Стратагемы заговорщика (СИ) - Щербинин Тимофей. Страница 66

— Мы с почтенным Гацой обсуждали Ваше положение, — сказал Дарга, выпустив изо рта несколько колечек дыма. — И состояние.

— Ясность чувств как у дикого зверя сменяется туманом и болью, верно? — проворчал хозяин дома.

Тукуур удивлённо кивнул. Он не думал, что старый воин настолько хорошо распознал, что с ним происходит.

— Шаманская болезнь, — уверенно сказал Гаца. — Давно такого не видел. Очень давно. С тех пор, пожалуй, как Орден взял власть в свои руки. Но духи не оставляют нас.

— Вам нужен наставник, — перебил его Дарга. — И не какой-нибудь ярмарочный фокусник. В обычное время я посоветовал бы совершить паломничество в священный Баянгол и просить одного из наставников принять Вас в ученики. К сожалению, в связи с Собором и визитом Прозорливого, город закрыт.

— К тому же, Стражи… — хозяин дома замялся и поправил себя: — Нынешние Стражи редко отличают истинных шаманов от колдунов Безликого. Они боятся всех, кто проявляет необычные способности, и преследуют их. Поэтому даже священный город не был бы для Вас безопасным местом.

Тукуур снова подумал о лежащем в его мешке обереге Прозорливого. С нефритовой пластиной он сможет пройти в город и предстать перед правителем, но до этого он должен выполнить миссию Дамдина, или разузнать что-то достаточно важное, чтобы его признали учеником покойного прорицателя, а не подозрительным бродягой, не имеющим прав на оберег. Дух Айяны говорил о "живом серебре из тайных пещер Баянгола". Что бы это ни значило, в древнем городе сошлось множество нитей, притягивавших Тукуура, и он просто обязан был попасть туда.

— Может быть, какое-то из малых святилищ в окрестностях Баянгола смогло бы приютить меня? — с надеждой спросил Тукуур. — Я слышал о пещерах, где живут святые отшельники…

Лёгкая тень пробежала по лицу хозяина. Он что-то знал о пещерах, но не хотел это рассказывать точно так же, как шаман не хотел говорить о призраке Айяны. У всех троих, собравшихся за столом, не было причин доверять друг другу, ведь любой из них мог оказаться шпионом Ордена. А теперь собеседники Тукуура знали о его шаманской болезни. Или придумали её, чтобы его шантажировать — такую возможность не стоило сбрасывать со счетов.

— Мы оба давно не бывали в тех краях, — задумчиво сказал Гаца. — О таких вещах больше знает наш набожный друг Бугуш. Он служит в Речных Вратах, но иногда появляется в Могойтине.

— Вам в любом случае нужно пройти Речные Врата, чтобы попасть в округ Баянгола, — добавил Дарга, — Я мог бы пойти с Вами, до гарнизона нам по пути. Проблема только в деньгах. Я, видите ли, очень рассчитывал на шкуру лесного кота, но Ваш светоч его прогнал. Поэтому было бы справедливым, если бы Вы назвали меня своим помощником на время путешествия.

— Соскучился по казённым гостиницам? — фыркнул хозяин дома.

Тукуур вздохнул и покачал головой.

— Это слишком большой риск. Я чудом избежал ареста на острове и подозреваю, что приказ о моей поимке мог прийти с большой земли. Если так, моё имя сразу же привлечёт внимание Стражей. Нас разоблачат и бросят на съедение термитам.

— Тем лучше, — усмехнулся Гаца. — Сами знаете, какой разговор у местных властей с приезжими соратниками. Куда да зачем, да предъяви подорожную. Куда спокойнее в этом отношении быть бродячим артистом.

— Почему бы и нет, — пожал плечами разбойник. — Я могу показывать фокусы с мечом, а он сойдёт за бродячего предсказателя. Среди этой публики потерявший должность чиновник — не редкость. Кафтан, опять же, можно будет оставить. Он достаточно рваный. А стальную подбивку и нагрудную пластину продадим кузнецу — как раз деньги появятся.

— Хорошо, — быстро согласился Тукуур. — Только у меня нет ни гадальных пластин, ни кистей, ни тушечницы. Разве что волшебный шар, но, думаю, не стоит им хвастаться.

— Правильно думаете, — кивнул Дарга.

