День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен. Страница 107

Когда десантники оказались в казематах, они, к своему изумлению, вместо «орудий» нашли там лишь телефонные столбы. Колеи, ведущие в глубь материка, указывали на то, что 155-мм пушки немцы вывезли недавно, чтобы уберечь их от бомб. Рейнджеров это не разочаровало. Разбившись на небольшие группы, они стали прорываться к следующей своей цели — шоссе между Гранканом и Вьервилем. Там они установили блокпосты, чтобы преградить переброску немецких подкреплений к «Омахе».

Лейтенант Керчнер вырвался вперед и отбился от своей роты. «Я свалился в траншею, — вспоминает он, — самую глубокую из всех, что мне приходилось видеть. Это была узкая зигзагообразная коммуникационная траншея сантиметров 60 шириной и метра два с половиной глубиной. Через каждые 25 ярдов она поворачивала в другом направлении. Мне никогда не было так одиноко. Я не знал, что меня ожидает за следующим углом, столкнусь с немцами или нет». Охваченный тревогой, Керчнер хотел поскорее попасть на шоссе, где он мог встретить своих солдат: «Всегда чувствуешь себя гораздо спокойнее, когда рядом свои люди».

Лейтенант прошел по траншее метров 150, пока она не закончилась у разрушенного дома на окраине укрепленного района. Ему стало ясно, что Пуант-дю-О «сам по себе форт, окруженный минными полями, заграждениями из колючей проволоки и пулеметными гнездами»: «Как раз здесь мы и начали сталкиваться с сопротивлением по периметру фортификаций».

С боями рейнджеры вышли на дорогу от Гранкана до Вьервиля. Они понесли серьезные потери. В роте «Д» Керчнера осталось только 20 боеспособных десантников из 70. Батальон лишился двух ротных командиров. Роты «Д» и «Е» возглавили лейтенанты. Капитан Отто Масни командовал ротой «Эф». Керчнер посовещался с офицерами, и они решили, что нет никакого смысла возвращаться в укрепленный район, а лучше организовать оборону шоссе и ждать, когда придут с «Омахи» подкрепления.

Около 7.30 лейтенант Эйкнер, стоя у подножия скалы, отправил по радио сообщение: «Слава Богу!» Оно означало, что рейнджеры вышли на плоскогорье.

В 7.45 полковник Раддер перевел свой командный пункт на вершину, разместив его в воронке на краю скалы. Капитан Блок также взобрался по веревке на гребень и оборудовал в бетонном подземелье лазарет. В нем было темно и холодно. В одном помещении медик при свете фонаря делал операции, в другом — складывал тела погибших.

«Раненые поступали нескончаемым потоком, — рассказывает сержант Саут. — Они лежали на носилках, вплотную приставленных друг к другу. Мне иногда приходилось вытаскивать их с поля и вместе с ними укрываться от пуль в воронках. Помню, как однажды я выносил на спине раненого десантника. Пока я нес его, по нему несколько раз ударили пули. Рейнджер погиб у меня на плечах».

Бои в укрепленном районе были беспорядочные. Немцы возникали то тут, то там, стреляли и исчезали в своих подземельях. Рейнджеры не поддерживали между собой связь. Передвигаться они могли только ползком [75]. Ничто не напоминало обычную линию фронта. Пленные были и с той, и с другой стороны. Горстка немецких солдат в течение длительного времени обороняла артиллерийский наблюдательный пост и отбила не одну атаку американских десантников.

Больше всего досаждало пулеметное гнездо на восточном фланге фортификаций, которое уже погубило немало рейнджеров на берегу. Из него по-прежнему велся огонь. Раддер приказал лейтенанту Вермиру его ликвидировать.

Вермир взял с собой несколько человек: «Мы ползком перебирались из воронки в воронку, пока не оказались у открытого поля, которое насквозь простреливалось немцами. Здесь мы встретили отряд из роты „Эф“, которому было дано такое же задание. Впереди уже не было воронок, а лишь 200—300 ярдов открытого пространства. Я понял, что нам не удастся обойтись без жертв. Самым мощным оружием, которым мы располагали, был „Браунинг“, малоэффективный на таком расстоянии».

