Сердце пламени (СИ) - Троицкая Алеся. Страница 42

— Ты, наверное, не понимаешь… Этот мир сильно изменился: любое проявление магии — страшный грех. Тех, в ком учуют дурную кровь, отправляют на высший суд в столицы королевств, а там — сожжение или ещё более мучительная смерть. Я никогда не видела, но, говорят, это страшно. Хоть я и принцесса, но кто сказал, что Совет Пяти не увидит во мне угрозу и не захочет избавиться?

— Жизнь в страхе — не жизнь, а существование. Неужели те, кому грозит расправа, не хотели освободиться?

— Говорят, раньше полукровки и их последователи пытались собрать войско. Были нападения на города, но, сам понимаешь, троготы обучены лучше и войско у королевств больше. Это привело лишь к массовым расправам. А после того, как Минфрид встал во главе Совета, законы ужесточили. Любой намёк или слух — и человека предают огню.

— Как интересно: магия вне закона, а троготы активно используют анимусы…

— Да, чтобы иметь возможность сразиться с отступниками на равных. Для защиты королевств такая магия приемлема.

— Какое лицемерие!

— Возможно, но такова правда. И я, будучи с испорченной кровью…

— Перестань так говорить! — рявкнул мужчина, и несколько постояльцев уютного паба на него обернулись.

Стихийник немного помолчал и понизил голос до шёпота:

— В тебе течёт кровь Великих. Ты — наследие древних существ, что родились с этим миром. Не смей обесценивать свой дар. Мне очень жаль, Ивонет, что твои родители глупы и боятся того, чего не понимают. Но это не значит, что и ты должна быть глупой.

— Я не глупая, просто не хочу больше бояться себя и каждый раз вздрагивать, когда ко мне кто-то слишком близко подходит.

— Тебе просто нужно научиться себя контролировать. Кстати, это обычная практика для любого, кто обладает даром. Без контроля ты не сможешь держать свои способности в узде. И это отравляет веру в твой дар. Ты думаешь, что ты проклята, но это не так, Ивонет. Научись ты себя контролировать — и избавляться от дара не пришлось бы.

— Сказал тот, кто наверняка филигранно управлял своей стихией.

— Ты многого обо мне не знаешь…

— Но наверняка твоя сила не приносила столько горя, как моя. Твой безупречный контроль держал силу в узде.

— Я натворил много бед, прежде чем научился удерживать огонь. А это, между прочим, намного сложнее. Стихия — это энергия высшего порядка, и ею непросто управлять. Как и собой.

— Что, сжёг больше деревень, чем планировал? — поддразнила Ивонет.

И мужчина стих.

Губы сжались в тонкую линию, черты заострились. Было видно, что ему отчего-то тяжело. И не надо видеть энергию человека, все эмоции проступили на лице. Застарелая боль, измучившая его душу.

— Нет. Я сжёг всего одного человека, которого безмерно любил.

Глава 19

После такого признания стало холодно и неуютно. Несмотря на духоту в помещении, по коже прошёл мороз, а сердце болезненно дёрнулось, словно в него вогнали иглу.

Янар поморщился:

— Ну вот, ты опять меня жалеешь! А мы, кажется, договорились, что это лишнее.

— Опять?! — тихо уронила девушка и внимательно посмотрела на стихийника. Новая догадка обрушилась водопадом: — Эмоции влияют на энергию!

— Я думал, для тебя это стало очевидным.

Ивонет молчала, и стихийник решил продолжить:

— Больше, чем ты думаешь, принцесса. Любое проявление эмоций затрагивает струны твоей души, и появляется музыка, которую не увидеть глазами. Стыд, смущение — примешивают фиолетовый. Зависть — уходит в жёлтый. Ложь ощущается серым пеплом. Злость или ярость — кроваво-красной пеленой. Благодарность, проявление тепла и заботы, расцветает зеленью. Влюблённость…

— Стой! То есть… — Ивонет напряглась, пальцы уронили ложку и с силой вцепились в край стола: — Получается, ты можешь читать людей? Буквально видеть их насквозь?

— Получается так, — невесело ухмыльнулся мужчина, и его голова склонилась набок.

— И всё то время, что я с тобой, ты… — Ивонет сглотнула тугой комок. — Ты читаешь меня, как открытую книгу?!

Дурнота очутилась сильнее. Стыд окрасил щёки в красный, а эмоции, как она теперь понимала, в фиолетовый.

