Земледельцы (СИ) - Селиванов Андрей. Страница 58
– Выведите! – снова крикнул министр.
– За что?.. – развёл руками сорок восьмой. – Я же просто... хочу рационально использовать ничейное имущество! Подарите его мне, и оно будет расти и процветать! Всё ради общества!
– Лжец, лжец, лжец!!! Лицемер!!! Вон!!! – пуще прежнего заорал сэр Октавиан.
– Я считаю до десяти, – предупредил глава Комитета, начиная щёлкать пальцами.
Сорок восьмой с испуганным видом отодвинул свой стул, отошёл от стола и очень быстрым шагом, не оглядываясь, двинулся к дверям.
– Эй, четыре-восемь! – крикнул Председатель, когда неудавшийся «наследник» был уже на полпути до выхода из холла.
Сорок восьмой остановился и обернулся. Председатель держал в руке маленький пульт.
– Ты исключён из Комитета!
Это прозвучало, как приговор. Председатель нажал на пульте две кнопки, раздалось два коротких щелчка, и сорок восьмой, схватившись за горло и захрипев, распластался на кафеле со сломанной шеей...
Столь печальное окончание обычного спора вызвало долгую немую сцену. Члены Комитета переводили взгляд то на убийцу, то на убитого. Неожиданно кто-то из них трижды хлопнул в ладоши, и сработал «стадный инстинкт». Все тут же зааплодировали с небывалым энтузиазмом, сами не понимая, зачем. Кое-как уняв эти неуместные овации, Председатель сел и тяжело вздохнул.
– Пусть это будет уроком для всех вас, господа, – объявил он. – Никогда не думайте, что, попав в Комитет, вы достигаете высшей власти в этом мире и вам позволено творить любые аморальные вещи. Все мы смертны, как вы только что имели возможность видеть, и сколько бы мы не прожили на этой Земле – сто, двести лет, – всех нас за всё поджидает расплата. Ничто никогда не происходит без последствий, так и знайте! Зря он затеял этот разговор... о наследстве. Захотелось ему, понимаете ли, состояние в два раза? Ну пожалуйста, проворачивай свои грязные обманные схемы, на твоей совести будет, но зачем всё это обсуждать на похоронах, в присутствии истинных друзей покойного?.. Это в принципе... неэтично.
Члены Комитета простили своему главе оговорку про «похороны» и ещё раз осыпали его непрошенными аплодисментами. Тут уже не стерпел сэр Октавиан.
– Уймитесь!!! – крикнул он им. – Чему вы так радуетесь?!
– Господин Председатель отомстил дерзнувшему оскорбить память его друга! – пояснил ему сидевший напротив «Франкенштейн». – Вы же сами всё видели!
– А вы, случаем, не забыли, что у нас поминки?!
Все притихли.
– Да... Ну и ну... Прости нас, Джонс... – протянул министр. – Не хотел бы я себе таких... поминок! Ни одного родственника, ни одного сослуживца, а только один-единственный друг, с которым знаком меньше полугода! Плюс этот нахальный «наследничек» и убийство пультом! Тьфу! Две смерти вместо одной!
– Ладно, Октавиан, прости, мы переборщили… – согласился Председатель. – Узри же, как мы умеем извиняться!
Он встал, набрал воздуха в грудь и закричал на весь зал:
– Я посвящаю!!! Я посвящаю господина Джонса в Высшую Идею!!! Я принимаю его в Комитет четырехсот!!! Жаль лишь, что посмертно…
Новые аплодисменты были абсолютно заслуженны...
Глава 23. Последний день генерала Земледельцев
После поминок по Джонсу сэр Октавиан и Председатель уединились в личной келье последнего. Это была крохотная, но весьма практичная комната, меблированная простой односпальной кроватью, двумя резными стульями, из того же комплекта письменным столом и освещённая одной-единственной лампочкой, свисающей с потолка на тонком проводе.
– Вот в таких вот условиях меня заставляют спать! – посетовал другу Председатель, делая широкий жест на своё жилище.
– Небогато… А почему?
– Видишь ли, у нашей величайшей на Земле организации есть «Положение» – свод внутренних законов. Сейчас, секундочку, я покажу тебе его подлинник…
Глава Комитета уселся за стол и быстро выдвинул и захлопнул три ящика.
