понравится?

В кармане Луки звонит телефон. Он, не переставая смотреть мне в глаза, достает его и прикладывает к уху.

— Что?

Я не слышу ответа с другой стороны, но, должно быть, это что-то серьезное, потому что Лука внезапно выпрямляется, убирая руку с моего лица.

— Я буду через час, — бросает он и отключает звонок. — Мне нужно идти. Перенеси встречу с кейтерингом на завтра. Я отвезу тебя.

— Хорошо. — Я киваю, чувствуя, как бабочки порхают в моей груди.

Он рассматривает меня несколько мгновений, и я затаиваю дыхание, сосредоточив взгляд на его губах. Вместо того, чтобы поцеловать меня, как я надеялась, он поворачивается и выходит через парадную дверь, оставляя меня стоять посреди фойе, сжимая в руке его резинку для волос.

С меня хватит, говорю я себе, пока еду по шоссе. Я чертовски устал отталкивать Изабеллу, пытаясь подавить это безумное желание хватать ее каждый раз, когда вижу, чтобы заключить в свои объятия и никогда не отпускать. Как только вернусь домой, перекину ее через плечо и оттрахаю до бесчувствия в спальне. В нашей спальне. Начиная с сегодняшнего вечера, она будет спать в моей постели. В нашей постели. Я объявляю свою миссию «подожду, пока ей стукнет двадцать один» официально проваленной. Я больше не могу держать ее на расстоянии. И я, черт возьми, не хочу этого делать. Мы начинаем с чистого листа, к черту все остальное. Сегодня вечером, когда вернусь домой, все изменится.

Я съезжаю с шоссе на узкую дорогу и еду в гору, когда замечаю в зеркале заднего вида два черных внедорожника, поворачивающих следом. Дорога, ведущая к складу, где мы храним тяжелое вооружение, обычно пустынна. На многие мили вокруг нет ничего, кроме нескольких заброшенных фабрик, поэтому, увидев две машины, следующие за мной, сразу же поднимаю красный флаг. Моя рука скользит под пиджак, доставая пистолет из кобуры. Я кладу его на приборную панель, чтобы он был в пределах досягаемости, и поддерживаю скорость. Примерно через милю есть перекресток, и решаю подождать и посмотреть, свернут ли преследователи или останутся на этой дороге. Я проезжаю перекресток. Внедорожники остаются у меня на хвосте и начинают набирать скорость, приближаясь ко мне. Дорога продолжается в гору, слева от меня скала, а справа обрыв. Единственный вариант, который у меня есть, — это продолжать двигаться вперед. На многие мили вокруг нет других перекрестков.

Это был левый звонок. Подстава. Взрыва, как сказал охранник, не было. Похоже, кто-то хочет моей смерти. Я жму по газам.

Мне удается сохранять дистанцию в течение пары миль, но после этого внедорожники начинают меня догонять. Раздается выстрел. Затем еще несколько. Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида и замечаю пассажира ближайшей машины, высунувшегося из окна и целящегося из пистолета в мои шины. Раздается эхо еще одного выстрела. Пытаться отстреливаться — не вариант, на дороге слишком много поворотов. Лучший способ действий, который у меня есть, — это попытаться стряхнуть их с себя. Еще пара миль, и дорога начнет спускаться под уклон и станет шире. Там у меня появится больше возможностей для маневра. Еще один выстрел. Машина виляет подо мной. Черт возьми. Они пробили шину.

Я борюсь за контроль над машиной, и мне удается выровнять ее, но затем одна из преследующих машин таранит меня сзади, из-за чего моя машина кренится вперед и теряет сцепление с дорогой, уходя в боковой занос. Со спущенной шиной я никак не смогу свалить от них, поэтому даю по тормозам, умудряясь остановиться как раз перед очередным поворотом, и хватаю свой пистолет. Я держу руку на ручке двери, намереваясь выйти и начать стрелять, когда другой внедорожник влетает в бок моего автомобиля. Последнее, что вижу, прежде чем моя машина скатится в овраг, — сияющее лицо человека, которого не видел много лет.

— Не уверена, что мы можем рискнуть, устроив банкет на улице в сентябре. Я попрошу поставить несколько шатров на лужайке, — говорю я, жестом прося Дамиана передать мне миску с салатом.

— Шатры? — взвизгивает Роза. — Значит, это будет походная вечеринка?

— Нет. — Я смеюсь. — Это обычные белые тенты для вечеринок. Они не предназначены для походов. Это просто укрытие на случай дождя или солнцепека.

— Ох. А можно мне все равно пойти?

Я смотрю на Дамиана, но он просто пожимает плечами.

— Тебе нужно спросить папу, — отвечаю я. — Если он не против, тогда ты можешь пойти. Но ты все равно сможешь увидеть все из своего окна, даже если останешься дома.

— А можно пригласить Клару? Можно нам вместе посмотреть?

— Почему бы и нет. Там будет огромный торт. — Я подмигиваю ей.

— Лука сказал, куда он направляется? — подает голос Дамиан. — Я пытался дозвониться ему, но он не отвечает.

— Нет. Кто-то ему позвонил, и он сказал, что ему нужно идти. Я не знаю, кто это был, но звучало так, будто это что-то срочное. Может, он на совещании и выключил свой телефон?

— Лука никогда так не делает.

— А группа какая-нибудь там будет? — спрашивает Роза. — Или ди-джей?

— Я пригласила джазовый оркестр.

— О нет, это скучно. И папа ненавидит джаз.

— Я знаю. — Я смеюсь в тот самый момент, когда звонит телефон Дамиана.

Он смотрит на экран и отвечает на звонок. Мгновение спустя резко встает со своего стула. Несколько секунд он просто слушает собеседника на другом конце провода, его лицо становится призрачно-белым, затем кивает.

— Мы сейчас приедем, — говорит он и сбрасывает. — Роза, иди в свою комнату.

— Но я еще не…

— Сейчас же! — кричит он.

Роза вскакивает со стула и бросается наверх, пока я смотрю на Дамиана во все глаза. Я никогда не слышала, чтобы он повышал голос.

— Нам нужно ехать. — Он берет меня за руку и тянет за собой через вестибюль к входной двери.

— Дамиан? Что случилось?

— Была авария. Машина Луки слетела с дороги, — говорит он, и мои ноги подкашиваются, словно сердце перестало биться.

— Он… жив?

— Едва.

В груди оглушительная боль, как будто кто-то вонзил в меня нож. Как только мы садимся в машину Дамиана, он жмет на газ. Мне трудно дышать, поэтому требуется несколько попыток, чтобы заговорить.

— Насколько все плохо?

— Травма головы и ожоги второй степени.

— Ожоги?

— Его машина загорелась. Больше я ничего не знаю.

Я смотрю на дорогу перед нами, пытаясь подавить желание закричать.

* * *

Запах антисептика и медикаментов проникает в мои ноздри. Люди тихо переговариваются вокруг нас. Кто-то плачет в одной из палат. Звук моих каблуков, стучащих по кафельному полу, отдается эхом, когда мы бежим по коридору. Каждая отдельная вещь, которую вижу и чувствую, запутывается в мешанине ощущений. Все, что я могу разглядеть наверняка, — это рука Дамиана, сжимающая мою, когда он тащит меня за собой, его длинные ноги покрывают расстояние намного быстрее, чем мои собственные. Мужчина в белом халате выходит из-за угла и направляется к нам.