Бедовый месяц (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 48

Возникла натужная пауза. Тетка чего-то ждала. Я, собственно, тоже ждала, кто из нас сдастся первой и нарушит натужное молчание.

— Искра вернулась?

— В полной мере, — согласилась я, вдруг поняв, что торжественный круг вокруг фонтана был сделан. Мы посмотрели на дракона и с пыльных боков, и с припорошенного снегом хвоста, а ничего особенного так и не сказали.

— Я не собираюсь говорить, что мне жаль, — вдруг заявила мадам со знакомым высокомерием.

— Даже не сомневаюсь, — согласилась я. — Тогда зачем вы пригласили меня на прогулку?

— Договориться.

— О том, как долго я буду оставаться леди Торн? — не преминула напомнить, с каким удовольствием она заявлялся, что Филиппу самое время одуматься и обзавестись подходящей женой.

— А ты, оказывается, умеешь кусаться. — Она прищурилась, словно пытаясь разглядеть во мне еще что-нибудь новенькое.

— Рада, что мы это выяснили, — ответила я, в точности копируя ее интонации. Пусть не думает, что высокомерие невозможно подхватить по воздуху. — Начинайте, мадам Торн.

— Я по-прежнему считаю, что Филипп мог бы выбрать партию получше, но понимаю, почему он остановился на тебе, — проговорила она.

— По-моему, вы не очень хорошо начали, — заметила я, стараясь не обращать внимания, что внутри зарождалось знакомое раздражение.

— Тебе следует научиться слушать до конца, — перешла Марджери на менторский тон.

— Вы не в том положении, чтобы учить меня манерам, — не захотела пропустить я бесящих слов. — Я уже прошла один курс по этикету.

Она пожевала губами, прямо сказать, чуток растерявшись, но вздернула подбородок и в знакомой царственной манере объявила:

— Тереза, предлагаю заключить перемирие. Я всесторонне окажу тебе поддержку, помогу разобраться, как управлять и большим домом, и поместьем. Не пойми меня неправильно, но вряд ли таким вещам учат в провинциальном пансионе для благородных девиц из разорившихся семей.

Справедливые слова не царапали. Показалась неприятной какая-то быстро вспыхнувшая и столь же скоро погасшая мысль.

— Вы правы, — согласилась я. — Что вы ждете в ответ?

— Что ты примешь мою помощь.

— И все?

— И намекнешь Филиппу, что без его тетки не справишься. Полагаю, он пойдет тебе навстречу.

— Вы же не предполагаете переехать к нам? — насторожилась я.

— Я отнюдь не наивна и понимаю, что он будет не рад. — Марджери глянула многозначительно. — Но рассчитываю наносить визиты трижды в неделю.

— Один раз.

— В неделю.

— В сезон! — отрезала я.

— Хотя бы в месяц! — возмутилась Марджери.

— Мы можем завести душевную переписку, в которой я непременно буду спрашивать о всех волнующих меня вопросах, а вы — давать искренние советы. Договорились?

— Хорошо, — проскрипела она. — Но два раза за сезон.

— Два раза, и вы перестанете высказывать свои наблюдения, когда вас об этом не просят, — принялась торговаться я.

— Но могу же я изредка заметить, если что-то мне не понравится?

— Только по очень большим торжествам, — согласилась я, но тут же передумала, представив, в каком напряжении буду ожидать любимый праздник перелома годов, зная, что тетка непременно кинется учить меня жизни и объяснять, какой выбрать цвет для праздничных украшений. — Но не в праздники и не по выходным дням! А еще не станете вмешиваться в дела, которые вас совершенно точно не касаются.

— Вы посоветуетесь со мной при выборе имени у первенца, — выдвинула она новое требование.

— Однако не будем следовать вашему совету, если имя нам не понравится.

— Ладно. — Она недовольно поджала губы.

— И никаких разговоров о разводе! — решительно потребовала у нее. — Я стану вашей любимой невесткой.

— Безусловно, — сухо согласилась Марджери.

— Единственной любимой невесткой, — мило улыбнулась я. — Позволите называть вас тетушка Марджери?

— Мадам Торн, — с нажимом исправила она.

— В таком случае, просто Марджери.

— Назвать меня тетушкой вполне уместно.

— На людях, — добавила я.

— При близких людях, — скривившись, как от зубной боли, с трудом проронила мадам.

— И не очень близких друзьях.

— Пусть будет так, — сдалась Марджери. — Но на приемах я для тебя — мадам Торн.

— Нет.

— Хорошо, — сдалась она, признавая полную капитуляцию.

— Рада, что мы так запросто договорились! — Я всплеснула руками и, изменив тон не деловой, объявила: — Мне нужна магическая клятва.

У Марджери слегка вытянулось лицо. По всему было заметно, что она готова высказаться, насколько вульгарно требовать с великосветской дамы какую-то паршивую клятву, да еще подкрепленную магией, но только раздула тонкие ноздри.

— Я могу написать расписку, если моего слова тебе недостаточно, дорогая.

— Называйте меня по имени, тетушка, — въедливо потребовала я. — Ваша клятва?

С самым независимым видом она сдернула с руки перчатку и буркнула:

— С вами, магами, всегда так сложно нормально вести разговоры без вульг… нелепых фокусов. Бери свою клятву, Тереза.

— Вы правы, мы очень недоверчивы, — с охотой согласилась я. — Кстати, воспользоваться магией мне присоветовал Филипп.

— Что за мальчишка? — буркнула тетка. — Никакого уважения к старшим родственникам! Не стоит копировать его отвратительные манеры.

— Но вы же знаете пословицу: муж и жена — одна сатана? — полюбопытствовала я.

— Никогда не интересовалась провинциальным фольклором. Это так…

— Вульгарно?

— Наивно! — Она передернула плечами. — В твоем положении нельзя быть настолько наивной, моя дорогая… Тереза.

Казалось, что Марджери непременно разразится гневной тирадой, особенно в тот момент, когда кончиком указательного пальца я прикоснулась к центру ее холеной ладони, и на коже вспыхнул золотистый магический круг. Однако тетка промолчала, проявив поистине аристократическую выдержку.

— Довольна? — фыркнула она, натягивая перчатку.

— Вполне, — улыбнулась я и нарочито, желая поддразнить, подхватила ее под локоть: — Теперь, тетушка, когда с формальностями покончено, можно и прогуляться.

От панибратского обращения мадам знатно перекосило. Она вновь сумела себя пересилить и двинулась по дорожке вглубь не то чтобы очень просторного парка. Да скорее уж лужицы с хвойными деревцами, организованной специально для любителей сделать кружок другой после сытной трапезы. Кормили в Сиале от души, и по дорожкам мимо ледяных фигур, установленных возле каждой скамьи, прохаживалось немало постояльцев.

— Филипп что-нибудь рассказывал о поместье «Южный ветер»? — вдруг спросила Марджери, прервав неприятное молчание.

— У него там драконья ферма?

— Он жил в поместье вместе с матерью, пока она нас не покинула.

— Выходит, он переехал в столицу уже после смерти госпожи Торн?

— В закрытый пансион для мальчиков на севере королевства. Очень престижное место… — Марджери вдруг примолкла и, презрительно сузив глаза, пробормотала себе под нос: — Вот же бесстыжая баба!

— Простите? — опешила я, с трудом подобрав отвисшую челюсть.

В жизни не подумала бы, что достопочтенная поборница хороших манер знает такие страшные слова, как «баба». Ругательством это слово, конечно, не считалось, но из уст Марджери прозвучало позабористее портовой брани.

— Тетушка? — сдержанно призвала я мадам к ответу.

Она посмотрела на меня с неожиданной теплотой, отчего сделалось чуток не по себе. После такой же теплой улыбки, я и вовсе насторожилась.

В голову пришла дурацкая мысль, что в Марджери живут два совершенно разных человека. Сначала пробуждается один и доводит окружающих до трясучки, а потом появляется другой. И эта незнакомая прежде тетка Торн испытывает к провинциалке, взятой в жены ее обожаемым племянником, большую симпатию.

— Замерзла?

— Ничуть.

— Я начинаю замерзать, — объявила она. — Пожалуй, выпьем чего-нибудь горячего, пока не заработали горловую жабу.