Фристайл. Сборник повестей (СИ) - Сергеева Татьяна Юрьевна. Страница 73

Мы смогли вылететь домой только через день каким-то дополнительным рейсом.

Жизнь продолжалась, но теперь она для меня приобрела совсем другой смысл. Мне было о ком заботиться, меня беспокоила судьба моего младшего брата. Каждое лето я приезжала в дом тётки на весь свой длинный отпуск. И мы проводили его вместе. Дом продавать мы не стали, он и сейчас числится за Сашей, присматривает за ним всё та же Галина Павловна. Но Веру Сергеевну в прошлое лето в богадельне мы уже не нашли. Пожилая насельница показала нам место на погосте, где старая учительница нашла покой рядом со своей подругой Клавой, похороненной здесь монахами ещё той памятной для меня зимой. Они и здесь были соседками.

Этим летом Саша закончил школу, простился с детским домом и приехал ко мне. Решил пойти по моим следам, стать врачом, и не просто врачом, а военным медиком. Сидел за учебниками круглые сутки. Я насильно отправляла его спать, когда он поднимал на меня из-под сросшихся бровей свои красные, воспалённые от непрестанного чтения глаза. А потом он уехал в военный лагерь, где сдавал экзамены вдали от меня, и я ничем не могла ему помочь. Я только возила ему какие-то деликатесы и насильно запихивала их в карманы его гимнастёрки в короткие часы разрешённых по уставу свиданий. В военно-медицинскую академию он поступил, сдав очень хорошо экзамены, даже не пришлось воспользоваться своими привилегиями как детдомовского воспитанника. Сейчас он на казарменном положении, но по выходным часто приезжает ко мне. Если в эти дни мне приходится работать на соревнованиях, то брат с удовольствием меня сопровождает и помогает по мере своих знаний и сил. Он подружился с «дядей Фёдором», который тут же заразил его биатлоном, и Саша сейчас активно тренируется в академии по этому виду спорта.

Я давно перестала «вампирить» Светлану, теперь наоборот — иногда она сама прячется у меня от троих своих мужиков, пытаясь расслабиться за чашкой крепкого кофе.

Моя дорогая подруженька вышла из декрета на работу, и забрала у меня своих любимых биатлонистов и гимнастику, а я теперь курирую лыжные гонки и горные лыжи.

И вот как бывает: суровые, полные жестоких сюрпризов и мрачных неожиданностей кавказские горы надолго вписались в мою биографию. Они теперь совсем не пугали меня, хотя воспоминание о нашем с девчонками бегстве от водяного потока, не изгладится из моей памяти никогда.

Стояла ранняя весна. Март радовал ярким солнцем и лёгким морозом. Я приехала в очередной раз на Эльбрус с горнолыжниками на последний сбор в этом сезоне и спокойно осматривала покрытые снегом вершины. Они не вызывали во мне ни страха, ни напряжения.

Плавно покачиваясь, вагончик канатной дороги медленно полз вверх. Далеко внизу на склонах гор сверкали на солнце ледники, а в глубокую расщелину между скалами уплывали одна за другой вершины старых могучих сосен. Сосны, обдуваемые многолетними односторонними ветрами, были до смешного однобоки, с кривыми, фантастически изогнутыми стволами. Весеннее солнце светило так ярко, что было больно смотреть на белый искрящийся снег. За несколько лет работы с горнолыжниками, которые выезжали на сборы на одну и ту же базу на Кавказе, я привыкла и к спортивной гостинице, и к этой канатной дороге, и к накатанным проверенным склонам. А самое главное, я привыкла к людям, с которыми так хорошо работать. А, может быть, я теперь просто перестала бояться новых людей. Как раз наоборот: новые люди вызывают у меня прилив детского любопытства, мне интересно их познавать. Изучать их достоинства и недостатки.

