Аномальщик (СИ) - Розальев Андрей. Страница 5

— Ну да, в 91-ом развалился, я тогда во второй класс пошёл, прекрасно помню.

Она недоверчиво посмотрела на меня в зеркало, потом обернулась, окинув серьёзным взглядом.

— Конечно, на западе спят и видят, чтобы мы исчезли с карты, но чтобы такое придумать… — она покачала головой. — В общем, или вас отправили на разведку в психушку, или вы из аномалии.

— А может, всё гораздо проще? — я тоже внимательно посмотрел на девушку через зеркало. — Может, всё это мне просто снится?

— Это легко проверить! — заливисто рассмеялась девушка и снова стала серьёзной, будто вспомнив что-то. — И, уверена, такие проверки обязательно будут.

Какое-то время мы ехали молча, думая каждый о своём. Мне-то точно было о чём подумать. Хоть рациональная часть мозга и цеплялась за версию со сном или галлюцинациями, некоторые сомнения всё же появились. Слишком много странностей. У меня, конечно, бывают сны, но не настолько подробные! И в них, сколько помню, мне никогда не приходили в голову сомнения, сон это или нет. Осознанное сновидение? Никогда не практиковал. Да и продолжительность… Какой бы ни был насыщенный сон, он всё равно не длится слишком долго.

В общем, как сказал бы Вовочка из анекдота, если это сон, то и спорить не о чем. А если не сон… то тогда точно стоит прекращать вести себя, как придурок на дне рождения. И ссориться с КГБ, как намекнула лейтенант Бурова, — действительно так себе идея.

Ведь кто ещё сможет помочь вернуться? А задерживаться в этом заповеднике победившего социализма я точно не стану. У меня ТАМ родители, друзья, бизнес, в конце концов!

— Как хоть тебя зовут-то? — спросил я.

— В удостоверении было написано вообще-то. Ах да, оно же поддельное! — съязвила она и хихикнула. — Майя. Александровна.

Отчество она добавила после небольшой паузы, как будто вспомнила, что так положено. Видимо, младшая сотрудница в отделе, девочка на побегушках. Офицер госбезопасности, при исполнении, а ни разу даже замечание не сделала, что я ей тыкаю. Видимо, привыкла, что все к ней, как к младшенькой.

— Майя… — я посмаковал имя. — Красивое и необычное. Тебе идёт.

— Спасибо.

Майя едва заметно фыркнула, но ушки порозовели.

— Ну и что меня ждёт, Майя? Посадите за решётку или сдадите учёным, как лабораторную крыску?

Ответила она не сразу, задумалась.

— Я думаю, какие-то медицинские тесты всё-таки будут. Как минимум, чтобы проверить, не являетесь ли вы носителем какой-нибудь неизвестной болезни. Такое, к сожалению, не редкость. С вами наверняка поработают и физики, изучающие аномалии. И историки. Интересно же узнать, что и как могло бы быть. Но преступления вы никакого не совершали, так что рано или поздно вас отпустят. Ну и сможете жить обычной жизнью. Документы мы вам сделаем.

— Если всё это правда, то обычная жизнь осталась ТАМ…

— Жена, дети? — она стрельнула глазками в зеркало.

— Жены нет и не было, а дети если и есть, то мне об этом неизвестно, — вздохнул я.

Больная тема. Были девушки, но как-то по молодости сам не захотел серьёзных отношений, а когда постарше стал, и, что называется, созрел, понял, что время упущено. Те, кто бескорыстно хотел быть со мной, уже давно замужем, а те, кто хочет сейчас… Им нужен не я, а моя банковская карта.

Рассказывать это Майе я, конечно, не стал.

— А что? Работа? Ах да, родители, друзья… — она покивала своим догадкам.

— Родители, друзья, ну и работа, да, — подтвердил я.

— Кто вы, ну, кем работаете? — она заинтересованно оглянулась, окинула меня взглядом.

— Директор небольшого заводика, — я чуть не сказал, что я его владелец, но вовремя вспомнил, что при социализме частная собственность не одобрялась, — выпускаем биоразлагаемые товары одноразового применения. Пакеты, посуду, предметы гигиены…

— А зачем делать одноразовые товары? — она удивлённо вскинула брови.