— Ивонет, перестань, иначе я ослепну повторно. Твои эмоции сейчас похожи на взрыв небесных цветов. Они яркие, острые и спорят друг с другом. — Он вдруг схватил её за руку и мягко сжал ладонь: — Посмотри на меня.

— Что? — Сердце застучало так, что понимать слова стало труднее. Она попыталась выдернуть руку и сбежать, но Янар настойчиво удержал ее на месте:

— Ивонет!

Крохи любопытства заставили девушку затихнуть.

— Кэти, — мужчина подался вперед. — Даже не будь у меня чутья, я бы видел тебя насквозь. Мало кому удавалось прятать от меня свои чувства. Поверь, я хорошо знаю людей. А тебя узнал ещё до того, как мы сбежали. В замке, когда Минфрид выставил клетку со мной на потеху гостям. Я знал, что там будет его таврийская невеста и что её зовут Ивонет. Ты не поверишь, но, когда тебя считают трупом, тебе по глупости могут выболтать любые секреты. Минфрид не исключение: он рассказал, что подарок, который был сделан тебе, не случайность, что он хотел не потешить гостей, как все наверняка подумали, а увидеть твою реакцию. Как ты отнесёшься к тому, что он измывается над беспомощным калекой, сломленным долгим заключением.

И увиденное ему понравилось. Он позже красочно рассказал, как ты вздрагивала каждый раз, когда моей кожи касались магические печати и флюсца обжигала кислотой. И с какой болью ты на это смотрела. И я понял, что ты не одна из них, что тебе не чуждо сострадание, и что у тебя есть воля, сильная воля. Глупо, наивно, но такова ты… И не переживай, я не узнал ничего, что тебе хотелось бы скрыть, — его пальцы погладили руку поверх грубых перчаток. — Краски твоего внутреннего мира — только твои, Ивонет. И это прекрасно. Даже твоя наивная, глупая влюблённость.

Девушка дёрнулась вновь.

— Я её прекрасно понимаю. После того что с тобой сделали, на твои плечи лёг непомерный груз предательства, боли и отчаяния. Во мне ты увидела отражение своей боли, которая понятна нам обоим. А ещё ты увидела во мне защитника, того, кто может не только решить проблему, но и не позволит вновь испытать горечь... Но это пройдёт. Не стоит меня идеализировать. Я вовсе не такой хороший, как ты обо мне думаешь. Я убивал сотнями, и, возможно, я еще большее чудовище, чем Минфрид.

— Янар…

— И любовь — это не для меня, и не важно, что ты видела в моём прошлом. Это всё пустое. Порой мне кажется, это всё лишь сон или грёзы о несбыточном. После Альмира я верну тебя отцу или туда, куда захочешь, и наши пути разойдутся. Не переживай, к тому времени Минфрид будет уже мёртв. Он больше не причинит тебя вреда.

Волна жгучего возмущения окатила душу. С каждым сказанным словом хотелось поспорить. Ведь он неправ! Во всём! Особенно про влюблённость из жалости или оттого, что она видит в нём лишь защитника. Нет! Это что-то другое, что-то большее, только-только набирающее силу, как бутоны первоцветов, но уже источающее прекрасный, кружащий голову аромат… Но Ивонет понимала: спорить или говорить об этом глупо. Скорлупа вокруг мужчины слишком толстая. И прав был Анивьер: проломить в ней дыру будет сложно. Хотя… это звучит как вызов, а вызовов судьбы, как оказалось, она не боялась.

Ивонет наклонилась ближе и сильнее сжала мужскую руку:

— Янар, я хочу, чтобы ты научил меня контролю.

Не ожидавший подобных слов мужчина нахмурил брови:

— Хочешь скрывать от меня свои чувства?

— Хочу стать такой же чёрствой, как ты. Отрешиться от всех и вся, заглушить ненужные чувства. А больше всего — научиться самой разбираться, что глупость и не требует внимания, а что поистине важно. Хотя… — Ивонет выдернула свою ладонь из мужской и поднялась, окинув стихийника надменным взглядом. — Скорее всего, не получится: после стольких лет в заточении из тебя не выйдет хорошего учителя. У тебя с контролем тоже беда. Вспомни, как ты кромсал тех несчастных, что решили меня украсть. Столько ярости и злобы, словно ты никогда не слышал слово «контроль».