– Вот! – воскликнул он, протягивая министру древний, но, по-видимому, очень бережно хранимый фолиант.
Сэр Октавиан принял книгу с высочайшим почтением и рассмотрел её. Написанное на главных земных языках слово «положение» или словосочетание «свод законов» покрывало всю обложку, включая корешок и форзацы.
– Страница сто сорок! – подсказал ему Председатель.
Министр долистал и зачитал пункт первый:
– Председателю следует являться образцом для подражания во всём и вся: во внешнем виде, в эрудиции, в ораторском мастерстве, следует иметь выдающиеся лидерские способности…
– Пункт пятый, друг мой, пропускайте это всё! – перебил его глава Комитета.
Октавиан взглянул на низ страницы.
– Ага! Обязанности Председателя! Председатель обязуется отрешиться от всех земных благ, в том числе от любой материальной роскоши, излишеств в еде и заведения потомства. Наложенные запреты снимаются сразу после ухода с поста. Звёздочка… Данное условие победившему кандидату следует внести в свою присягу.
– И я внёс! – рявкнул глава Комитета с досадой, как будто считал себя за это полнейшим дураком. – Понятно, что без этого высшей власти было не добиться, но всё же – двадцать девять лет строжайших запретов! Не всякий выдержит.
– Сколько?! – ужаснулся министр.
– Двадцать девять, друг мой, вот уже двадцать девять лет я боюсь хлебнуть лишнюю ложку супа, чтобы меня не осудили как чревоугодника!
– Не понимаю! Зачем же так ограничивать верховного правителя? Что за глупость? Кто придумал?
– Основатели тайного мирового правительства. Они считали, что бедность позволит Председателям легче понимать нужды простых землян.
– Абсурд!
– Согласен!
* * *
Беседовать о своих непростых судьбах главари восстания могли ещё очень долго, но часы вскоре пробили полночь, и до отлёта министра обратно на Нибиру осталось всего полчаса. Он уже было встал и хотел откланяться, но глава Комитета запротестовал и удержал его буквально силой. Председатель вспомнил, что надеялся выведать у друга как можно больше свежих новостей, которые тот не мог отправлять по обычной связи, чтобы избежать перехвата, поэтому попросил его задержаться.
– Ладно, я не против. Не думаю, что мой дроилд станет сильно беспокоиться, – согласился Октавиан и снова уселся на стул. – Итак, вы хотите знать, как продвигается моя часть работы? Ну, нельзя сказать, что дело плохо, но и особых успехов у меня тоже пока что… мало…
– Да вы не стесняйтесь, не стесняйтесь, говорите! – подбадривал друга Председатель.
– Ну, я…
В первую очередь, Октавиан рассказал ему о том, как прошла встреча Фейриса четвёртого с его единственной конкуренткой – Изабеллой, и как неоатланты выиграли жеребьёвку на проведение у себя 808-ых Космических Игр. Потом он объявил, что всё-таки смог провести обещанные переговоры с «боссом боссов» Нибируанского криминалитета, и что ему, похоже, удалось склонить того на свою сторону. Революция, таким образом, получала в своё распоряжение ещё несколько тысяч бойцов.
– В общем-то, это всё, – сказал министр, выслушав и ответив на все дополнительные вопросы.
Наступало время прощаться. Глава Комитета вызвался проводить союзника до звездолёта, но тот заверил, что найдёт дорогу и сам, а Председатель сегодня потратил слишком много нервов и должен отдохнуть. Пожав плечами и сказав: «Как знаешь!», глава Комитета улёгся на постель и проглотил трофейную Земледельческую таблетку «мгновенного сна».
Перед тем, как покинуть келью, министр совершил своего рода преступление – на цыпочках подошёл к столу, выдвинул верхний ящик и вытащил из него прикрытый бумагой бластер. Оружие было замечено Октавианом ещё тогда, когда Председатель искал «Положение». Написав союзнику записку с двумя словами: «Одолжил. Верну», министр так же на цыпочках приблизился к двери, выключил свет и с бесшумностью кошки выскользнул в коридор.