Сердце пламени (СИ) - Троицкая Алеся. Страница 19

Пейзаж не менялся. В глазах так же рябило от белизны и хвои, повсюду чудились злые духи. И, кажется, чьи-то тяжёлые шаги за спиной. Но как только она оборачивалась, всё замирало, даже ветер унимался, словно прислушиваясь вместе с девушкой.

Дышать становилось сложнее, изо рта вырывался пар. Ноги ныли от усталости и мороза, уже не так уверенно перешагивая через сугробы. Стволы деревьев, на которые приходилось опираться, жёсткой корой царапали спину, а ветки поддевали волосы и дёргали побольнее.

Но упорство двигало её вперед, а разум твердил: слабость сейчас равносильна смерти. Вот же насмешка судьбы — ещё недавно она мечтала о смерти и избавлении, когда над её телом надругались, когда она очнулась и поняла, что её руки в крови. А сейчас с непреодолимым упорством хотела жить. Назло родителям, что стыдились её и, возможно, желали, чтобы она не появлялась на свет. Назло Минфриду, что хотел разгадать её тайну любыми способами. Назло самой себе. Но силы покидали измученное тело. Ивонет сделала последний шаг и упала возле корней огромной ели. Хотела заплакать или даже завыть, но веки потяжелели и стали закрываться. Она с усилием сняла с пальца серебряное колечко и сжала в ладони. Холод подчинил окончательно, и она уснула.

— Тебе холодно? — тягучий, бархатистый мужской голос, обволакивающий, словно патока, раздался позади девушки, что сидела в глубоком потёртом кресле возле жаркого камина, поджав под себя ноги. На её невероятно красивом лице — умиротворение и покой. В глазах — мерцающие отблески пламени, а слух греет задорное потрескивание поленьев.

— Зима колючая, снежная. Грядут перемены.

— Плохие или хорошие? — Мужчина стягивает покрывало с кровати, идёт к девушке и заботливо накидывает ей на плечи, сам мягко обнимает сзади, целует в белокурую макушку. Это Янар, он стал ещё чуточку старше и как будто суровее. На лице — задумчивость и уютное счастье.

— Ты же знаешь, однозначного ответа нет. Для кого-то хорошие, а для кого-то плохие. Главное не ошибиться в выборе, когда придёт время. — Девушка оборачивается и ловит мягкими ладонями лицо мужчины, смотрит долго и пристально. — Какой бы выбор ты ни совершил, Янар, знай, я всегда буду рядом.

— Говоришь так, словно желаешь попрощаться. — Мужчина хмурится, ему не нравятся ни тон, ни настроение девушки.

— Ну что ты, даже огонь нас не разлучит, каким бы жарким он ни был. Я в тебя верю.

Мужчина хмурится сильнее, обходит кресло и садится перед девушкой на колени, берет её тонкие пальчики в свои ладони. Её слова непонятны и полны опасного предупреждения. Напряжение в комнате возрастает.

— Авели, ты видела будущее. — Это не упрёк, факт. — Прошу, расскажи, ты же знаешь, что его можно изменить. Какая бы беда ни стучалась в двери, я смогу тебя защитить.

Девушка печально усмехается, в её глазах стоят слёзы. Она вглядывается в свое отражение на дне тёмных глаз мужчины.

— Если бы я только могла, — печально улыбается она и гладит его по голове. — Это будущее никому не по силам изменить, и я не буду стараться.

Мужчина льнет головой к девичьим коленям:

— Какое бы будущее тебе ни приснилось, знай, я стану сильнее и отважнее. Я смогу тебя уберечь.

— Знаю. — Н её пальце тусклым серебром поблескивает то самое колечко, что надето на Ивонет, на нём ещё не появились чёрные прожилки. И это пугает.

Блеск манит и притягивает. Ивонет следит за ним безотрывно, и ей кажется, что она видит в нём своё отражение. Нет, не своё — Авели, которая прожигает душу светлыми как лёд глазами:

— Спаси его, Кэти, найди его искру…

— Хвала Вирре, покровительнице леса, жар отступил. Трина, позови старейшину.

Хриплый, немного лающий голос раздался у самой головы Ивонет. Она вздрогнула и открыла глаза. Внутренне сжалась, не понимая, она всё ещё бредит или действительно очнулась.

