Родери - Соколова Анюта. Страница 4

По мере того, как я излагаю, лицо Даллора приобретает признаки живого интереса. В конце он выпаливает:

– В этом есть один скользкий момент. Магу необязательно строить портал самому, его могли переправить в нужное место. Или подвезти на горрте.

– Тогда история ещё занятнее, поскольку появляется элемент планирования. Случайно подвернувшийся маг – удачное стечение обстоятельств, подобранный заранее – преступный замысел.

И, как бы мне ни хотелось унестись вечером в Родерворд, похоже, там обойдутся без меня.

Карие глаза скользят по мне задумчиво:

– Госпожа Родери, а где вы учились?

– Копия моего диплома об окончании Королевской Академии магии в Эрносе приложена к личному делу, – заученно отвечаю я.

– О, её я видел… – И когда успел?! – Но выпускник Академии ещё не следователь.

– Тогда считайте это благотворным влиянием господина Лаверса.

Теперь я слышу, как он смеётся – звонко и от души:

– А вы не так просты, да, госпожа Родери?

Если б он ещё знал насколько!

– Вы лично решили посетить место преступления из желания проконтролировать мои действия или помочь поскорее закрыть дело?

Созна́юсь, мой вопрос невежлив. Но как долго он собирается стоять, разглядывая мою физиономию? Я ему не пейзаж, не картина и не праздничный ужин, чтобы любоваться. Средний рост, брюнетка, сине-зелёные глаза и прилипшая ехидная усмешка. Ничего выдающегося.

– Мне стало любопытно, почему вы не побрезговали лично ползать по снегу и опрашивать свидетелей. Прочтя ваш отчёт, я не нашёл в нём тех мыслей, что вы только что так убедительно мне изложили.

– Не считаю полезными преждевременные заключения, – пожимаю плечами. – К тому же идея о том, что маг оказался в этой щели неслучайно, пришла мне на месте. Вообще я не рекомендую вам искать в моём поведении глубокий смысл, – заметит или не заметит издёвку? – Женщины, как известно, существа живые, но нелогичные.

Наконец-то на его лице появляется выражение, которое я давно ждала, – желание не задевать меня дальше. Рядом беззвучно раскрывается портал.

– Предлагаю вернуться в здание Службы, госпожа Родери.

Отлично! Сухой, официальный тон. Пожалуй, четыре недели я выдержу.

Я выхожу из портала с чётким планом в голове. Сделать изображение покойного, по ауре восстановив его облик до того, как он окончательно превратился в развалину. Разослать во все отделения Службы в других городах. С таким длительным применением запретных заклинаний должен же был он где-то отметиться. Отправить группы розыскников порасспрашивать о пришлом маге в гостиницах поскромнее и кабачках на окраинах – вряд ли столь непрезентабельно выглядящий господин осмелился сунуться в центр.

Но все мои благие намерения разбиваются об оплывшую грудь господина Лаверса, который неожиданно выскакивает нам навстречу.

– Госпожа Родери! – всплеск пухлых рук. – Господин Даллор! Чудесно, что вы вдвоём! Такая досада… Я хотел сказать, такое несчастье! Господин Винкер Сарьэн скончался в своём особняке, во сне, слава Всевышнему… Сто восемьдесят лет, ещё жить и жить! Теперь родня начнёт грызть друг другу глотки… то есть оспаривать волю покойного! Пойдут слухи, домыслы, кляузы…

– Что вы от нас хотите? – недоумевает Даллор.

– Осмотреть тело и выдать заключение, что смерть произошла от естественных причин, – я перевожу эмоциональную речь Лаверса на нормальный язык. – Винкер Сарьэн владел миллионами. У него под каблуком три сына и семь внуков, все они годами терпели крайнюю стеснённость в средствах и жили в кредит, причём кредиторы их не особенно донимали, не сомневаясь, что рано или поздно своё получат.

Молчун одобрительно кивает.

– Иными словами, Брэгворд ждёт чреда громких скандалов, когда наследнички примутся обвинять друг друга? – прозревает Даллор.

– Мягко сказано. Службу просто завалят всевозможными доносами, начиная с того, что горничная, приставленная старшим сыном, подлила яд в суп, и до заявления, что нанятый младшим сыночком служащий при горртах натёр их специальной мазью, и это повлекло за собой смерть господина Сарьэна.

