Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным - Стейнбек Джон Эрнст. Страница 80

Едва колонна вышла, как полицейские на мотоциклах тоже двинулись параллельно идущим. Когда толпа прошла так с полмили, к голове колонны метнулась и преградила ей путь большая открытая, набитая людьми машина. Все люди в ней держали в руках ружья и имели бляхи помощников шерифа. Водитель машины вспрыгнул на сиденье.

– От вас требуется соблюдение порядка, не забывайте об этом! – крикнул он. – Вы можете двигаться, пока не перекрываете дорогу, не мешаете движению транспорта и никому не мешаете. Понятно? – Он сел на место и повел машину впереди машины Дейкина, таким образом возглавив шествие.

Джим и Мак шли шагах в пятидесяти от грузовика. Мак сказал:

– Они выслали к нам почетный эскорт. Ну разве же это не верх любезности? – Люди вокруг захихикали. Мак продолжал: – Иными словами, они предупреждают, что право на забастовку мы имеем, а на пикет – ни в коем случае. – На этот раз смеха уже не было. Раздалось ворчание, но почти беззлобное. Мак бросил на Джима тревожный взгляд.

– Не нравится мне это, – тихо проговорил он. – Вся эта шайка бродяг не настроена на драку. Хорошо бы вскорости произошло что-нибудь, способное их по-настоящему разозлить. Если же нет, все выдохнется и сойдет на нет.

Нестройная толпа вступила в город и двигалась по тротуарам. Мужчины как-то притихли, многие из них выглядели сконфуженными. Горожане глазели на них через оконные стекла, а дети, застыв в палисадниках, таращились на шествие, пока родители не утаскивали их в дом и не захлопывали за ними двери. На улицах было мало прохожих. Полицейские на мотоциклах ехали так медленно, что вынуждены были время от времени касаться ногами земли, чтобы удержать равновесие. Предводительствуемая машиной шерифа процессия, пройдя окраинами, вышла наконец к сортировочной. Люди встали возле полосы отчуждения, по краю которой выстроилась охрана – двадцать человек с автоматами и слезоточивым газом.

Дейкин подрулил к железнодорожному полотну. Люди молча рассредоточились, заняли позицию напротив отряда полицейских. Дейкин и Лондон сновали вдоль плотных рядов забастовщиков, отдавая распоряжения. Людей призывали по возможности избегать столкновения с полицией. Сначала убеждение и только потом – прямое действие.

Справа в два ряда стояли вагоны-рефрижераторы. Джим потихоньку сказал Маку:

– Они могут остановить товарняк, не дав ему доехать до станции, и там высадить людей. В таком случае мы потеряем возможность поговорить с ними.

Мак покачал головой:

– Позднее, может быть, они и помешают нам это сделать. А сейчас – нет. Думаю, они хотят продемонстрировать нам свою силу. Рассчитывают напугать нас. Хорошо бы уж пришел состав. Такому народу, как наши парни, ожидание только во вред. Если ждать слишком долго, они могут вконец испугаться.

Некоторые уселись возле полотна, а из плотных рядов неслось жужжание негромких голосов. Люди, зажатые между железнодорожной охраной с одной стороны и полицейскими на мотоциклах и помощниками шерифа – с другой, нервничали и казались смущенными. Помощники шерифа стояли, обеими руками вцепившись в ружья и прижимая оружие к животу.

– Копы тоже напуганы, – заметил Мак.

Лондон ободрял группу парней.

– Не будут они стрелять, – говорил он. – Не посмеют стрельбу устраивать.

Кто-то крикнул:

– Вот, шлагбаум подняли!

Вдали, у семафора, подняли шлагбаум. Над деревьями взвилась струя дыма, и рельсы загудели под колесами приближающегося поезда. Люди поднялись и, вытянув шеи, стали вглядываться в даль, куда убегали рельсы.

– Теперь встречайте их, ребята! – проревел Лондон.

Показался черный паровоз, за которым медленно катились товарные вагоны, в вагонных дверях можно было различить ноги людей. Машина с грохотом замедляла ход, пыхтя и выпуская из-под колес клубы пара. Она свернула на запасной путь и лязгнула тормозами. Вагоны дружно дернулись и заскрежетали, хвостовой засопел и встал, отдуваясь.