— Хороший вопрос, — я хмыкнул. — Тоже всегда удивлялся. Такое вот отношение у нас в обществе сложилось. Пластик настолько дёшев, что можно не заморачиваться и выбросить, например, ту же тарелку, а не мыть её. А потом столько мусора накопили, не планета, а свалка. Вот недавно новая идея появилась. Если уж так все привыкли к одноразовым вещам, то делать их хотя бы из материалов, которые не загрязняют природу, а могут использоваться, например, как удобрение. Впрочем, всё равно всё это оказывается на одной свалке.

Я кинул взгляд на обочину. Чистую обочину. Машин нам встречалось не так уж и много, но всё равно обочина была непривычно чистой. А когда ехали на покатушки — валялись бутылки, использованные памперсы. Они встречались не очень часто, но все-таки были. А здесь же — идеальная чистота. Ни одной смятой пачки из-под сигарет не заметил! Вот что значит культура!

За неторопливой болтовнёй ни о чём время пролетело незаметно. До Петрозаводска доехали меньше чем за час. И вот тут я окончательно понял, что попал. По полной программе!

Хоть я давно живу в Питере, тем не менее, Петрозаводск — мой родной город. Здесь я вырос, здесь я открыл свой первый бизнес — небольшую пиццерию по франшизе. И это город, который я знаю, как свои пять пальцев. Хоть и переехал, но всё же бываю достаточно часто. Да в конце концов, этой дорогой я ехал сегодня утром!

Это был он, Петрозаводск. Я узнавал улицы, читал их названия на дорожных указателях, узнавал характерные повороты и достопримечательности. И в то же время он был другой. Я люблю свой город, но всё же, похвастать архитектурой и убранством может разве что центр. А окраины — это обычные серые, невзрачные пятиэтажки. Над многими магазинчиками — вывески, сохранившиеся ещё с девяностых, а то и раньше. Да, летом город утопает в зелени, но деревья плохо маскируют обветшалые фасады и отваливающиеся балконы.

Здесь же… Город как будто умылся от дорожной пыли и заиграл разноцветьем красок. Даже такие привычные хрущёвки смотрелись иначе, наряднее. Да даже балконы застеклили не кто во что горазд, а по единому плану, не было ощущения аляповатости. Стены выкрасили в яркие, но приятные глазу оттенки.

А дороги! Ровный асфальт, чёткая разметка, вдоль дорожного полотна — широкие тротуары. Особенно удивило состояние покрытия и разметки. Ведь ещё только май, где ямы? Почему разметка за зиму не стёрлась? Или её уже успели восстановить?

Вывески над магазинами какие-то… скромные, что ли. Всё прекрасно читается, и понятно, где продукты, а где электроника. Но они не пытаются перекричать друг друга, задавить конкурента, заманить покупателя. Информируют, а не соблазняют. Как в детстве, только всё очень современно. Не неоновые буквы из гнутых стеклянных трубок, а вполне привычные световые короба, только более плоские, и светятся ровнее.

Я вертел головой из стороны в сторону, не обращая внимания на насмешливые взгляды Майи, которые она бросала на меня. А потом увидел ЕЁ. Посреди тротуара стояла жёлтая бочка, к которой выстроилась небольшая очередь горожан, утомлённых необычной для мая жарой.

Боже ты мой, родная! Как же я по ней скучал! Мы как раз сбросили скорость, и я проводил её таким жадным взором, даже сглотнул, что Майя засмеялась.

— Вы ведь так и не попросили попить! — вспомнила она.

— Да пофиг, не в жажде дело! Это же… это настоящий квас! Как в детстве! Понимаешь?

— А у вас что, квас запретили? Не делают? — Майя тоже оглянулась на бочку.

— Делают, — вздохнул я. — Но это не то. Эх, не объяснить! Его у нас полсотни разных сортов, но половина — химия, пить невозможно, а даже и то, что живого брожения… Ну не то. Нет вот этого восторга, как будто ты божественный нектар пробуешь. Пьёшь — и это просто напиток. Неплохой, особенно в бане. Но не то, что в детстве было. Эх! Долго нам ещё ехать?

— Собственно, приехали, — лейтенант подобралась, стала серьёзной. Всё же оперуполномоченный при исполнении.

Мы повернули на кольце, въехали на односторонку, взяли левее на развилке и остановились напротив здания, не узнать которое было невозможно. Что там, что здесь оно выглядело одинаково. Я знал его как Управление Федеральной Службы Безопасности, здесь это — Управление Комитета Государственной Безопасности. Не такие уж разные названия, а суть и вовсе одна.