Они пробыли в селении ещё день, улаживая дела. Кузнец охотно купил стальные вкладыши по цене лома, но пластину со Скальным Лисом пускать в переплавку отказался. Тукуур был рад этому и быстро приспособил нагрудник под прорицательский гонг. На вырученные деньги удалось купить видавшие виды гадательные пластинки из черепашьей кости, а у Гацы нашлась потёртая походная тушечница и чехол с кистями. Хозяин дома сказал, что вещи достались ему от деда, но у шамана возникло стойкое подозрение, что этот человек не всю жизнь обрабатывал землю.

Друг Дарги решил сам отвезти их в небольшую деревушку выше по реке, чтобы избежать расспросов односельчан. Ночью, погрузив в лодку скудные пожитки и немного походной еды, они отплыли. Течение у берега было не слишком сильным, и первое время Тукуур работал шестом почти наравне с Даргой, но быстро сказалась усталость и непривычка к долгой работе. Тогда его сменил Гаца, уступив место у руля своему товарищу. Шаман попытался заснуть, укрывшись старым халатом, но теснящиеся в голове мысли и сырой туман прогоняли сон. Поняв, что замерзает, знаток церемоний снова взялся за шест. Нащупывая зыбкое, покрытое корягами дно, он думал о собственном пути, полном невидимых опасностей, ведущем к непонятной цели. Что за живое серебро таится в пещерах Баянгола? Почему Айяна, жрица-колдунья Безликого, указывала путь слуге Дракона? Искупала грехи, или заманивала его в ловушку? У Тукуура было слишком мало знаний, чтобы ответить на эти вопросы. Всё, что ему оставалось — собирать разрозненные факты и сшивать их в некое подобие лоскутного одеяла. Возможно, когда-нибудь кусочки этой мозаики встанут на свои места. Пока же он толкал лодку против течения, стремящегося унести его назад на остров Гэрэл, в руки Ордена или хамелеонов. Его сердце радовалось этой метафоре — возможности плыть против течения, хоть ненадолго взять судьбу в свои руки, путь эти руки и болели от непривычной нагрузки.

Ближе к рассвету они остановились в небольшой бухточке, где, судя по окружённым камнями кострищам, нередко отдыхали рыбаки и путешественники. Там они с Даргой разучили небольшую сценку о борьбе души с сомнением и невежеством. Старый воин пытался уколоть Тукуура мечом сомнения или набросить ему на голову грязную тряпку невежества, а шаман должен был уклоняться. К удовольствию разбойника, знаток церемоний вспомнил кое-какие навыки времён обучения в сургуле, и держался вполне сносно, хоть и не слишком изящно.

Со временем Тукуур научился выбирать, когда уклониться, а когда позволить противнику коснуться его. Он так и не стал более грациозным, но использовал это во благо, добавляя комичные взмахи руками и строя испуганные гримасы. Так они и путешествовали, зарабатывая трюками и гаданием на миску риса с овощами и проезд в лодке до следующего селения, пока не прибыли в Могойтин.

Это был небольшой городок размером как две бириистэнских ремесленных слободы, но окружённый крепким частоколом со сторожевыми башнями. В центре города на пригорке возвышался каменный храм Четверых Заступников и просторный павильон Суда с резными колоннами и синей черепичной крышей. Но, в отличие от Бириистэна, здесь главенство Святилища не было абсолютным. Ближе к гавани стоял похожий на небольшую крепость трёхэтажный особняк. Флаги "Медовой Лозы" развевались над остроконечными башенками, обшитыми листовой медью, толстую каменную стену патрулировали охранники в серо-зелёных кафтанах. Окинув мрачными взглядами твердыню торговой компании, Тукуур и Дарга отправились на поиски чайной или таверны, в которой им бы разрешили разыграть своё представление. В сезон засухи они расположились бы прямо на рыночной площади, но сейчас в любой момент мог хлынуть ливень, и горожане старались не задерживаться на улице.

В таверне "Зеркальный карп", где путникам удалось снять комнату и договориться о выступлении, было уже достаточно людно. Посетители по одиночке и небольшими группами сидели за круглыми столиками у стен, коротая ненастный день за чаем с пампушками или фруктовым вином и жареной рыбой. В основном это были небогатые лавочники и мастеровые, но три человека выделялись из общей массы. Двое ветеранов в серых кафтанах с вышитыми на груди крокодилами неспешно раскладывали цветные камни на разлинованной доске, потягивая нагретую рисовую водку из глиняных пиал. Казалось, что одна из групп синих вот-вот попадёт в окружение, но тот, кто играл жёлтыми, не спешил делать очевидный ход. В углу у окна погрузился в тяжёлые мысли юноша чуть моложе Тукуура, одетый в узорчатый шёлковый халат. Его чай давно остыл, а блюдо с мясными шариками стояло почти нетронутым.