Сейчас все немногочисленные начальники нашей команды — тренеры и администраторы негромко спорили о чём-то за моей спиной, но мне их профессиональные разговоры были совсем неинтересны. Я спокойно стояла, дышала разряжённым горным воздухом и любовалась завораживающей панорамой гор, к которым невозможно привыкнуть. В руках у меня были мои любимые лыжи, за спиной — лёгкий рюкзак с медикаментами. В команде меня приодели — я ничем не отличаюсь от своих спортсменов — тот же тёплый спортивный костюм, куртка, шапочка. Я научилась не только стоять на горных лыжах, но даже спускаться вниз по склону. Начальник нашей команды часто вспоминает, как не без труда научившись тормозить, я решила продемонстрировать ему свои достижения. Лихо развернувшись, я рухнула в снег прямо к его ногам. Он зааплодировал, смеясь, и с трудом вытащил меня из рыхлого сугроба, в который я закопалась, пытаясь подняться. После этого он сам взялся за моё обучение. Я не раз выводила его из себя своей спортивной бездарностью, но на его возгласы по поводу «чайника» вежливо отвечала, что я не «чайник», а «кастрюля», поскольку первый из названных предметов кухонной утвари мужского рода. Во всяком случае, передвигаться на горных лыжах я, наконец, научилась и, не задумываясь, срывалась вниз по склону, если кому-то из спортсменов требовалась моя помощь.

Мы были на сборе вторую неделю. Сегодня тренерский совет затянулся, спортсмены уже давно были на склоне, а мы только медленно поднимались к ним наверх. Вагончик остановился. Невольно раскачав его, вошла небольшая группа альпинистов, шумно обсуждая какие-то свои дела. Я опять отвернулась к широкому окну, и мы поплыли ещё выше.

— Лариса! — Вдруг услышала я до боли знакомый голос.

Я так резко повернулась, что вагончик сильно качнулся из стороны в сторону, а может быть, у меня на мгновение закружилась голова. Это был он. Виктор. Он стоял рядом, улыбался и весёлыми глазами смотрел на меня.

— Это ты? В самом деле, ты?

Я ничего не могла сказать в ответ. Я онемела. Просто стояла и смотрела на него. Виктор как-то неуловимо изменился, наверно, поэтому я сразу его не узнала.

— Ты здесь со спортсменами?

— Да… — Наконец, промямлила я. — С лыжниками…

— А я — с альпинистами. Они нынче очень высоко собрались. Без врача не хотят. Вот уговорили. Как ты живёшь?

— Всё хорошо… — Я, наконец, пришла в себя и вновь приобрела способность соображать. — У меня всё хорошо. — Уже твёрдо повторила я. — Как мальчишки?

— Нормально. Учатся в школе. Мишка перед моим отъездом двойку принёс. Я ужасно рад тебя видеть, честное слово! — Он положил мне руку на плечо, и я увидела блеснувшее на его пальце кольцо.

Виктор перехватил мой взгляд.

— Да, Лариса, я женат. У меня тоже всё хорошо.

Вагончик снова со скрипом остановился. Мне надо было выходить.

— До свиданья… — Я ещё раз взглянула ему в лицо.

Глаза Виктора были спокойными и такими же весёлыми.

— Очень рад был тебя увидеть! — Крикнул он мне в спину.

Выйдя на площадку канатной дороги, я оглянулась на удаляющийся вагончик. Он потихоньку набирал скорость и уплывал от меня медленно, но неуклонно всё выше и выше. Я увидела лицо Виктора, который смотрел на меня через большое окно серьёзно, без улыбки. Встретив мой взгляд, он помахал мне окольцованной рукой. Вскоре за бликующими на солнце стеклом уже невозможно было рассмотреть его лица.

На склоне пританцовывали на лыжах наши спортсмены. Я наклонилась, застёгивая свои крепления. Здесь, наверху, ярко и тепло светило солнце, нестерпимо блестел снег, но дул такой обжигающий ледяной ветер, что я почувствовала, как мои мокрые щеки быстро прихватывает мороз. Я вытерла лицо платком.

— Наденьте тёмные очки! — Строго приказал мне старший тренер. — Потом придётся вести Вас к окулисту.

Неужели я заплакала? Сколько лет я не плакала? Четыре? Или даже пять… Да нет, конечно, это просто солнце и ветер. Чего мне, собственно плакать? Ведь у меня, и в самом деле, всё очень хорошо. Я теперь не одна — у меня есть самый лучший брат на свете, есть работа, которую я люблю, рядом со мной люди, которых я уважаю…

Зоя Пономарёва крепко шлёпнула меня по плечу и, направившись к тренировочному склону, крикнула мне на ходу.

— А слабо, Лариса Петровна, со мной вместе, а?

Зоя Пономарёва — чемпионка России по фристайлу. Я только засмеялась в ответ, оторвавшись, наконец, от своих мыслей.