Цена твоей любви (СИ) - Дашкова Ольга. Страница 23

– Она слишком хороша для него и молода.

– Решил сам пойти под венец? Не поздновато?

Смеюсь, а внутри все клокочет от ненависти и злости. Знаю, каких женщин предпочитает Савелий Макарович. Оттуда, где он справляет свою старческую нужду в сексе, закинувшись при этом убойными таблетками, чтобы член стоял, мне вести приносят регулярно. Последняя его страсть — это молоденькая азиатка.

– Под венец я слишком стар, а вот иметь такую любовницу не стыдно. Очень красивая девушка, свежая, неиспорченная, словно райский цветок.

Живо представил, как мой кулак летит в его морщинистое лицо, как Демидов дергает головой, кровь хлещет из носа. Он падает на начищенный пол, а я продолжаю наносить удар за ударом, превращая лицо своего тестя в кровавое месиво.

– Родной сын мешает планам?

Как же Савелий не любит Сергея, всячески его принижает и отводит в сторону от своих дел. Готов даже невесту у него отнять, до такой степени гнилой, что от него разит этой гнилью.

Интересно что этот козел задумал? Давно понял, что это не семья, а загон тварей. Одна тупая сучка строит козни и балуется наркотой, думая, что муж не знает, ее брат – скрытый садист, а папаша – извращенский ублюдок.

Да, я заслужил такую семью, за все мои поступки. Потому что сам подонок, не лучше них. Вот реально глаза открылись еще больше, нет, я понимал, что так жить больше нельзя, что не может быть в моей жизни одна чернота и вот такие твари.

Просрал свое счастье семь лет назад, за это и расплачиваюсь.

– Его тут нет?

– Нет, отправил изучать дела в области, пусть пошевелит мозгами, не все в Италии загорать.

А вот это хорошо, что жениха нет, пришлось бы ему просто что-то сломать, хотя Регина это не оценит, добрая слишком и впечатлительная. Так и не смог поговорить с сыном нормально, Левицкий нервничал, указал на дверь, мальчик ничего не понимал, Регина умоляла уйти. Выполнил просьбу, не мог больше видеть слез в ее глазах.

– Матвей.

– Да.

– Ты еще не слышал?

– Что?

– Груз пропал, очень важный и очень ценный, век не расплатиться, если не найдем. Люди очень серьезные, половина оплачена, не хотелось посылать ребят со стволами.

– Мне не докладывали.

– Потому что я не тебе его поручил.

– Так, а с меня какой спрос? Ты ведь, Савелий Макарович, решил довериться другому, не мне, так? Вот и разгребайте вместе.

– Матвей, не начинай.

– Я и не начинал. У меня дел полно, Дина вон истерит, головняка хватает.

Старик морщится, словно от зубной боли, а мне сквозь горечь смешно и весело. Пусть побегают, поищут концы, не найдут. А Шамиль пришлет своих головорезов, вытряхивать душу и долг.

23

– Мама, почему дедушка ругается?

– Иногда такое бывает, он кое-чем недоволен.

– Этот тот дядя его так расстроил?

– Да милый, но все будет хорошо, не переживай. Ты сильно испугался?

– Нет.

Держу сына на коленях, убирая волосы со лба, после встречи с Матвеем поняла, что, Костя так сильно похож на него, даже папа не пришлось ничего объяснять.

Спасибо Жарову, не стал поддерживать скандал при ребенке и выяснять отношения, ушел, как я просила.

– Тот дядя, правда мой папа?

– Правда мой милый.

– Значит, ты обманывала. Говорила, что он погиб.

– Прости меня, – ужасно стыдно перед своим шестилетним сыном, готова провалиться сквозь землю. – Я не могла сказать иначе, просто мы тогда, до твоего рождения поругались, я уехала и родился ты.

– Он тебя сильно обидел и не попросил прощения?

– Да, примерно так и было.

Хочу как можно более доходчиво объяснить ребенку, не сочиняя сказок почему все вышло именно так.

– Он еще придет?

– Ты этого хочешь? – замираю, заглядывая сыну в глаза.

– Я не против.

– Хорошо, значит обязательно придет.

Сложно все на самом деле, мы даем маленькому человеку надежду, но можем так легко нарушить обещание, разочаровать, подорвать веру. Не знаю на что я рассчитывала, признавшись Матвею, но я хотела, чтоб он знал, не ожидала только такой реакции.

