Разными дорогами (СИ) - Палей Натали. Страница 25

Я знала, что родные меня любили, как и я их, но возродить былое величие рода Кэмпбов стало для них важнее, чем моя спокойная и счастливая жизнь.

Позже появился лорд Роджер Саливан, он же принц Раймус, он же мой истинный. Этот человек особо отличился.

И, наконец, принц Грегори. Самый опасный из всех. Который идёт к цели по головам других. А теперь манипулирует не только мной, но и моими детьми, чью судьбу уже решил.

Сегодняшняя ночь с Артефактором, похоже, оказалась той последней каплей, которая переполнила чашу моего терпения.

Салон был закрыт, о чём я, естественно, знала, и я подошла к нему с чёрного входа. Долго осматривалась по сторонам, пока не убедилась, что могу спокойно открыть дверь и проникнуть в салон, и никто не удивится, что дверь открывается и закрывается сама по себе.

В мастерской я сразу приступила к делу. Достала одну из заготовок из горного хрусталя, которые приготовила для клиентов, инструменты и принялась за дело. Постоянно обращалась к резерву, чтобы работать быстро и продуктивно.

Через несколько часов копия одного из кристаллов Кэмпба была готова. Я долго и придирчиво её рассматривала, кое-что подправила и, наконец, более-менее осталась довольна. Грубовата, конечно, но я очень надеялась, что принц не обратит на это внимание.

И вдруг меня осенило! Я же могу немного подправить внешний вид камня иллюзией! Нашла свои многочисленные артефакты иллюзий в виде шпилек, булавок, брошек, наполнила их уникальной магией до предела и надела.

Так, теперь можно волшебничать. Положила перед собой на стол оба камня. Когда они оказались рядом, разница стала очень заметна. Возможно Грегори и не заметил бы, но если на камень посмотрит грамотный артефактор, то сразу поймёт, что кристалл — подделка.

Через несколько минут передо мной лежало уже два совершенно одинаковых уникальных кристалла Кэмпба. Наполнила подделку до предела уникальной магией, — теперь только очень-очень хороший артефактор сможет отличить подлинник от подделки.

Домой я вернулась тем же путем, застала горничную у двери спальни, с беспокойством прислушивавшуюся к тому, что происходит с той стороны, дезактивировала артефакт отвлечения внимания и проговорила:

— Джени, ты что-то хотела?

Девушка испуганно пискнула и обернулась, выпучив глаза.

— Ты не заметила, как я вышла из комнаты?

— Нет, госпожа Белл, — промямлила девушка. — Хотела уточнить насчёт ужина.

— Как всегда, Джени. Я спущусь к семи.

— Хорошо, госпожа. Всё будет готово.

Джени ушла, бледная и озадаченная, а я задумалась насчет того, являются ли мои две горничные, повар и садовник людьми принца Грегори или нет? Они пришли по объявлению, которое я дала в газете, но они могли его ждать.

А как проверить?

Надо подумать.

Пока ехала домой на магмобусе, я поняла, что совершенно запуталась в том, что вокруг меня происходит. И нужно со всем этим разобраться. И как можно быстрее.

А как это сделать?

Я знала только один способ. Мамин.

При воспоминании о маме сразу защемило сердце. Мама всегда была мне близка, мы много разговаривали, она наставляла, объясняла… Её смерть стала огромным потрясением. Отца тоже очень не доставало, но всё же не так, как мамы.

Мама и научила меня вести дневник.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ В детстве он всегда у меня был, а потом, ближе к восемнадцати годам, отец случайно его нашёл, долго ругал и меня, и маму, и в итоге сжёг его. Тогда я смертельно обиделась, но сейчас понимаю, почему он поступил именно так — члену семьи Кэмпбеллов, — как выяснилось, заговорщиков, — нельзя вести дневник.

