Стратагемы заговорщика (СИ) - Щербинин Тимофей. Страница 23

— Последний раз Стальной Феникс сходился так близко с Царь-камнем пять лет назад, накануне войны, — заметил военный шаман, заглядывая через плечо Тукуура. — Из-за этого смыло береговые посты и мы проморгали заморских дьяволов.

— Помню, — вздохнул знаток церемоний. — Нижний этаж затопило, и я неделю ночевал на крыше. Только вот ни разу не видел, чтобы они так светились.

На стене, там, где остановился незнакомец, висела большая картина. Узкая долблёная лодка скользила по гладкой темно-зелёной воде между высокими, оплетёнными медовой лозой стволами добанов. Молодые воздушные корни торчали из воды как белые копья, со скрюченных веток настороженно смотрели три пятнистые белки и серебристая обезьянка.

— Вряд ли он любовался живописью, — пробормотал Тукуур.

Взявшись за раму, он легко снял полотно со стены. За ним обнаружился узкий лаз в другую комнату. Потайная дверца на той стороне была отломана, и через неё виднелась разворошенная во время обыска постель и опустевший книжный стеллаж.

— Комната Темир Иланы, — констатировал Кумац. — Обратная сторона её тайника. Думаю, именно так дочери убитого доставили сосуд с мазью.

— Кстати, что стало с сосудом? — спросил знаток церемоний. — Билгор Дамдин забрал его?

— Нет, сосуд ещё у меня, — ответил военный шаман. — Думаете, на нём могли остаться отпечатки?

— Сомневаюсь, но чем речной дельфин не шутит…

Когда они вернулись в кабинет Буги, два добдоба уже укладывали тела плавильщика и его телохранителя на носилки. Кумац властным жестом остановил их и снова раскрыл циркуль. Обмерив огрубевшие подошвы Санджара, он досадливо мотнул головой:

— Не он. Значит, был ещё соучастник.

"Не удастся быстро закрыть дело", — удовлетворённо подумал Тукуур.

— Принесите медицинский сосуд! — приказал учётчику военный шаман.

— И немного печной сажи, пожалуйста, — добавил знаток церемоний.

Он зажёг ещё несколько свечей и сильнее отдёрнул занавески, впуская в комнату призрачный свет пасмурного утра. Служитель быстро вернулся с замотанным в тряпицу фарфоровым цилиндром и осторожно поставил его на стол. Тукуур заглянул внутрь. Белёсая мазь была примята, как будто её извлекали из сосуда пальцем. Из горлышка доносился лёгкий пряный аромат.

— Кто-то не слишком осторожничал, — пробормотал знаток церемоний. — Странно, очень странно.

Тукуур подошёл к окну и открыл его, чтобы цветные стёкла и промасленная бумага не задерживали свет. Натянув полотняные перчатки, он осторожно начал вращать цилиндр, пристально разглядывая покрытые белой глазурью бока. Сосуд был подлинным произведением искусства. Хотя изображение было неподвижным, в нём чувствовалось напряжение и жизнь, как будто вот-вот взмахнут хвостами дельфины-охотники, и серебристые рыбы бросятся от них врассыпную, а сложившие крылья морские птицы врежутся в водную толщу, чтобы урвать свою часть добычи. Вглядываясь в детали этой сцены, Тукуур не заметил, как затаил дыхание. Ощутив тесноту в груди, он непроизвольно выдохнул, и безупречно гладкая поверхность цилиндра покрылась туманом, на котором проявился слабый жирный отпечаток.

— Оттиск духа! — провозгласил Айсин Тукуур. — Преступнику не удалось скрыть свои следы!

— Признаюсь, билгор Тукуур, я не силён в дерматоглифике, — проворчал Кумац. — О чём Вам говорит рисунок на этом пальце?

— Оставивший его несомненно был учёным шаманом, — уверенно произнёс знаток церемоний.

— В самом деле? — поднял бровь военный шаман.

— Полагаю, он нёс сосуд завёрнутым в платок, чтобы не оставлять отпечатков. Но на месте решил, что платок оставлять нельзя, и столкнул сосуд кончиком среднего или безымянного пальца. Это был человек, привыкший ставить оттиски большого пальца на сургучных печатях и указательного — под своими письмами.

— Хорошее предположение, — кивнул Кумац. — Полагаю, под Ваше описание вполне подходит Темир Илана. Она ведь тоже была нашей соратницей и дочерью шамана, не так ли? Вглядитесь в эти изгибы. Чего в них больше — мужского или женского?

Тукуур растолок хлопья сажи в тонкий порошок и тщательно посыпал верхнюю грань сосуда. Легким дуновением удалив лишнее, он положил цилиндр на бок и прокатил его по листу тонкой рисовой бумаги, подложив под него сухую губку для кистей. На поверхности листа отпечатались тёмно-серые завитки.

— Я тоже лишь ученик, — вздохнул знаток церемоний, всматриваясь в отпечаток. — Мне нужно от чего-то оттолкнуться. Образца женственности нам не найти, но кто может быть эталоном мужественности, если не первый воин Бириистэна?

Военный шаман напряжённо сжал губы.