Напротив путей тянулся ряд обветшалых лавок и таверен с меблированными комнатами в верхних этажах. Мак бросил взгляд через плечо. В окнах верхних этажей торчали головы, люди, высунувшись, глядели на них. Мак сказал:

– Не нравятся мне вон те парни.

– С чего бы это? – удивился Джим.

– Не знаю. Там должны были бы и женщины стоять. А ни одной не видно.

В дверях товарных вагонов виднелись штрейкбрехеры, за их спинами теснились другие. Они неловко озирались и медлили спрыгивать на землю.

Лондон выступил вперед, встав почти вплотную к охраннику, так что дуло автомата, повернувшись, нацелилось прямо на него, а охранник сделал шаг назад. Паровоз пыхтел размеренно, как огромное, усталое животное. Лондон сложил ладони рупором и низким своим голосом пророкотал: «Давайте сюда, ребята! Не вставайте против нас! Не помогайте копам!»

Его голос заглушило шипение пара. Из бока машины вырвалась белая струя, поглотившая все звуки, кроме собственного режущего ухо воя. Ряды забастовщиков беспокойно зашевелились и, взбухнув в середине, двинулись в сторону охраны. Дула автоматов, повернувшись, взяли на прицел ряды. Лица охранников посуровели, и забастовщики, почувствовав угрозу, остановились. Пронзительный вой не прекращался; белый плюмаж пара, поднимаясь, разветвлялся на отдельные перья.

В дверях одного из вагонов началась какая-то сумятица. Сквозь сидящих скэбов протиснулся и спрыгнул на землю человек.

– Господи боже! Да это Джой! – в ухо Джиму крикнул Мак.

Неуклюжая гномоподобная фигура стояла лицом к дверям и толпящимся в них людям. Шипение пара не прекращалась. Люди выпрыгнули из вагона и встали напротив отчаянно жестикулирующего Джоя. Затем он повернулся и взмахнул рукой в сторону забастовщиков. Его изуродованное лицо исказилось. Пять-шесть скэбов встали у него за спиной, и вся группа двинулась по направлению к забастовщикам. Охранники повернулись, пытаясь удержать в поле зрения одновременно тех и других.

А потом раздались три резких щелкающих звука. Мак оглянулся и поглядел туда, где были лавки. И головы, и ружья в окнах мгновенно исчезли, и окна захлопнулись.

Джой замер, вытаращив глаза. Рот его открылся, и по подбородку на рубашку потекла струйка крови. С диким видом он озирал толпу. Затем упал ничком, царапая пальцами землю. Охранники недоверчиво глядели на корчившуюся на земле фигуру. Внезапно шипение пара смолкло, и волной накатила тишина. Ряды забастовщиков стояли недвижимо, на лицах людей застыло задумчивое выражение. Джой приподнялся на руках, подобно ящерице, и вновь упал. На щебенку железнодорожной насыпи густым ручьем хлынула кровь.

Толпа странно, тяжело зашевелилась. Лондон оцепенело двинулся вперед, за ним двинулись люди. Охранники наставили автоматы, но забастовщиков это не смутило: бестрепетно, слепо они двигались вперед. Охранники поспешили отойти в сторону, потому что двери вагона изрыгали все новых и новых людей. Концы этой цепочки закручивались, образуя кольцо вокруг лежащего в центре тела – так теснится к середине гурт овец.

Джим, дрожа, прижался к плечу Мака. Повернувшись к нему, Мак пробормотал:

– В кои-то веки он сделал по-настоящему хорошее, нужное дело! Бедный Джой! Сделал все-таки… Как был бы счастлив, знай он это! Взгляни на копов, Джим. И отпусти мою руку. Не пугайся. Взгляни на копов!

Охранники были напуганы. Они умели подавлять бунт и беспорядки, но это движение – медленное, неуклонное, слепое – вызывало в них ужас. Они продолжали стоять на месте, однако шериф уже завел машину. Полицейские потихоньку направились к своим мотоциклам.

Штрейкбрехеры к этому времени уже покинули вагоны. Некоторые из них, нырнув под вагоны или протиснувшись между ними, очутились по ту сторону пути, но большинство сгрудились там, где лежал Джой, и окружили его. Мак увидел Дейкина, стоявшего в задних рядах толпы. Блеклые глаза Дейкина на этот раз глядели прямо, а не бегали из стороны в сторону. Мак подошел к нему.

– Нам надо бы взять его и на грузовике отвезти в лагерь.

Дейкин медленно обернулся: