Великая огнестрельная революция - Пенской Виталий Викторович. Страница 29

Нужно было иное решение, и долго искать его не пришлось. Королевская власть взамен ненадежного рушения решила опереться на наемные войска, отличавшиеся большей боеспособностью и боеготовностью в силу своего профессионализма. В Польше, более высокоразвитой и в экономическом, и в социальном отношениях, чем Великое княжество Литовское, переход к использованию наемной армии начался раньше и шел быстрее, чем у ее восточного соседа.

Для польской короны неэффективность посполитого рушения стала очевидна после серии неудач, которые потерпели польские войска в Тринадцатилетней войне с Тевтонским орденом (1454–1466 гг.). И хотя война в конечном итоге завершилась победой польского оружия, необходимость перемен была очевидна, и они не замедлили последовать. Посполитое рушение сохранилось, однако созывалось оно крайне редко – так, до конца XV в. оно собиралось лишь два раза, в 1474 г. для войны с венгерским королем Матвеем Корвином и в 1497 г. для похода в Молдавию²⁴⁵. Столь же редко созывалось оно и в XVI в. Как отмечали авторы коллективного труда «Польские военные традиции», «…посполитое рушение окончательно скомпрометировало себя во время похода в Молдавию в 1497 г. во главе с Яном Ольбрахтом… Если не считать значительной численности, доходившей в XVI в. на бумаге до 50 тыс. чел., оно уже не представляло большой ценности… Посполитое рушение как часть вооруженных сил превратилось в «последний рубеж обороны» государства, но на практике уже не играло большой роли…».

О том, что представляло собой польское посполитое рушение в конце XV в., можно судить по описанию похода 1497 г. Согласно польским хроникам, шляхетская милиция, собранная с Велико– и Малопольши, Руси и Мазовии (даже прусский гроссмейстер выставил отряд воинов), составила 80 тыс. бойцов и 40 тыс. челядинцев, а обоз – от 20 до 30 тыс. возов²⁴⁶. И хотя, безусловно, цифры эти преувеличены, но само соотношение комбатантов и некомбатантов и повозок к числу бойцов говорит само за себя, и явно не в пользу посполитого рушения. Для Великого княжества Литовского представление о размерах посполитого рушения дают регулярно проводившиеся «пописы» «служб». Так, попис 1528 г. дал цифру в 19 858 коней, не считая пехотинцев-драбов²⁴⁷.

Говоря о наемниках на службе польской короны, необходимо отметить, что практика использования наемных отрядов пехоты и конницы была известна в Польше еще с XII в., однако они долго не могли составить сколько-нибудь серьезную конкуренцию посполитому рушению²⁴⁸. И только начиная со 2-й половины XV в., после тяжелой Тринадцатилетней войны, ситуация стала постепенно изменяться не в пользу шляхетского ополчения. Переход к комплектованию армии преимущественно наемниками и отказ от созыва посполитого рушения в случае войны означали в известном смысле начало в Польше первой фазы военной революции, фазы постепенного накопления количественных изменений в военном деле.

Итак, с конца XV в. ядро польского войска стали составлять наемные конные и пешие роты, в организации которых можно найти черты сходства с организацией наемных войск, к примеру Англии, Италии или Франции 2-й половины XIV – 1-й половины XV в. Примечательно, что в данном случае четко прослеживается алгоритм развития военного дела Европы, отмеченный Дж. Линном, а именно, замены средневековой армии смешанного комплектования на наемное войско, причем, как отмечал историк, «хотя при том, что остатки феодальной милиции еще сохранялись и корона могла прибегнуть к ее созыву в критической ситуации, ее значение стремительно снижалось…»²⁴⁹.

Набор наемников осуществлялся по отработанной к тому времени в Европе схеме. Ротмистр-антрепренер, получив королевскую грамоту – «лист пшиповедны» (list przypowiedni, litterae servitii militaris)²⁵⁰, в котором подробнейшим образом расписывались условия службы и оплаты за нее, количество и качество вооружения, обязательства короля по возмещению ущерба, понесенного во время службы, нанимал несколько опытных воинов-«товарищей». Последние, как правило, хорошие знакомые ротмистра, должны были явиться на службу с «почтом», состоящим из нескольких коней и вооруженных «почтовых», «шереговых» или «пахоликов». «Почт» можно рассматривать как наследника средневекового рыцарского «копья», также включавшего в себя тяжеловооруженного конного воина и его свиту. Почты различались по численности бойцов – у ротмистров и хорунжих они были больше, у товарищей – меньше. К примеру, в 1471 г. в хоругви ротмистра А. Рокоссовского почт самого ротмистра имел 24 коня, у его хорунжего – 19 коней, тогда как у рядовых товарищей – от 2 до 9 коней²⁵¹.

