Бал лицемеров (СИ) - Евтушенко Мария. Страница 13

На голове его корона из неизвестного ей металла. А рога… рога, похожие на бычьи, вытянутые вверх и слегка закрученные, поистине прекрасны. С такими и корона не нужна. Белоснежные бивни выступают из нижней губы. Они небольшие, не мешают ему ни улыбаться, ни говорить, но придают общему образу устрашающий вид. Он столь прекрасен, сколь и ужасен. А глаза, чёрные, как тысяча самых тёмных ночей, полыхают бордовыми всполохами где-то на дне зрачка.

Владыка демонов. Он выглядит именно так, как она и предполагала, когда собиралась сюда. За спиной его молчаливыми статуями стоят братья. Их всего одиннадцать. Одного не хватает, но, должно быть, причина его отсутствия весома.

А уже за спинами тех, кого называют Советом Тринадцати, пребывают в покое еще десять могущественных существ. Девятка Абсолюта, правители Ада, и супруга их — Лилит. Они сидят в креслах у стены, прямо за троном Ганнибала. Королева Лилит находится в середине и своим величием не уступает супругам. Владычицу Ада отличает от ее мужчин только едва ощутимая доброта. Такой может обладать лишь мать, искренне гордящаяся своим чадом. Та нежность, с которой она смотрит в спину Ганнибалу, не оставляет сомнений в том, что Лилит признает в нем своего сына и любит так же, как и всех остальных своих детей. Их сила столь огромна, что на них больно смотреть. Так и должно быть. Те, кто в руках своих держит могущество Адовой машины, не могут быть белыми и пушистыми. Присутствие их подавляет, прижимает к полу, требуются усилия для того, чтобы сделать шаг.

Ведьма готова признаться себе в том, что ей страшно поднимать на них глаза. Изо всех сил старается смотреть куда угодно, только не в их сторону. Девятка Абсолюта внушает самый настоящий первобытный ужас. Их невероятная сила столь велика, что ей в этом помещении очень тяжело даже дышать. В то же время ей кажется, что нет в мироздании места, где бы она могла чувствовать себя в большей безопасности. Чего только стоит один вид Люцифера! Подобно великолепному прекраснейшему ангелу он восседает на своем месте, периодически расправляя белоснежные крылья, от которых струится чистый свет. Он до безумия красив! Вельзевул, в отличие от него, является полной противоположностью прекрасному. Огромная рогатая голова украшена улыбкой, зловещей и ужасающей. В том, что Ганнибал — его сын, усомниться просто невозможно. Внешнее сходство просто неоспоримо. Но, в отличие от своего отца, только что коронованный излучает ауру подавляющей агрессии. А его глаза будто наполнены необъятной тьмой вперемешку с потоками темной крови.

Все другие демоны, даже Адские генералы, по сравнению с правящей семьёй кажутся невинными детьми. Сомнений в силе воевод Владыки не возникает, но всё-таки чувствуется, что они гораздо слабее. Косс радуется тому, что ей удалось-таки не привлечь внимания власть имущих. Но всё же от желания спрятаться она отделаться так и не может. Ей хочется, чтобы торжественная часть закончилась как можно скорее и она наконец-то смогла вернуться домой. Какая ирония в том, что туда, где хотели оказаться многие из её последователей, попала именно она, вовсе того не желавшая. После приветственной части и довольно долгого восхваления деятельности Ганнибала, на его голову наконец-то возносят корону.

У подножья его трона неподвижно стоят генералы, по двое с каждой стороны. Вряд ли их господину грозит опасность здесь, но они вытянуты и собраны, всегда охраняют его. Косс хмыкает про себя — кто в здравом уме решится напасть на Ганнибала не то что при таком количестве гостей, но и вообще? Это же самый могущественный демон, по силе уступающий разве что Девятке Абсолюта. Возможно, боги? Но и те в большинстве своем с ним считаются. Косс украдкой бросает взгляд на генералов. Где-то она читала, что эти четверо и есть Всадники Апокалипсиса, но сейчас никак не получается вспомнить источник, из которого она почерпнула эту информацию, так что его можно посчитать недостоверным, хотя сравнение кажется весьма любопытным.