Но он бы все узнал сам, с его связями и возможностями удивительно, что он не сделал это раньше, не было смысла отнекиваться. Но все на самом деле очень сложно, Матвей женат, у меня есть жених, так и не поговорила с Сергеем и не вернула кольцо.

– Посиди один, я скоро, хорошо?

– Да.

Оставила Костика, прикрыв за собой дверь вышла из комнаты. Бабули не было еще дома, убежала на чаепитие к соседке. Отец был в своей комнате, ворох бумаг рассыпан по столу, он сосредоточен, спина сгорблена, пахнет лекарством.

– Папа.

Не отвечает, лишь ведет плечами.

– Пап, поговори со мной.

То, как отец отреагировал на Жарова даже я была удивлена, никогда не видела его таким. Злые и резкие слова, но каждое из них правда, приходилось закрывать Костику уши, чтоб потом не объяснять их значение.

– Я разочарован.

– Во мне?

Многие дети не оправдывают ожидания родителей, я умница и отличница оказалась не исключением. Беспроблемный ребенок, который был отрадой, наградой и радостью, разочаровал тем, что связался с врагом семьи, да еще забеременела от него.

– Нет в себе. Моя вина. Он обидел тебя? Изнасиловал?

– Конечно, нет, папа, что такое ты говоришь? Здесь нет ничьей вины, так получилось.

– Что получилось? Что он тебя соблазнил, ты забеременела, бросил, забыл, а ты страдала все эти годы? – Отец повышает голос, а у меня ком слез встает в горле. – Я же видел, как тебе было тяжело.

– Все совсем не так.

– Ты даже сейчас его покрываешь, этого мерзавца, у которого хватило наглости прийти в мой дом и смотреть наглыми глазами.

– Я не покрываю.

Не знаю, как оправдать свои действия, не могу подобрать нужные слова, потому что их нет. Отец прав, Жаров враг, предатель, стервятник, он отрекся от меня, отнял фирму отца, чтоб выжать из нее по максимуму и продать.

– Я хоть и белен, но не слепой, ты на него так смотрела, словно и не было ничего. Где твоя гордость Регина?

Гордости и правда совсем не осталось, второй раз стыдно смотреть отцу в глаза, впервые было, когда он спросил от кого я беременна семь лет назад. Снова не знаю, что сказать, лучше бы он кричал, назвал дрянью, чем вот так, смотрел и молчал осуждающе.

– Прости.

– За что мне тебя прощать? Не говори глупости, сам виноват.

– Что полюбила не того человека.

Слишком долго молчим, смотрю в окно, по щекам сами собой текут слезы, до того горькие, что обжигают кожу.

– Ну, что ты милая, не плачь, мне так больно, когда я вижу твои слезы.

Папа медленно подходит, обнимает, прижимает к себе, гладит по голове, как я недавно гладила своего сына. Но от этого ничуть не легче, я все равно предала его, семью, саму себя, вновь дала слабину и волю чувствам.

– Ты ведь сам говорил, что без любви ничего не будет, что я не должна выходить замуж за Сергея. Но как мне жить, если я не могу забыть, вычеркнуть, если я продолжаю любить не того мужчину, вопреки здравому смыслу?

Отшатываюсь от отца, сморю на него, глотая слезы, в его полные печали глаза.

– Я так устала быть сильной, врать Костику, улыбаться, когда этого совсем не хочется делать. Я устала уговаривать себя, что все хорошо, что все так и должно быть, что когда-нибудь я буду счастлива. Устала чувствовать себя виноватой перед тобой, сопротивляться и бороться. Мне скоро двадцать шесть лета, а такое чувство, что больше на пятьдесят и жизнь уже прошла.

– Тише, тише моя девочка.

– Я ведь все понимаю, и ты прав, он предатель, но как в этом убедить мое сердце? Я хочу его ненавидеть, но не могу.

– Все наладится, вот увидишь, все будет хорошо. Не плачь, Костик увидит и расстроится. Ты прости меня, не сдержался, не надо было так резко и при ребенке.

Медленно успокаиваюсь, этот выплеск эмоций и наш разговор был нужен. Не знаю, что будет дальше, не я точно не верю в наше с Матвеем совместное будущее.