Разными дорогами (СИ) - Палей Натали. Страница 51

Но это внешне.

А что касается души города, а у этого города она была, то город не принимал людей с дурными намерениями. Если такие появлялись, то на следующий день сами уезжали, а иногда и просто исчезали, а тропы к храмам никогда таким людям не открывались.

Так гласили легенды.

Я, конечно, задавалась вопросом, почему тогда город не выгнал Раймуса Ринского, когда он заявился, чтобы украсть браслеты, и почему горы пропустили его в храм Анратш, в котором он и украл древний артефакт «Проклятие любви истинных»?

Неужели великих древних духов и мудрых жрецов можно было обмануть?

Я надеялась получить ответ на этот вопрос в храме, когда доберусь до него. То, что дорога рано или поздно откроется, я не сомневалась: я шла с чистыми намерениями, а помощь жрецов и духов была очень нужна. А ещё я хотела вернуть украденный артефакт.

Древний Храм Анратш — место моего паломничества — самый первый храм из восьми храмов Анрийских гор, расположенный на вершине самой высокой горы — Рии.

Гора Рия — на самом деле потухший вулкан, последнее извержение которого было более тысячи лет назад. Благодаря плодородной вулканической почве на горе и вокруг неё произрастает множество деревьев и трав. А ещё эта гора — настоящий оазис, так как её недра буквально испещрены многочисленными источниками.

Место для первого храма было выбрано не только из-за нелёгкого пути к нему, но и потому что гора Рия — это самое мощное святилище духов, и это место с давних времен считается священным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Если нужно дать краткую характеристику первого храма Анрийских гор, то говорят так: первый из 8, на горе высотой 888 метров, лестница в скале в 888 ступеней, 888 водных источников, 88 сильнейших древних духов — всё это Анратш.

Число восемь или знак бесконечности — мистический символ этого священного места и самого храма.

Толкования знака бесконечности в разных культурах немного отличаются друг от друга, но в университете нам рассказывали о толковании этого символа именно жрецами храмов Анрийских гор, что мы изучали в обязательном порядке, ведь храм Анратш — это хранилище древнейших артефактов.

Так вот, для анрийских жрецов бесконечность следует понимать как вечную жизнь и непрерывное взаимодействие энергетических потоков. Одна часть символа означает всё материальное сущее, а другая — всё духовное. Точка, в которой они сходятся, и есть многогранная Вселенная…

Как только мы вселились в гостиницу, которую нашли довольно быстро, — она словно появилась перед нами из-под земли, — я уложила уставших детей спать, а сама открыла окно и стала вглядываться в темноту.

Консьерж, он же хозяин гостиницы, сказал, что из окон я увижу снежные вершины Анрийских гор. И настоятельно посоветовал произвести с ними визуальный контакт.

Ночь была лунная и звёздная, и вдалеке на тёмном небе я отчётливо увидела светлый контур горных верхушек.

Как только взгляд нашёл их, сердце тревожно замерло, в горле образовался ком, и я вдруг совершенно отчётливо услышала странный гулкий голос, прозвучавший словно издалека, из самой глубокой пещеры Анрийских гор:

— Микаэлла Кэмпб, жди и дорога тебе откроется.

«Дорога тебе откроется…»

Почему-то я считала, что раз услышала обещание духов, то дорога откроется со дня на день. Но проходил день, другой и третий, а духи не звали и не показывали дорогу.

Я обратилась с вопросом к консьержу, который посоветовал в первый же день посмотреть на горы, сколько предстоит ждать так называемой аудиенции, и тот ответил:

— Столько, сколько нужно. Когда духи решат, что время пришло, вы это почувствуете.

— А они могут передумать? — неожиданно эта пугающая мысль пришла в голову.

— Могут. Об этом вы тоже узнаете, — невозмутимо «обрадовали» меня.

— И что мне делать? — растерялась я.

— Что делать? — консьерж как-то странно улыбнулся: загадочно и мягко. — Что все делают в нашем городе.

— Что же?

— Жить. И наслаждаться каждой минутой, проведённой здесь.

Некоторое время я озадаченно смотрела на мужчину, чьи глаза смотрели на меня мудро и по-доброму, и вдруг дрожь волнения охватила тело, а кровь горячей лавой стремительно побежала по венам.

Жить.

Конечно же.

Я могу пока просто ждать и наслаждаться каждой минутой, проведённой с детьми. Ведь я свободна! Мы свободны! И мы вместе!

А ещё мы находимся в загадочном городе, в который ранее я могла только мечтать попасть.

С того дня я терпеливо ждала своего часа встречи со жрецами и наслаждалась каждым мгновением.

Утром я с детьми завтракала в столовой гостиницы, а потом мы шли гулять по городу. Мы всегда ходили пешком, и я с удовольствием наблюдала за любопытными мордашками детей. Алекс постоянно вырывал ручонку из моей и убегал вперёд, то прыгая на одной ножке, то залезая на всё подряд, что было чуть выше него, бегая вокруг прохожих, которые провожали его весёлыми взглядами, дразня собак и кошек.

А Лиса… моя девочка была верна себе. Очень важно она вышагивала рядом со мной, как взрослая солидная леди, знающая себе цену, ни на минуту не вытаскивая ручонку из моей руки, насмешливо наблюдала за братом и презрительно морщила маленький носик.

Иногда я ловила на себе её настороженный взгляд. И я знала, что он означал, — моя девочка боялась, что я вновь исчезну и оставлю их. Встречаясь взглядом с её серьёзными глазками, я улыбалась, но сердце болезненно сжималось и ныло, а в памяти сразу возникало то ужасное мгновение, когда я пришла за детьми, а Лиса отказалась со мной идти.

Я пробралась в собственный дом ночью, как воришка, вновь пользуясь артефактом отвлечения внимания.

В комнате детей меня ждал сюрприз в виде спящей в кресле Рины. Пришлось пощекотать женскую щеку её же распущенными волосами, чтобы Рина проснулась и ушла.

Рина открыла заспанные глаза, посмотрела на спящих малышей и тихо вышла из комнаты, осторожно прикрыв дверь.

Не знаю, сколько я потом простояла рядом с кроватками, любуясь на малышей и почти не дыша. Очнулась от того, что за окном разыгралось настоящее светопреставление, от которого задрожали стёкла на окнах. Я знала, что Алекс боится грома, молнии и сильного дождя и мог проснуться и заплакать, поэтому поспешила сама разбудить детей.

Я приложила указательный палец к губам и попросила сонных и удивлённых детей не шуметь.

— Идите ко мне, мои солнышки, — пробормотала я заветную фразу, которую уже очень давно мечтала произнести, и протянула одну руку Алексу, вторую — Лисе. — Только очень тихо, никто не знает, что я здесь.

Алекс тут же подскочил на кровати и тоже протянул ручонки.

— Мамочка! Ты приехала! — радостно прошептал он, обнимая меня.

Я взяла сына на руки, крепко прижала к себе, с трудом сдерживая слёзы, и подошла к кроватке дочери.

Лиса отползла в дальний от меня угол, села, согнув ноги в коленях и враждебно уставилась на меня сонными глазёнками.

— Лиса, малышка, иди ко мне, — шепнула я. — Я очень соскучилась.

Дочь не шевелилась и смотрела напряжённо.

— Обстоятельства так сложились, что я больше не могу жить в этом доме, и мне нужно уехать, — прошептала я. — Я пришла за вами, мои хорошие, чтобы больше никогда не расставаться.

Я присела на корточки перед кроваткой Лисы, усадив Алекса на колени.

— И за Риной? — спросил Алекс.

— Нет. Рина не может уехать из дома, она должна присматривать за ним.

— А …? — глаза сына наполнились слезами, а в горле явно образовался ком. Я поняла, о ком он хотел спросить, — о сыновьях Рины.

— Их мы тоже не сможем взять с собой. Мальчики должны остаться со своей матерью.

— Мама, мы поедем далеко? — спросил сын.

— Очень.