Ищу классного парня - Кизис Диана. Страница 18

Вот это всегда и раздражало меня в Эше. Он работал в недавно созданной звукозаписывающей компании электронной музыки и не мог позволить себе посещать дорогие места. Я это понимала. Но полное отсутствие романтики… Казалось, ужин для него – просто соблюдение условностей перед соитием.

– Ты не думаешь, что один раз можно сходить в настоящий ресторан? – спросила я.

– О чем ты говоришь? Фалафель – клевая вещь.

– Нет, это просто фигня.

Я и сама удивилась, как выпалила это. Мой ответ был не к месту, но все же… Я схватила сумочку, запихнула туда ключи, блеск для губ и двадцатидолларовую банкноту.

– Извини, – начала я. – Но почему мы хоть раз не можем сходить в хорошее место? Знаешь, если бы мы платили пополам, то…

Это уязвило Эштона до глубины души. Даже его темные волосы, которые обычно стояли дыбом, казалось, поникли. Он сказал, что готов залезть со мной в помойный контейнер, если я пожелаю. Я почувствовала себя такой виноватой, что мне захотелось закричать.

Так я очутилась в «Королевской фалафели», где изо всех сил старалась изобразить удовольствие от поедания начиненного жареными шариками лаваша, с которого капал майонез. Это было кафе самообслуживания, поэтому мне все время приходилось вставать. Я взяла салфетку, села и поняла, что у меня нет вилки. Я принесла вилку, села и обнаружила, что у меня почти закончилась диетическая кола. Я сходила за колой, села и увидела, что моя салфетка упала на пол. Вдобавок к упражнению встать-сесть – сесть-встать меня раздражал находящийся поблизости мусорный бак, над которым высилась куча объедков, оставленных другими людьми. Отбросы издавали точно такой же запах, как то, что я ела. Я вспомнила о своем беспокойстве по поводу того, что Макс слишком молод для меня, и тут же подумала об Эштоне. Вот он, парень моего возраста, сидит прямо напротив меня и все еще предпочитает кафе, где еду подают на бумажных тарелках.

Эштон рассеянно рассказывал о какой-то вечеринке, на которую ходил с Дези. Тот работал диджеем в одном из клубов на бульваре Сансет. Мне не нравился Дези, потому что он никогда меня не узнавал и обращался ко всем «старина».

Я притворилась, что слушаю. Последний раз, когда я видела Эштона, я была разговорчивее и кокетничала с ним, у меня на щеках играл румянец. Конечно, этому немало способствовало предвкушение ни к чему не обязывающего секса, но между нами была какая-то искра. Теперь же все мои мысли занимал Макс. Я боялась одного: вдруг за это время он решил, что я слишком стара для него, и больше мне не позвонит? «Может, мне нужна настоящая любовь? – размышляла я. – Ведь все это возбуждение, чувство надвигающейся опасности и ненависть к себе самой может принести только настоящая любовь».

Эштон сказал:

– У тебя есть подруги, с которыми можно познакомить Дези?

– Что? – Я спустилась на грешную землю.

– Дези…

– Нет! То есть… Думаю, нет.

Потом мы оказались на диване у меня дома, где я притворялась, что с интересом слушаю очередную историю Эштона о «сумасшедшем вечере с Дези». Когда он закончил его рука скользнула вверх по моему бедру. Я отодвинулась.

– По-моему, у меня разболелась голова, – сообщила я. Я и сама не могла поверить, что у меня с языка сорвалась такая глупая отговорка.

– Прими тайленол. – Он уже целовал мою шею.

– Я слишком устала, чтобы вставать.

– Я принесу. – Он опять начал поглаживать мою ногу.

– Знаешь что. – Я оттолкнула его руку немного сильнее, чем намеревалась. – Я просто хочу пойти спать. Одна.

В его глазах я увидела полное замешательство и, может быть, даже легкую обиду, где-то глубоко внутри. «Он знает, что я его обманываю», – решила я, хотя этот вывод не имел никакого смысла, ведь мы не встречались. Но мне тоже казалось, что я обманываю Макса. И это опять не имело никакого смысла, потому что я даже не знала, увижу ли его еще раз.

– Слушай, извини, – сказала я. – Я просто себя неважно чувствую. Понимаешь?