Перед ней стоял то ли человек, то ли зверь, не разобрать. Жёлтые, с вертикальными зрачками глазища. Удлинённые уши и улыбка, похожая на оскал и показывающая ряд острых клыков. Но не это поразило больше всего, а шерсть. Кожа женщины была покрыта короткой, но густой серой шерстью, как у собаки или волка. Определённо, сходство было. Особенно в удлиненной челюсти и носе, словно превращение волка в человека замерло на середине.

Женщину не смутил затравленный взгляд. Она протянула Ивонет полную плошку воды, но девушка в ужасе дернулась, отползла к стене. Открытые до локтей руки женщины тоже покрывала шерсть, а длинные ногти напоминали звериные.

— Полно, милая, не бойся, ты в безопасности. Старая Хаоль тебя не обидит, она тебя выходила. У тебя был жар несколько лун, ты бредила, я лечила. — И вновь протянула Ивонет воду.

Второй раз отказываться девушка не стала и, не спуская подозрительного взгляда с женщины-волка, с жадностью осушила половину чаши. Почувствовав себя лучше, поспешила спросить:

— Кто вы такие?

— Мы — ферры, полулюди-полуволки.

Ивонет поёжилась:

— Разве такое возможно?

— Как видишь, — женщина развела руки в стороны.

— Вы меня нашли там, в лесу?

— Наши охотники. Да, они учуяли след чужака.

— А мои друзья?

— Они тоже здесь, не переживай, уже идут на поправку. Правда…

— Что? — Ивонет подалась вперед. В голове ураганом пронеслись мысли о беде.

— У воина, что был без одежды, тяжёлые раны. Хаоль пришлось лечить его дольше всех.

— Он выживет?

— Конечно, как же иначе. Я лучшая целительница в здешних лесах. — Она прищелкнула зубами и хитро прищурилась. — Правда, видеть он сможет ещё нескоро: плохая болячка, застарелая.

— Он будет видеть? — Ивонет не поверила своим ушам, ей казалось, что мужчина навсегда потерял зрение.

— Как только окрепнет его дух.

— А что с другими?

— Я же говорю, всё с ними хорошо. Скоро увидитесь. А пока отдыхай, я налью похлебки.

Морщась от головной боли и ломоты в теле, Ивонет привстала. Хотелось немедленно найти Тельмана и Тьянку. И навестить стихийника. Но Хаоль преградила ей путь, уперев крепкие руки в бока, и покачала лохматой головой.

Понимая, что её сейчас не выпустят, а сил на борьбу ещё нет, девушка опустилась на солому, служившую ей кроватью, и бегло осмотрела жилище ферра. Глина, хворост, криво сложенный очаг и смешение ароматов мясной похлёбки, печного дыма и мокрой собачьей шерсти. Убранство здесь было простым и более чем скромным. Кроме подстилки из соломы, на которой она лежала в самом углу, других лежанок не было, зато вдоль стены притулилась скамья, сколоченная из двух чурок и широкой доски. Посуда из глины, плетеные корзины. Печь, обложенная по кругу камнем, и множество иссохших конечностей мелких зверей, развешанных под потолком, словно украшения. Беличьи, заячьи лапки и хвосты, копыта оленя — возможно, того, чья пятнистая шкура служила ей покрывалом.

— Ну вот, готово. Ешь, тебе нужны силы.

Ивонет с благодарностью приняла густую наваристую похлебку с мясом и кореньями. Подула и с невообразимым аппетитом начала есть, уже не смущаясь пристального взгляда странной хозяйки. Когда отдавала пустую чашку, заметила, что так привлекло женщину-волка: зеленый камень на её шее. Подарок Минфрида, что до сих пор путешествовал с ней. И о котором она напрочь забыла, когда убегала.

— Такой большой анимус, такой яркий. Откуда он у тебя?

Ивонет схватилась за него, сжала в ладони:

— Это подарок.

— Подарок, что тебе претит?

— Откуда вы знаете?

— Хаоль видит и знает многое. Твоей душе он ненавистен, ты его отвергаешь, и в то же время не спешишь распрощаться с ним. При этом позволяешь ему тебя истощать.

Ивонет качнула головой:

— Простите, я не понимаю, о чём вы?

Женщина стремительно пересекла комнату и оказалась возле девушки, протянула когтистую руку ладонью вверх.