День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен. Страница 106

Одними из первых высадились полковник Раддер и британский коммандос, полковник Трейвис Тревор, который помогал тренировать американских рейнджеров. Раддер с почтением относился к этому, по его словам, «бесстрашному и непреклонному черноволосому великану (1 м 90 см)». Британец начал расхаживать по берегу и подбадривать десантников. Лейтенант Вермир прикрикнул на него:

— Какого лешего вас носит здесь под пулями!

— Я делаю два коротких шага и три длинных, — ответил Тревор. — Поэтому немцы и не могут в меня попасть.

Как раз в этот момент пуля ударила в каску британца, и полковник повалился на землю. Он тут же поднялся и погрозил немецкому пулеметчику кулаком:

— Я тебе покажу, сукин сын!

Но после этого, говорит Вермир, британский коммандос, как и все другие, стал передвигаться ползком.

Вторую проблему для рейнджеров создавали воронки от снарядов и бомб. Они главным образом находились под водой, и их не было видно. «Когда я прыгал с рампы, — вспоминает сержант Саут, — я сразу же угодил в воронку и окунулся в нее с головой. Пришлось надуть „Мей Уэст“. Лейтенант Керчнер собирался первым сойти со своего судна. Он думал, что глубина у прибоя не больше метра, сказал себе „о'кей“ и спрыгнул с рампы. Его с головой накрыла вода. Лейтенант обронил винтовку и поплыл к берегу, проклиная британского рулевого. Десантники, увидев, как чуть не утонул Керчнер, попрыгали с бортов: „Они едва замочили ноги. И я, вместо того чтобы быть первым, оказался последним. Я очень злился на британских моряков, но ни с кем не мог поделиться своей обидой. Все вокруг были поглощены собственными проблемами“.

На глазах Керчнера немецкий пулеметчик, покрывавший продольным огнем весь пляж, сразил двух десантников из его взвода: «Я рассвирепел, потому что у меня в руках был только пистолет. Взял у убитого рейнджера винтовку, и мне страстно захотелось расправиться с этим негодяем на скале. Но я понимал, что глупо охотиться за одним немцем, поскольку перед нами стояла задача подняться наверх и уничтожить находившиеся там артиллерийские расчеты».

«Нашим парням не нужно было говорить: сделай это, сделай то, — продолжает свой рассказ Керчнер. — Они прошли отличную подготовку и прекрасно знали, как подниматься по отвесным скалам на веревках». Не ожидая команд, рейнджеры начали взбираться на вершину. Керчнер отправился доложить Раддеру о том, что затонуло десантное судно командира роты «Д». Он нашел Раддера у веревочной лестницы.

«Его не особенно заинтересовало мое сообщение о том, что я принимаю командование ротой. Он, в сущности, меня прогнал, сказав, чтобы я убирался ко всем чертям и занялся веревками». Лейтенанту подъем на скалу показался «очень легким, намного легче, чем во время тренировок в Англии».

К тому, чтобы поскорее забраться на вершину, сержанта Джини Элдера, по его словам, «подтолкнули пулеметные очереди и надвигавшийся прилив». Поднявшись со своим отделением на гребень, он предупредил десантников:

— Парни, не высовывайтесь. Берегите свои головы и боеприпасы!

Не всем рейнджерам удалось без проблем подняться на скалу. «Я вскарабкался метров на 15, — вспоминает рядовой Сигерд Сандби. — Веревка была намокшей и грязной. Руки заскользили, и я скатился вниз. Я пытался ногами затормозить падение, но все-таки ладони у меня горели. Если бы веревка не была такой мокрой, то я наверняка сжег бы руки».

«Я приземлился рядом с Суини.

— Что случилось, Сандби? — спросил он. — Ты что, струсил? Дай-ка я покажу тебе, как это делается.

Он пошел первым, а я за ним. Когда я поднялся на гребень, Суини сказал:

— А теперь, Сандби, научись бегать как заяц, зигзагами».

У Уильяма «Эл-Рода» Петти, считавшегося одним из самых крутых и вспыльчивых десантников, тоже возникли трудности с мокрой и грязной веревкой. Он соскользнул к подножию, и медик капитан Уолтер Блок сказал ему:

— Эй, солдат, ты почему бросил веревку и не ползешь наверх?