Вот Рамониус, Война, тверд, как скала, крепкий и прямолинейный. И единственный из них, не носящий родового имени. Как-то Нэги сказала, что он ушел с Ганнибалом и за это его отвергла собственная семья, отлучив от родового древа, что для демона сродни страшному проклятью, но он все равно последовал за своим Владыкой.

Рядом с ним стоит Майзен Вагорс, который назван Чумой. И его внешность настолько соответствует этому прозвищу, что даже у Косс, которая насмотрелась всякого, спазмами сводит желудок от одного взгляда на него. Поэтому она быстро отворачивается, смотря на следующего.

Север Псарь, он же Голод. И тут Косс находит подтверждение этой теории, а потому кто, если не Север, носящий родовое имя Церберус, мог бы олицетворять всю ту первобытную мощь самого голода. Говорят, правда, и тут у ведьмы не получается вспомнить, кто именно ей это сказал, что аппетит Севера настолько ненасытен, что даже все блага мироздания не способны утолить его.

По правую руку от Псаря Титус Гаваргон, Смерть. Он мог бы стать королём своего народа, но отверг титул ради служения Аду. Он высок и худощав и стоит, закутавшись в длинный черный плащ, низко натянув капюшон на глаза. Его приплюснутый нос выглядит так, словно его не единожды ломали. А выступающая нижняя челюсть делает его похожим на какое-то страшное древнее чудовище, зубы острыми иглами торчат под верхней губой и заслоняют собой нижнюю. Такое впечатление, что Титус и в самом деле ходячий мертвец, в самом страшном его проявлении.

Даже несмотря на то, что вид генералов вызывает у Косс непреодолимый ужас, который с трудом удается укрыть внутри себя, рядом со своим Владыкой они кажутся нежными котятами. Потому что он выглядит не просто устрашающе. Это слишком мягко сказано. И тем не менее в его внешности есть что-то такое, что постоянно притягивает взгляд. Какая-то ужасная красота, на которую, несмотря на страх, хочется смотреть снова и снова. Но даже не внешность демонов пугает больше всего, а невероятная сила, исходящая от них, ощутимая настолько, что её можно потрогать руками, пропустить между пальцев, попробовать на вкус. Пожалуй, именно это чувствует любой смертный, повстречав демона: рядом поистине опасное и страшное существо. Даже если он в человеческом облике.

Смертным здесь не место. Но ей тут рады. Благословение Люцифера, что она гордо хранит в себе, дает ей силы не упасть на колени перед мощью присутствующих. И каждый видит в ней избранную, не награждая снисходительным взглядом, а смотря с любопытством. Никто не решается подойти, ведь она сопровождает делегацию со стороны созданий Смерти. Стэй, ее спутник, стоит рядом. Он воин до мозга костей, и тело у него соответствующее. Потому ему неуютно в длинном кожаном плаще. Айд привычен к другим одеждам, более свободным, не сковывающим движения. Она понимает его. Потому что сама в новом для себя наряде. Длинное небесно-голубое платье из тончайшего шелка струится вниз, охватывая ее тело, как вторая кожа. Плотный корсаж в его основе весьма кстати. Потому что напряжённые соски больно царапают ткань подкладки. Да, она возбуждена, но не для любви, а по причине высокого напряжения, что трещит в ней. Страшится сделать что-то не так или сказать что-то не то. Так чувствуешь себя в высоком обществе, к которому не принадлежишь, оказавшись в нем случайно. Случайно ли? Она бросает взгляд на айда, стоящего рядом.

— Не нервничай так, — шепчет он чуть слышно.

Легко сказать! Зачем он вообще притащил ее сюда? Что задумал? Ведь ощущает она себя молочным поросенком с яблоком во рту. Смотрит на Владыку демонов. Нет, не поросенком. Не подходит сюда это сравнение, ведь на троне сидит настоящий дикий кабан, разве что тело у него как у взрослого мужчины. Как у мужчины с обложки женского журнала, только покрытое короткой чёрной шерстью. Наверняка очень жёсткой, как кажется на первый взгляд. Она тут же попадает в плен чёрных бездонных глаз с багровым свечением. Он смотрит недолго, наверное, секунду и, возможно, даже не на нее, но от этого взгляда по телу бегут мурашки восхищения и леденящего ужаса. Такие противоречивые эмоции вызывает этот демон. А, может, она просто накрутила себя?