«Тревоги, проблемы, ошибки, сомнения и переживания — всегда будут частью твоей жизни, дорогая, — говорила мама. — Ты будешь волноваться из-за учёбы, работы, магии, семейных проблем, любовных отношений или из-за чего-то ещё, и в голове всё время будут толкаться тысячи мыслей. Что сделать или, наоборот, не сделать, кто виновен или не виновен, почему так или не так, почему тот или та, почему дети такие или почему соседи такие, почему родители такие, — она здесь мягко улыбалась, — деспотичные. Сто «почему». И так по кругу. А иногда ты не будешь знать, как найти выход, чувствовать себя морально истощённой. Во всех этих случаях тебе поможет «дневник», в который будешь записывать переживания…»

Мама говорила, что подобная фиксация тревог даст возможность мыслить яснее и увидеть ситуацию словно со стороны.

«Записав всё, что беспокоит, ты разорвёшь порочный круг: мысли перестанут толкаться и мучить тебя».

И вот я села за стол, взяла стилус, положила перед собой чистый лист бумаги — мой небольшой дневник на вечер — и стала выписывать всё, что мучило и беспокоило; все страхи, проблемы, заботы, которые крутились в голове.

Без всякой схемы.

Я исписала один лист. Затем другой. И третий. Взялась за четвёртый.

Сначала буквы скакали, строчки тоже, почерк был размашистым. Я сильно нервничала. Но постепенно и буквы выравнивались, и строчки, а я успокаивалась.

Я изливала душу бумаге, старалась не отвлекаться, но краем сознания отмечала, сколько всего во мне накопилось со дня смерти родителей. А ведь с того дня я брала стилус в руку только для того, чтобы начертить схему очередного артефакта.

Монолог раненого сердца, истерзанной души и несчастной одинокой девушки, долгий, никем не прерываемый, продолжался несколько часов.

Наконец, я остановилась. Поняла, что больше писать мне нечего, голова очищена, ум освободился. Теперь можно отдохнуть и ждать, когда монолог превратится в диалог с подсознанием.

Я обессиленно упала на спинку кресла, совершенно опустошённая, прикрыла глаза и поняла, что плачу. Беззвучно.

Слёзы текли из-под закрытых век. Я не останавливала их, не сдерживала себя, понимая, что они необходимы.

Я поклялась себе, что это были последние слёзы в моей жизни.

А потом я не заметила, как уснула. Вот так в кресле, в неудобной позе. Проснулась от настойчивого стука в дверь. Дженни звала на ужин.

Я прислушалась к себе и поняла, насколько приятно находиться в состоянии чистого и спокойного ума. Сложила исписанные листы бумаги и положила их в карман платья. Эта информация явно не для шпионов, которыми могут оказаться слуги. И отправилась ужинать.

После ужина я вновь поднялась в кабинет, попросила Дженни меня не беспокоить, закрылась и вновь взяла стилус в руку.

Нужно было составить план действий, и я очень надеялась, что сейчас начнет происходить волшебство. И не осталась разочарованной.

Необходимая мысль сама приходила в голову, я же просто наблюдала, как рука выписывала её. Оставалось только внимательно прочесть и вникнуть в смысл полученного ответа.

Мама говорила, что этот способ — «дневник»— короткий и быстрый способ достучаться до Богов. Или, как она выражалась, — достучаться до небес. И сейчас, видимо, я достучалась, — они пришли на помощь к той, что запуталась с угрозой для жизни в паутине двух жирных жестоких пауков.

Я долго смотрела на исписанные листы с планом, запоминала написанное, то, что нужно делать и как выбраться из ловушки двух принцев.

Просто не будет.

И быстро тоже.

Но в результате я должна стать совершенно свободной. И мои дети тоже.

Глава 21

На следующий день я отправилась в салон, поскольку по графику был приёмный день. Как только вышла из дома, задумалась, ехать на собственном мобиле или как?

Но долго не размышляла, — через несколько минут подъехал магмобиль, особо ни чем не отличающийся от моего, тоже чёрный, только с затемнёнными стёклами.

Водитель, невысокий поджарый мужчина неопределённого возраста с мелкими чертами лица, вышел и вежливо открыл дверь, предлагая мне сесть на заднее сиденье.

— Добрый день, госпожа Белл. Я ваш водитель. Можете звать меня лэр Гордон.

— Добрый день, — кивнула я, больше ничего не добавив. Не говорить же ему, что я очень рада знакомству.