Петти грозно посмотрел на Блока и крикнул:

— Я уже целых пять минут пытаюсь уцепиться за этот чертов канат. Если ты думаешь, что у тебя это получится лучше, то давай, попробуй!

Блок отвернулся, еле сдерживая раздражение.

Немцы обрезали веревки и кидали сверху гранаты. На какое-то время их отгоняли от края автоматчики, стрелявшие снизу, и огонь с эсминца «Саттерли». Немцы не ожидали нападения с моря, и их оборонительные позиции находились в основном за побережьем. Кроме того, рейнджеры привязывали к крючьям куски огнепроводного шнура и поджигали их, прежде чем забросить. Немцы принимали летевшие якоря с горящими бикфордовыми шнурами за снаряды, которые вот-вот взорвутся.

Чтобы подняться на скалу, рейнджерам потребовалось пять минут. Через 15 на вершине были все десантники. Одним из первых на гребень взобрался сельский священник из Теннесси, рядовой Ралф Дейвис. Когда он вскарабкался на вершину, ему сразу захотелось присесть. Солдат спустил штаны и оправился. «Война может подождать, пока наш „святой отец сходит по большой нужде“, — шутили потом его приятели.

Прилив поглотил почти весь пляж. И хотя на плоскогорье было менее 200 рейнджеров, полковник Раддер приказал лейтенанту Эйкнеру передать на суда в море кодовый сигнал «тилт» («склон»). Это означало, что резерв рот «А» и «Б» 2-го батальона и 5-й батальон должны высаживаться на «Омахе», а не у Пуант-дю-О. Им предстояло пройти через Вьервиль и атаковать Пуант-дю-0 с восточного направления, со стороны материка.

На пляже оставались раненые. Сержант Саут едва ступил на берег, как услышал крики:

— Санитара! Санитара!

Он сбросил со спины ранец, достал аптечку и кинулся к солдату, который звал медика: «Пуля попала ему в грудь. Я перевязал его и дотащил до укрытия под скалой. Это все, что я мог для него сделать, потому что мне пришлось перебегать от одного раненого ко второму, к третьему…» Капитан Блок прямо на гатаке развернул полевой лазарет.

«Когда я поднялся на вершину, — вспоминает лейтенант Керчнер, — передо мной открылась совсем не та картина, что мне показывали в Англии». Рейнджеры изучали местность по аэрофотоснимкам, картам, рисункам, макетам, но то, что предстало перед глазами, напоминало безжизненный лунный пейзаж: «Все вокруг было изрыто воронками от бомб и снарядов».

И через 50 лет Пуант-дю-0 поражает воображение. Трудно сказать, что больше впечатляет: количество железобетона, вложенного немцами в казематы, или размер разрушений и воронок, наделанных во время артобстрела и воздушных бомбардировок. Огромные, величиной с дом, глыбы бетона раскиданы по территории больше квадратного километра. Словно их оставили боги, игравшие в гигантские кости. Тоннели и траншеи давно заброшены, но они все же могут дать представление о масштабах строительства фортификаций. Под землей еще сохранились железнодорожные ветки, по которым на вагонетках перевозились боеприпасы. Бросается в глаза и внушительная стальная конструкция поворотного круга.

Удивительно, но почти нетронутым со времен войны остался бетонный наблюдательный пункт на краю скалы. Он играл ключевую роль, так как из него хорошо просматривались оба участка побережья — и «Омаха», и «Юта». Немецкие артиллерийские наводчики поддерживали связь с казематами по радио и подземной телефонной сети.

Воронки диаметром до 10 м, а глубиной — до 2. Их сотни. Они служили десантникам спасительным укрытием. Поднявшись на вершину, рейнджеры за несколько секунд могли добежать до ближайшего кратера и из него открыть огонь по противнику.

Но больше всего туристов, которые приезжают сюда со всего света, впечатляют отвесный утес и сама мысль взобраться на него по веревкам. Военные специалисты отмечают прежде всего то, насколько быстро рейнджеры преодолели первые минуты растерянности, поднялись наверх и завязали бои с немцами. Каждый взвод ясно понимал свою задачу — выбить противника из того или иного укрепления. Десантники делали это, хотя такого приказа им не давали.

Немцы от случая к случаю стреляли из траншей, вели постоянный огонь из пулеметного гнезда на восточной стороне укрепленного района и из 20-мм зенитки — на западной. Но это не остановило рейнджеров.