— Разумно ли тревожить гневный дух убитого? — проворчал он.

— Несомненно! — воскликнул Тукуур.

— Мне это не нравится, — нахмурился Кумац. — Возьмите лучше свои отпечатки — у Вас руки и так в саже — и не будем рисковать!

Но знаток церемоний порывисто встал, схватил со стола тушечницу, и в три шага подлетел к телу убитого.

— Нохор Буга! Проявись вновь в срединном мире и помоги своим недостойным соратникам найти твоих убийц и воздать им по заслугам! — нараспев произнёс он, покрывая тушью пальцы первого плавильщика.

История могла бы пойти по-другому, если бы Тукуур оставил листок с первым отпечатком на столе. Но он, увлёкшись, так и не выпустил его из рук, а потом положил рядом с собой, в ногах Темир Буги. Сделав чёткие оттиски пальцев убитого, знаток церемоний положил оба листка рядом и замер, как будто мстительный дух и правда наслал на него холодную хворь. В комнате было уже достаточно светло для того, чтобы увидеть: линии и завитки на двух оттисках повторялись. Подняв голову, Тукуур встретился с колючим, выжидающим взглядом военного шамана. "Почему он пытался меня остановить?" — пронеслось в голове знатока церемоний. — "Из-за суеверия, или..?"

— Будьте добры, подайте мне измерительный циркуль, — как можно спокойнее попросил Айсин Тукуур.

Кумац задумчиво побарабанил пальцами по рукояти шаманского ножа и кивнул учётчику. Тот шагнул вперёд и протянул знатоку церемоний бронзовый инструмент. Тукуур бросил быстрый взгляд на добдобов. Они стояли в дверях со скучающими лицами. "Прекрати!" — мысленно одёрнул себя избранник Дракона. — "Если бы Кумац знал, что отпечатки совпадут, разве он повёл бы меня в ту комнату?" Он отдёрнул покрывало, обнажив ноги Темир Буги. Учётчик удивлённо вытаращил глаза, военный шаман вышел из-за его спины и скрестил руки на груди. Озарённый внезапной догадкой, Тукуур поднял правую руку убитого и внимательно осмотрел кончики пальцев. Указательный слегка поблескивал от жира. Принюхавшись, знаток церемоний ощутил лёгкий запах мази.

— Что Вы нашли? — напряжённо спросил Кумац.

— На указательном пальце правой руки следы мази, — хрипло ответил Тукуур. — Оттиск безымянного пальца Буги имеет много общих линий с отпечатком на сосуде. Наконец, размеры его стопы — восемь и две трети на четыре, на два с половиной. Те же соотношения. При ходьбе стопа расширяется, я учёл поправки. Темир Буга сам зачерпнул яд из сосуда, растворил в своём напитке, а затем отнёс оставшееся в тайник дочери.

— Не может быть! — воскликнул учётчик.

— Для чего? — холодно спросил Кумац.

— Не знаю, — устало ответил Тукуур. — Возможно, чтобы отвести подозрения от настоящего убийцы… Или… Нет, я слишком неопытен чтобы делать выводы. Что думаете Вы?

Военный шаман покачал головой.

— Если бы не столько улик, я бы назвал это бредом. Но, раз уж мы поставлены перед фактом, следует доложить о нём градоначальнику. Пусть он делает выводы и принимает решения.

Знаток церемоний облегчённо выдохнул.

— Согласен. Но кто сейчас градоначальник?

— Полагаю, этот груз доверят первому гранильщику сургуля. Но пока этого не произошло, мы отправимся прямо к законоучителю, мудрейшему Токте.

**

Холом, Максар и их солдаты укрылись за штабелем пустых бочек. В двух сотнях шагов от них возвышался крепкий деревянный склад, усилиями владельцев превращённый в полноценный блокгауз. Из узких окошек-бойниц торчали мушкетные дула и, стоило кому-то из бойцов высунуться из укрытия, как рядом с противным чавканьем впивалась в дерево пуля. Поэтому солдаты и стражники охватили здание широким кольцом, прячась за стенами построек, ящиками и бочками. Их мушкеты и огнеплюи не могли пробить толстых брёвен склада, поэтому вся надежда была на пушки городской крепости, охраняющей вход в гавань. Несколько орудий всегда смотрели в сторону жилых кварталов, больше для внушения должного страха, чем от ожидания реального мятежа, но сегодня ситуация переменилась. Новость о том, что в убийстве Темир Буги замешан один из управляющих компании "Медовая лоза", разнеслась по городу подобно пожару. Иначе и быть не могло: именно компания, а отнюдь не законоучитель и не офицеры флота Прозорливого, управляла Бириистэном. Корабли флота гнили в доках, а вымпелы боевых джонок "Медовой Лозы" гордо развевались в небе залива. Склады компании ломились от зерна, муки, драгоценной древесины и угля. Вереницы рабов, захваченных на островах, тянулись вглубь континента на стройки Прозорливого, а в обратную сторону рекой текли оружие и драгоценности. Сам Орден Стражей имел немалую долю в "Медовой Лозе" и оказывал ей покровительство, а потому неудивительно, что комендант крепости и его артиллеристы медлили.