К счастью, от Раддера поступил приказ приостановить операцию. Он решил попробовать накрыть немцев из корабельных орудий эсминца. Это не было сделано раньше. Но теперь на вершине скалы находился лейтенант Эйкнер, который на всякий случай прихватил с собой старую, времен Первой мировой войны, сигнальную лампу с затворами. Лейтенанту пришла в голову неплохая идея с ее помощью вступить в контакт с «Саттерли». Раддер сказал: «Попытайтесь».

Эйкнер обучил своих десантников азбуке Морзе и обращению с лампой, думая, что «это может пригодиться».

«Многие мои ребята посмеивались, когда я в день „Д“ тащил на себе этот допотопный инструмент. Лампа ставилась на треногу и была снабжена телескопическим визиром и устройством наведения для связи с кораблем. Мы нашли сухие батарейки и расположились в центре воронки — командного пункта. Связь установилась быстро, и мы начали световыми вспышками передавать информацию для орудийных расчетов. Лампа фактически спасла нам жизнь».

«Сатгерли» открыл стрельбу по пулеметному гнезду из пятидюймовых пушек. После двух-трех корректировок снаряды буквально снесли его со скалы. Потом Эйкнер попросил «Саттерли» забрать с берега раненых. С корабля вышел вельбот, но ему пришлось вернуться из-за мощного встречного огня.

Рейнджеры оказались отрезанными от моря. Немцы все еще удерживали Вьервшть, и десантники не получали никакой помощи со стороны материка. У них не действовала радиосвязь, и американцы совсем не представляли себе, как идет вторжение. Рейнджеры у Пуант-дю-О ощущали себя в полной изоляции. Их потери достигали 50 процентов.

Рядом с командным пунктом Радцера взорвался снаряд, пущенный с британского крейсера «Глазго». Им убило капитана артиллерии Джонатана Харвуда, ранило военного моряка лейтенанта Кеннета Нортона и сбило с ног полковника Раддера. Когда раздался взрыв, лейтенант Вермир возвращался на КП. «Люди в одно мгновение стали желтыми, — рассказывает он. — Словно все внезапно заболели желтухой. От дыма пожелтели не только лица и руки, но кожа под одеждой, обмундирование. Возможно, это был осветительный снаряд».

Раддер быстро восстановил свои силы. Он собирался поохотиться за немецкими снайперами, но сам получил пулю в ногу. Капитан Блок перевязал рану. После этого Раддер оставался на КП, по мере возможности командуя сражением. Вермир говорит: «В тот день нам больше всего помогало то, что полковник Раддер руководил операцией. Он делал это, несмотря на боль в ноге и сотрясение мозга от взрыва снаряда. Он был нашей главной опорой».

Во время поездки в Пуант-дю-О в 1954 г. Раддер взглянул на сожженный блокгауз, стоявший рядом с его бывшим командным постом, и сказал сыну: «Здесь мы взяли в плен первого немца. Это был веснушчатый парнишка небольшого роста, очень похожий на американца… Меня не покидало ощущение, что вокруг есть еще немцы. И я приказал рейнджерам поставить впереди себя этого мальчишку. Только они повернули за угол, как раздались выстрелы, и он упал замертво, прямо здесь, у входа в дом, все еще держа руки над головой».

У шоссе также происходили одиночные стычки. Окопы располагались так близко, что, когда два немецких солдата встали с винтовками в руках, сержант Петти оказался между ними. Он залег и начал стрелять из ручного пулемета. Немцы от неожиданности побросали винтовки, подняли руки вверх и стали кричать:

— Kamerad! Kamerad!

Приятель Петти, который укрывался за ним, прокомментировал:

— Черт возьми, Эл-Род, это же отличный способ беречь патроны. Немцев надо лишь напугать до смерти!

Главным, конечно, для рейнджеров было не убивать немцев и не брать их в плен, а найти 155-мм орудия. Следы, ведущие из казематов, и атаки немцев, пытавшихся подавить десантников, указывали на то, что пушки где-то недалеко.

К 8.15 на шоссейном блокпосту собралось около тридцати пяти рейнджеров из рот «Д» и «Е». Через пятнадцать минут к ним примкнули еще двенадцать человек из роты «Эф».

В глубь материка вела грязная грунтовая дорога, по которой пролегали глубокие колеи. Сержанты Леонард Ломелл и Джек Кун решили, что эти следы оставили исчезнувшие орудия. Они отправились на разведку. Метров через 250 Ломелл вдруг замер и махнул Куну рукой, чтобы тот не двигался. Он вернулся и шепнул Куну на ухо: