Группа крови на рукаве. Том III (СИ) - Вязовский Алексей. Страница 10

Я начал вспоминать фотографии, что мне показывали в Большом Доме. Само собой — сам Дубчек. Его “говорящая голова” — философ, радикальный идеолог демократического социализма Иван Свитак. “Упырь” — Йозеф Павел. Команда Дубчека в ЦК — премьер Олдржих Черника, Йозеф Смрковский и Франтишек Кригель. Всего в Комитете считали — достаточно изолировать и вывезти в Союз семь-восемь основных фигурантов “пражской весны” и все пойдет на спад. Тем более в руководстве страны есть и наши люди. Кроме Шалговича, это министр обороны — Мартин Дзур. Все военные аэродромы — в первую очередь в Пардубицах под Прагой — в нашем полном распоряжении. Легкой прогулки в Прагу не ожидается, но и не Вьетнам с ковровыми бомбардировками, зелеными беретами…

— Вам кофе или чай? — рядом со мной остановилась тележка с напитками, стюардесса мило мне улыбнулась.

— Кофе, пожалуйста — я зевнул, потянулся в кресле. Случайно прикоснулся ладонью к ноге девушки и дернувшись чуть приподнял юбку.

— Ой, извините, случайно.

Советская летушка мило покраснела, передала мне стакан с кофе. Пошла дальше по проходу. С трудом отвел взгляд от покачивающихся полушарий, пихнул Черного, который глазел в ту же сторону:

— Ты же женат!

— Ты тоже. А за случайно — бьют отчаянно…

Я представил, что бы со мной случилось за такой невольный харассмент в будущем. Скандал, снятие с самолета…

После еды, я покемарил. Уже без всяких лишних мыслей в голове. Разведчик из меня, как из говна пуля — чего беспокоиться? Проснулся как самолет начал снижаться.

Сажали нас в аэропорту Рузине под Прагой в туман. ИЛ несколько раз делал заходы, наконец шасси коснулись взлетки… и никто не зааплодировал. Нет еще такого обычая. Хотя лица у некоторых пассажиров были вполне себе бледные.

В здание аэропорта мы по-простому потопали пешком. Благо близко. Никаких “рукавов” в Рузине не наблюдалось. Может их и на Западе еще нет?

Границу прошли мигом, никто к нам не приглядывался. А вот багажа пришлось ждать.

— Копались — тихо на ухо мне произнес Черный, получив свой чемодан — Контрольки нарушены

Мнда… Учиться мне и еще раз учиться — контролек у моего чемодана не было.

— Товарищи, давайте сразу, на берегу, так сказать, договоримся — начальник резидентуры, полковник Васильев снял очки, протер стекла бархоткой — Никакой самодеятельности, действуем строго по утвержденному плану.

Всю нашу группу сразу по приезду в посольство загнали в защищенную комнату, которая больше напоминала учебный класс по географии, только без окон. Столы-парты, на стене висят две карты — Праги и Чехословакии.

— Каждому из вас будет придан сотрудник резидентуры — продолжал тем временем вещать Васильев — Он поможет освоится в Праге, организует слежку за нужными чехами.

Дальше резидент посвятил нас в детали оперативной обстановки. Она была странная. Еще неделю назад в Праге собирались многотысячные митинги, которые кстати, привели к тому, что просоветский президент Новотный — был вынужден уйти с поста. В прессе после отмены цензуры открыто поливали компартию Чехословакии.

— Деньги на митинги дают из английского посольства — Васильев раздал нам фотографии скрытой съемки. Судя по подписям — Йозеф Павел встречался с 3-м секретарем, неким Уинсли.

— Американцы тоже зашевелились — нам отправилась новая пачка снимков. Какие-то люди вокруг 138-й Татры, что-то грузят.

— Это разгрузка нелегальной литературы и листовок возле Карлова Университета — пояснил Васильев — Спасибо, чешской госбезопасности. Там еще есть верные нам товарищи. Хотя надеяться, что все будет оперативно пресекаться при новом руководстве — не приходится.

При всем этом последняя неделя выдалась в Чехословакии спокойная. Верующие чехи праздновали католическую Пасху, завтра намечался еще один, уже всеобщий народный праздник — Памлазки. Чехи мужского пола в этот день ходят от дома к дому, поют песни — что-то вроде колядок — шлепают окрестных дам по пятой точке ивовыми прутьями. Бухают, конечно. Куда уж без этого.