– Конечно. Все в порядке.

Эштон встал, разгладил складки на брюках. Я отвернулась: его эрекция вызвала у меня чувство вины.

– Ложись в кровать, поспи немного, а я тебе скоро позвоню.

Он поцеловал меня в щеку и потрепал по голове. Потом он ушел.

В ту же секунду, как я услышала его шаги на лестнице, я побежала к телефону. «Я действовала из лучших побуждений, – подумала я. – Наверняка на автоответчике меня ждет сообщение от Макса. Оно вознаградит меня за то, что я повела себя как верная будущая подруга». Но сообщения не было.

Я сняла новый топ – топ, который презирала, и поразмыслила над тем, можно ли как-нибудь вернуть на место этикетку. Нет, разумеется, нет. Потом я попыталась придумать, можно ли как-нибудь вернуть на место Эштона, потому что если раньше я чувствовала себя одиноко, то сейчас меня все глубже затягивало в водоворот отчаяния. «Интересно, что будет, если я позвоню Эшу на мобильный и скажу, что приняла адвил и чувствую себя гораздо лучше? – размышляла я. – А может, стоит рассказать ему всю правду, и он придет, чтобы успокоить меня?»

А может, и нет.

– Что же я делаю? – спросила я Фрика. Тот вяло открыл глаза, посмотрел на меня с телевизора, где любит спать, потому что там всегда тепло, нежно мяукнул и вновь погрузился в свои кошачьи сны.

– М-м-м, как вам работалось с Уэсом Андерсоном?

Я сидела в обнесенном каменной стеной внутреннем дворике кафе «Орсо», где проходят деловые обеды сотрудников агентства Уильяма Морриса [46] и руководителей «НьюЛайн», и пыталась взять интереснейшее интервью у Чандры Макинерни – звезды фильмов «В ожидании Годарда» и «Минимолл». Хотя на столе между нами жужжал диктофон, а в руках я держала блокнот, было очевидно, что я с треском проваливаю задание. Прошла почти неделя с тех пор, как Макс и я выяснили, сколько каждому из нас лет, и он пропал. Я была на грани срыва и не могла как следует сосредоточиться. В то время как Чандра Макинерни явно не относилась к тем людям, которым я бы хотела продемонстрировать свою беспомощность. Она подписала контракт на множество фильмов в «Мирамаксе», выпустила собственную линию одежды «Гамми» и окончила университет Брауна [47]. Она разговаривала, как Мисси Эллиотт, хотя была веснушчатой блондинкой с руками, тонкими, как палочки, носом с горбинкой и по-детски широко расставленными передними зубами, из-за которых впадали в экстаз все кинокритики мужского пола. Я постоянно вижу ее на вечеринках, обычно в обществе таких шикарных людей, что кажется, будто они сошли с обложки модного журнала. Создавалось впечатление, что она пользовалась бы популярностью и имела бы репутацию стильной женщины, даже если бы не была известной. Естественно, в Лос-Анджелесе считается отстоем распускать слюни по поводу знаменитостей. Когда постоянно их встречаешь – в супермаркете, на прогулке в Раньон-Каньон, в магазине «Сансет Плаза», – тебе начинает казаться, что в душе они такие же, как все остальные люди. Но когда знакомишься поближе с кем-то вроде Чандры, осознаешь, что они совсем не такие, как мы. Она внушала мне смертельный ужас.

Чандра не обратила внимания на мой вопрос. Она смерила меня взглядом и сказала:

– Крошка, ты в курсе, что у тебя трясутся руки?

– Правда?

– Тебе не хватает протеина, мать твою. – Она щелкнула пальцами, и официант, который не обращал на меня внимания, когда я несколько раз просила его принести стакан воды, чудесным образом материализовался у нашего столика. Решив, что протеин действительно не повредит, я последовала совету Чандры и заказала цыпленка. Она попросила салат и бутылку минеральной воды.

– Два стакана? – с сарказмом осведомился официант. Я поняла, что он ничего мне не принес, потому что я не заказала бутылку. Я смиренно кивнула.

– Могла бы придумать вопрос поинтереснее. – Глаза Чандры сузились. – Давай я просто скажу то, что говорю всегда, хорошо?