Если буду нужен, я здесь (СИ) - Резник Юлия. Страница 48
«А я могла! Я могла, понял?! Спроси меня, с кем я провела эту ночь?! Ну, давай же! Спроси…»
Опускаю голову между широко расставленных колен. Дышу. Воздухом, что только усиливает ворочающуюся в груди боль. Равно как и гудки, отдающие болезненной пульсацией в черепной коробке. Не знаю, на что я рассчитывал, звоня ей, после всего. Господи, я же ее изнасиловал. Изнасиловал… Господи.
«С тобой все в порядке, лялька? Я пиздец как волнуюсь».
Вот так. Никаких «прости». Потому что как такое простить? Я сам себя никогда не прощу за то, что со своей девочкой сделал.
На ответ особенно не надеюсь. Потому даже вздрагиваю, когда телефон подает сигнал о входящем. Сообщение от «Лялька». Умница моя! Ну, ведь умница же!
«Я в норме. До развода поживу в старой квартире Афины».
Руки дрожат, как у орудующего бензопилой дровосека. Телефон несколько раз падает, прежде чем у меня получается набрать ответ. В норме она. Ага. Если даже я в полнейшем раздрае, то Лала… Лялька моя, девочка, ну как же так?
«Не спеши с разводом, пожалуйста. Я клянусь, что произошла какая-то чудовищная ошибка. Не мог я тебе изменить. Прямо сейчас я занят тем, что выясняю, какого хрена случилось».
«Это уже неважно».
Меня подкидывает. Я несусь к окну, остервенело растирая затылок. Она сейчас про Дубину? Или про то, как я слетел с катушек?
«Просто подожди, пока я со всем разберусь. Очень тебя прошу».
На мою просьбу Лала очень долго не отвечает.
«Ты должен знать, что я соврала по поводу Антона. Теперь это ничего не меняет, но я не хочу, чтобы и он пострадал. Я хотела с ним переспать тебе в отместку, а он меня отбрил».
Сжимаю в зубах кулак. С силой лупя под ребра, в груди беснуется сердце. Я должен был еще тогда понять, что Лала тупо меня провоцирует, выводит на эмоции. Я ж в этом, блядь, спец, и знаю, как талантливо и упорно бабы иногда нарываются. Марина в этом была непревзойденным мастером. Причиняя мне боль, она кайфовала, как распоследняя маньячка. Моя ошибка в том, что я совершенно не ожидал, что лялька тоже так может. Вот и принял ее слова за чистую монету. Подвоха от нее я не ждал, ага. А вот измены… Наверное, подсознательно все же очень. Не зря ведь я с такой готовностью в нее поверил. И даже испытал некоторое облегчение, несмотря на обуявшую меня ревность. Вроде как, выдыхай, бро, самое худшее уже случилось.
Как же я ошибался!
«… не хочу, чтобы и он пострадал…»
Боится меня моя лялька. Бо-ит-ся. В ту ночь я растерял ее доверие. И как мне с этим жить, я понятия не имею. Помимо всего прочего в это ж еще наши близкие втянуты. Вчера я Марату звонил, наврал с три короба, выясняя не у них ли она осталась. Но если уж Лала решила отдельно жить, правда всплывет наружу. И все узнают, что она хочет развестись. Не то чтобы меня волновала огласка, просто так наше расставание станет как будто вполне реальным.
«Я люблю тебя. Напишу, когда что-то узнаю».
Лала не отвечает, но так даже лучше. Молчание – какой-никакой шанс. Не то, что ее заявление о скором разводе.
Принимаю душ и ставлю на ноги СБ. В основном, конечно, моя служба безопасности представлена обычными вышибалами, но руководит ею вполне толковый мужик. Шум спецом не поднимаем. По-тихому народ расспрашиваем.
– Назар, слушай, хуйня какая-то происходит. Записи с камер стерты. Прикинь. Выходит, и впрямь крыса среди наших, – хмурится Вожаев.
– А я тебе о чем говорю? – откидываюсь в кресле.
– Ты как знал, что такая херня может произойти, когда на дублирующем сервере настоял.
Ну, допустим, у меня были другие резоны. Когда в заведении случается какая-то заварушка, менты первым делом изымают записи с камер. Имея копии, о которых никто не знает, мы страхуемся на случай, если кому-то придет в голову подставить наш персонал.
– Ага. Чуйка. Вы там, Борь, давайте, побыстрей расчехляйтесь. И, кажется, Павел был на мою днюху на баре старшим?
– Да…
– Позовешь ко мне? Хочу с ним перетереть.
– На тему?