Делились наемные конные роты (позднее хоругви) на тяжеловооруженные копийничьи и легковооруженные стрелковые с той лишь разницей, что в первых соотношение тяжеловооруженных всадников к легковооруженным конным стрелкам обычно составляло 1 к 2, тогда как во вторых – 1 к 4. Так, упоминавшаяся выше копийничья хоругвь ротмистра Рокоссовского насчитывала на 32 копийника 63 стрелка, а стрелковая хоругвь ротмистра Котвича в 1498 г. – соответственно 19 и 73²⁵². Примером такого рода грамоты может служить «лист пшиповедны», выданный 22 мая 1472 г. королем Казимиром ротмистру Яну Белому из Срочкова. В этом листе говорилось, что ротмистр со товарищи на 240 конях нанимается с сего дня на королевскую службу сроком на 1 квартал и корона обязуется выплатить ему и его роте жалованье по 10 венгерских флоринов на коня. Король обязывался возместить урон, понесенный ротмистром и его людьми во время службы, и заплатить выкуп в случае, если кто-либо из наемников окажется в неприятельском плену²⁵³.

Похожим образом были устроены и пехотные роты²⁵⁴, причем, что характерно для Польши и в целом для Востока, польская наемная пехота вооружалась в значительной степени метательным оружием (выделено нами. – П.В.) – сперва арбалетами и отчасти луками, а на рубеже XV–XVI вв. – и аркебузами. Пехотный «почт» в среднем имел 9 бойцов – копейщика и 8 стрелков или копейщика, щитоносца-павезьера и 7 стрелков. (Очевидно, что соответственной глубины были и боевые порядки польской пехоты того времени.) Например, ротмистр Пиотровский в 1496 г. набрал пехотную роту численностью в 20 почтов с 16 копейщиками, 6 знаменосцами, 10 павезьерами, 44 стрелками из ручниц и 128 арбалетчиками²⁵⁵. Таким образом, древковое оружие применялось в ограниченных масштабах и исключительно для прикрытия стрелков. Ничего похожего на глубокие и массивные колонны швейцарской пехоты или ландскнехтов в Польше конца XV – начала XVI в. мы не встретим.

Численный состав рот не был четко установлен. Так, в пехоте могли встречаться роты численностью от 20 до 100 бойцов. К примеру, в 1471 г. ротмистр Карват вышел на смотр с 356 солдатами (69 конными, 4 знаменосцами, 34 павезьерами и 249 арбалетчиками), ротмистр Владыка – с 213 солдатами (1 прапорщик, 32 павезьера, 15 бойцов с малыми павезами, 165 арбалетчиков). Всего же в 16 пеших ротах насчитывалось 98 конных воинов, 45 знаменосцев, 344 павезьера, 72 бойца с малыми павезами, 1808 арбалетчиков и 15 бойцов с ручницами. Набранные в 1479 г. на основании выданных 16 «листов пшиповедных» пешие роты имели в своем составе ~1200 пехотинцев, преимущественно стрелков, в 1496-м – 6 пеших рот насчитывали 104 почта с 99 конными воинами, 26 знаменосцами, 44 павезьерами, 625 арбалетчиками и 235 стрелками из ручниц²⁵⁶. Похожим образом обстояло дело и с конными хоругвями.

Нельзя сказать, что количество наемных войск, собираемых, как это было принято тогда в большинстве европейских стран, на время военных кампаний, впечатляло. Так, накануне молдавского похода короля Яна Ольбрахта на смотре в Сандомире приняло участие 12 рот пехоты с 1901 жолнером. В 1500 г. 28 рот пехоты (4000 ставок-порций) были посланы на помощь Литве, которая в это время вела войну с Москвой, в 1502 г. – туда же направились 30 пеших рот (3172 ставки), в 1538 г. гетман Я. Тарновский выступил в поход против молдавского господаря с 25 конными ротами-хоругвями (4452 коня) и 10 пешими ротами (1136 пехотинцев и 32 всадника)²⁵⁷.