– Горртов – мазью? – теряется мой новый начальник.

– Было такое, – бесстрастно поясняю я. – Некий умелец регулярно подмешивал отраву в бальзам для ухода за шерстью. Звери медленно умирали и невольно убивали владельца. Вы же знаете, у хозяина и привязанного к нему горрта устанавливается общая эмоциональная связь. Три года – и никаких следов преступления.

– Однако! – присвистывает Даллор. – Какие искусники водятся в Брэгворде!

– Госпожа Родери, – заискивающе тянет Лаверс, – прошу вас, помогите господину Кэлэйну оформить всё должным образом… Чтоб ни одна сволочь не придралась … ни один уважаемый наследник не усомнился!

Благосклонно киваю. Две подписи магов высшего уровня на свидетельстве о смерти заткнут рты любым клеветникам.

Молчун расцветает.

– Идёмте, – поворачиваюсь я к Даллору, одновременно строя портал, – раньше приступим – раньше освободимся.

Особняк рода Сарьэн в центре Брэгворда больше напоминает дворец. Высоченный и помпезный, он выстроен прямо напротив ратуши. Я искренне сочувствую градоначальнику, вынужденному каждый день лицезреть этот чудовищный образец дурного вкуса, облепленный позолоченными завитушками, словно торт в кондитерской.

Навстречу нам высыпает толпа скорбящих родственников, все как один в траурных одеяниях. Заранее готовили, что ли? Нас с Даллором под общие причитания, в которых нет-нет, да и промелькнёт ликование, провожают в спальню покойного. Господин Винкер, даром что держал семейство в чёрном теле, себе в удобствах не отказывал. Комната в три окна, тяжёлые портьеры с ламбрекенами, кровать под пышным балдахином (Далайн, ругаясь на чём свет стоит, повыбрасывал такие из королевского дворца три года назад, заменив современной мебелью). На столике рядом с окном – букет живых цветов в хрустальной вазе изумительной красоты. И не роз с хризантемами, что и в этих суровых краях прекрасно растут зимой в оранжереях, а трепетных фиалок, за которыми приходится ходить порталом через полмира. Фиалки, правда, приложенных усилий не оценили и безнадёжно завяли.

Сам покойный теряется в необъятных просторах огромной кровати. При жизни щуплого главу рода Сарьэн побаивались не только члены его семейства, но и большинство уважаемых жителей города: он относился к тем коротышкам, что всё равно заставляют окружающих смотреть на них снизу вверх. Сейчас, маленький и сморщенный, с закрытыми глазами под сухой тонкой плёнкой век в обрамлении роскошного постельного белья господин Винкер вызывает жалость. Боковым зрением я ловлю торжествующие взгляды, которыми обмениваются родственнички. Молоденькая девушка с ненавистью смотрит на фиалки, стоимость которых в самом разгаре зимы сопоставима с недельной зарплатой среднего служащего в Брэгворде.

Ходят сплетни, что господин Сарьэн дозволял своим домашним не более одного нового платья или костюма в год. А на все упрёки усмехался – ступайте работать. Как мой друг Файбэр и поступил в своё время. Каково это – работать за гроши, когда рядом лежат миллионы?

Не знаю. Я обеспечиваю себя сама с шести лет – именно в таком возрасте выявляют будущих магов, забирая их в государственные школы. Первые шесть лет обучения оплачивает Корона. Дальше всё зависит от тебя, даже двойная «эл»… Но я отвлекаюсь.

Войдя в спальню, Даллор делает знак остальным, веля держаться подальше. Осматривает комнату, проверяет окна, контур двери, стены, даже пол и потолок. Исследует каждый предмет на новизну, не гнушаясь домашними шлёпанцами. Заклинание классическое, кропотливое. В моём варианте оно гораздо проще и короче. Но я не вмешиваюсь. Я лишь подчинённая господина заместителя Главы Службы. Наблюдаю, сверяю результаты. Дальше – изучение тела. Мощная, ровная аура, ни дыр, ни проклятий, ни следа болезней. С такой энергетикой люди спокойно живут двести лет, если не больше.

Только Винкер взял – и помер. Почтенная смерть – в собственном доме, в своей постели, без мучений… Не слишком ли многие сегодня умерли во сне? И не вызывает ли вопросов кончина практически здорового, крепкого старика, с такой радостью ожидаемая притесняемым семейством?