– На тему, что за паль мы пили. Я ни хера не помню. Сомневаюсь, что после двух стаканов Macallan у меня отшибало бы память.
Конечно, мне довольно сложно представить, как один из лучших моих барменов подменяет бутылки с качественным алкоголем на разлитый у кого-то в подвале, но поговорить не мешает.
– Может, тебе что-то подмешали, а?
Киваю. Потому что тоже не исключаю такой возможности. В своем заведении я не привык перестраховываться, потому что сам установил жесткий запрет на дурь. Этим могли воспользоваться. Собственно, такой вариант развития событий мне кажется наиболее правдоподобным. Даже пьяный, я бы поехал домой к своей ляльке.
Борис идет к двери и едва не сталкивается на пороге с Олей.
– Привет.
– Привет. Ты что-то хотела, Оль?
– Угу, – хмурит светлые брови. – Спросить, как ты.
– Ничего. Работы до хера. Что-то с камерами случилось.
– Не пишут? Может, напряжение скакнуло?
Поднимаю взгляд. С чего она взяла, что не пишут? Я этого не говорил. Впрочем, что еще могло случиться с камерами? Господи, я, кажется, готов подозревать кого угодно.
– Слушай, а ты на мой ДР когда домой свинтила?
– Под занавес.
– Все нормально было? Я не гнал? Прикинь, ни хера не помню.
– Да нет. Нормально все. Как Лала? Обошлось без скандала?
Занесенная над телефоном рука на секунду замирает.
– В каком смысле?
– Ну, ты задержался, как я понимаю. А она домой поехала.
– А… Это. Да нет. Нормально все. Лялька у меня с мозгами. Без дела не истерит. Как Тёма?
– О тебе постоянно спрашивает. Даже подарок тебе приготовил. Может, как-нибудь заедешь забрать.
– Обязательно. И развлекательную программу ему устрою – кино, пицца, или аэротруба. Давно ему обещал. Только чуть с делами разгребусь, ага?
– Он будет рад. Может, составлю вам компанию.
Машинально киваю и снова берусь за телефон. Ольга, видя, что я занят, тихонько удаляется. Я делаю пару важных звонков, с трудом погасив желание опять написать Лале. Как бы мне ни хотелось убедиться, что с ее стороны ко мне осталось хоть что-нибудь, кроме негатива, очень важно сейчас не давить. Для меня, никогда не отличающегося терпением, это чудовищно сложно. Держусь лишь за мысль о том, что уже очень скоро смогу ей предъявить доказательства собственной невиновности.
Я почему-то на миллион процентов уверен, что никогда не смог бы ей изменить.
А с остальным… Не знаю. Как-нибудь справлюсь. Костьми лягу, но вымолю у Лалы прощение. Иначе как? Я ж без нее уже своей жизни не представляю. Она как вода в нее просочилась. Она и есть моя жизнь.
– Назар…
– Подняли запись?
– Я тебе, чтобы время сократить, прям нарезками кинул, – отводит глаза Борис, что совершенно для него нетипично. – Ты посмотри и… Короче, держи себя в руках, ага? Сесть ты всегда успеешь, а у тебя жена молодая. И столько всего впереди.
Это ж он еще не знает, что у меня в отношениях с молодой женой пиздец по всем фронтам. Что ж там на тех записях, что Боря мне такие советы дает?
Заранее напрягшись, впиваюсь взглядом в экран.
Удивительная все-таки тварь – человек. Вот сколько ни бей его, он поднимается. Отряхивает колени и дальше топает. Пока опять не прилетит. Вероятно, в небесной канцелярии даже существует какой-то алгоритм, высчитывающий периодичность таких ударов. Когда этот самый алгоритм дает сбой, кто-то с ума сходит, а кто-то под гнетом свалившихся на его плечи проблем с собой кончает. Я же, видно, уже до того отбитый, что ни то, ни это мне не грозит.
– Торт, который тебе жена два дня стряпала, эта сука тоже испоганила. Не стал уж резать ту запись, чтобы время понапрасну не тратить.
– Когда ты только успел все отсмотреть, а, Боря?
– Да не отсматривал я вот прям все. Чуйке следовал. Больше некому ведь. Твою девочку здесь все обожают.
Киваю. И ежусь от внезапного озарения. Неужели Ольга и с пилона моей ляльке помогла слететь? Сжимаю зубы. Кулаки… Удары судьбы на человеке ведь тоже по-разному сказываются. Кто-то ломается, кто-то закаляет характер, кто-то учится смотреть на жизнь легче, кто-то, напротив, ожесточается. Последнее, как мне кажется, самый распространённый случай. Но все-таки не мой. По крайней мере, до этой поры я именно к этой мысли склонялся.