— Пока идите, размещайтесь в гостевом крыле — распорядился Васильев — Получайте в бухгалтерии командировочные.

Как выяснилось, нас опять поселили в одной комнате с Черным, что вызвало тяжелые вздохи майора.

— Могли бы разориться и на отдельные номера в гостинице

— Мы тут по службе — сказал я, задумчиво разглядывая незнакомую бутылку из под нарзана. Яна положила в чемодан часть “заговоренной воды” — Приводить дам будешь в Союзе.

— Их не надо приводить — сами приходят — хохотнул майор, выкладывая вещи — Потом не выгонишь.

— Да, да… Ты у нас половой гигант. Бедные чешки, так и не познают радостей настоящей любви.

Вилорик собрал нас у себя через — начал проводить свой инструктаж. И он был тосклив, уныл, напоминал “молебны” дивизионного замполита. Про политическую бдительность, вот это все. Не зевать удавалось лишь огромным усилием воли.

Наконец, и это пытка закончилась, нас отпустили в бухгалтерию, где выдали по 300 крон на нос. Там же в коридоре меня поймал молодой румяный парень с короткой стрижкой, в костюме.

— Евгений Александрович, я Сергей.

Я сначала даже не понял, к кому он обращается. А потом вспомнил свою легенду, пожал Сергею, который оказался с совсем не дворянской фамилией — Корзинкин — руку. Мы зашли в один из пустующих кабинетов, мой визави выложил на стол фотографии большого частного дома за высоким забором.

— Это резиденция Дубчека в Коширже. Пражский район такой — пояснил Сергей — С частной застройкой

— Скромненько как-то — удивился я — А как же резиденция в Пражском Граде?

— Это президентская. Но чехи недавно… ну… свергли Новотного. Она пустует. А Дубчек ездит в здание ЦК прямо из своего собственного дома.

Вот собственно, где собака порылась. Чехи так легко подорвались на эту “Весну” именно потому, что капитализм в их стране никуда не девался — частные дома, сельхозугодия, мелкий бизнес… Народу захотелось большего. Все тоже самое, но без коммунистической партии, цензуры и железного занавеса. Беда в том, что в комплекте идут базы НАТО и уже “вашингтонский обком”. Который будет сильно так похуже “кремлевского”.

— Из хороших новостей — Сергей растянул рот в белозубой улыбке — Сигнализацию по забору и в доме у Дубчека делали сотрудники 9-ки. Еще пока отношения были нормальные. Там предусмотрено дистанционное отключение.

— Что же… Ситуация резко упрощается — покивал я, пригляделся к дипломату — Что-то ты молод для разведчика.

Сергей сильно покраснел — Выпуск Краснознаменного института прошлого года.

— Разве ты не должен сначала в центральном аппарате послужить пару лет?

— Должен — парень вздохнул — Но тут такая возможность подвернулась. В Праге открывается временная резидентура, нужны специалисты со знанием чешского. А у меня мама с отцом работали в Праге десять лет назад. В торгпредстве. Я ходил в обычную чешскую школу. Ну и выучил язык. Он же простой.

— Ага, простой. Скажи мне, как будет волк по-чешски

— Влк

— А горло?

— Крк. Да, вы правы, есть сложные слова. А откуда вы про них знаете? Учили язык?

— Во-первых, давай на ты. Во-вторых, я тоже готовился к командировке.

— Ясно. Пойдем в город? Нам же туристов надо изображать. Только вот что… Выход через подземный ход и соседнее здание.

Нормально так… Это что же, в резидентуре боятся, что за посольством установлена слежка? Кстати, вполне может быть.

Маршрут наших передвижений оказался весьма стандартным. Вацлавская намнести, Староместская площадь, потом спуск к Влтаве и Карлов мост. Тут я вспомнил, что надо играть туриста, начал щелкать фотоаппаратом, пялиться с открытым ртом на средневековые красоты.

После моста мы зашли в хосподу приняли первую кружечку чешского праздроя. Туман над столицей разошелся, начало припекать солнышко. Я снял пиджак, перекинул его через руку. Но новая порция охлаждения все-равно потребовалась — вторую кружку пльзеньского светлого мы приняли не доходя до Пражского Града [3].