Долины и взгорья (СИ) - Щепетнёв Василий. Страница 9

Нет, кипятильники не полагаются. Их отбирают. Хочешь кипятку — иди на кухню, там всегда есть чайник. Но мало ли… Кипятильники, они сами заводятся. Утром отобрали, а уже вечером в тумбочке новый шебуршит. С сигнализацией лучше.

— И как же вы будете подталкивать?

— Не я. Есть специалисты, из строительного института. А я так, запасный полк.

— Ясно, — главный редактор понимающе кивнул.

Получить даже утверждённое и согласованное на бумаге — не так просто. А получить неутвержденное и несогласованное совсем непросто.

Но.

Но небольшие презенты, к примеру, джинсы, настоящие американские джинсы из «Берёзки» — творят чудеса. А уж джинсовый костюм…

Конечно, джинсовый костюм — это на самый верх. Пониже хорошо идут подписки на «Поиск». Между прочим, московские тороватые люди устраивают острожелающим подписку на «Поиск» за пятьдесят рублей, не шутка. Или наш альманах, избранное, «Поиск-76» — тоже ценный капитал. Сезам, откройся!

И он открывается.

Это называется «гамбит толкача». Жертва пешки-другой ради развития. Да, добрые дела сами не делаются. Особенно внеплановые, вроде ударной комсомольской стройки областного масштаба.

Сам я в этих комбинациях не участвую, нет. Не та специализация. Старшекурсник из строительного, сам потомственный строитель, взял на себя эту миссию: достать. А я помогаю подписками, книжками и одним (в скобках прописью опять: одним) джинсовым костюмом. Для сына очень большого начальника, с которым как бы задружился потомственный строитель.

И чай закончился, и разговор иссяк.

Десять вечера, для провинции поздно. Провинция рано ложится и рано встаёт, такая у неё судьба.

И противится ей мы не стали.

Я лежал и думал: они по недомыслию так поступают, или специально? Люди радио, телевидения, прессы?

Когда невозвращенцем становится моряк, никто шума на всю страну не поднимает. Убежал, и убежал. Конечно, по месту работы беглеца проведут генеральную уборку. С песком, наждаком и патефонными иголками, но за пределами ведомства не шелохнёт, не прогремит. Покой.

Или взять учёного. Стал невозвращенцем Жорес Медведев, и что? Кто его, Жореса, знает, за исключением узкого круга слушателей вражеских голосов, да и те как услышали, так и забыли: у нас этих Медведевых много, плюнуть некуда, вот и шлют куда попало. Одним больше, одним меньше, что за беда?

А вот если убежал спортсмен, артист или писатель, сразу шум до небес.

Ах, облыжный пируэт! Ах, присвоили деньги за выступление!

Нет, понятно, таким способом у читателя вызывается антипатия к беглецам: советский человек богатых не любит. То, что Белоусова и Протопопов получили разом сумму, за которую советский человек работает лет пять, а то и больше, вызывает злость. Сколько они могут одежды купить! Или всего прочего! Те, кому довелось побывать по турпутевке в капстране с двадцатью пятью долларами в кармане на сувениры, просто исходят завистью, переходящей в ненависть. Но потом, потом…

Вот честно: кто сейчас помнит олимпийских чемпионов шестьдесят восьмого? Нет, помнят, помнят, но смутно. Последние годы о них ни слуху, ни духу. Остались они в Америке ли, Швейцарии, да где угодно, не остались — никому дела нет. А тут в газетах пропечатали, и всё в памяти и ожило: гордость советского спорта, истинные патриоты, демонстрирующие миру преимущество социализма! И вдруг — сбежали! А десять тысяч — это, получается, они там столько заработали за выступление? В газетном материале не написано, одно это было выступление, десять, или они целый месяц катались на ледовой площадке по три проката в день, да ведь и неважно. Пусть даже месяц — значит, там, в Америке, за месяц можно заработать на машину? Э, сказали мы с Петром Ивановичем, видно, житьё у спортсменов за границей хорошее, раз туда бегут! Десять тысяч! И у артистов хорошее! И у писателей! Наверное, и у много кого ещё хорошее! Люди, понимаешь, выступают, а Госконцерт денежки гребёт — что это, если не самая свирепая эксплуатация? Крепостные на заработках!

Пусть не все так думают. Даже не многие. Но думают. И думами — делятся. И то один, то другой начинает поглядывать — туда. Тракторист или доярка не убегут. Где колхоз, а где Америка! А вот нестойкие представители умственного труда губу-то и раскатывают. Ходит такой и думает: эх, я бы в Америке на «Кадиллаке» ездил бы, в джинсах, с магнитофоном через плечо, а тут…

И ведь ничегошеньки не делает, чтобы его там ждали. Не чемпион, не большой учёный, не нобелевский лауреат. Языка не учит, на путёвку не копит, а просто вздыхает и мечтает: ах, как бы хорошо было, если бы оно само… чтобы и у нас, как в Америке, десять тысяч на руки! Да я б за десять тысяч да, работал бы как Стаханов, Кривонос и Паша Ангелина вместе взятые! А за сто двадцать минус подоходный и за бездетность — ага, ага. Скажите спасибо, что на работу выхожу.

А тут еще кино. В кино в Америке все девушки — красотки, все автомобили — «Кадиллаки» или «Роллс-ройсы», живут все в роскошных виллах с бассейнами, и никто не работает, только бегают, стреляют и скачут на лошадях. И даже прогрессивные писатели… У нас в десятом классе по программе Стейнбек, «Гроздья Гнева». По литературе. Читаем. Бедных-бедных фермеров банк за долги прогоняет с земли. Что беднягам делать? На последние гроши семья покупает грузовик и едет в Калифорнию.

Тут многие и удивились: бедные-бедные? Грузовик? На последние гроши? Однако!

Мало у нас фильмов из жизни американского рабочего класса. Нет почти. И книги тоже… Ну да, про врачей есть, так там тоже: приезжает выпускник медицинского факультета в городок, и с аванса покупает автомобиль. Чтобы больных навещать на дому. Старенький автомобиль, десятилетний, но покупает!

Ладно, ничего невозможного нет. Человек десять из нашего бурденковского сельхозотряда на заработанные летом деньги купили машины. Тоже старенькие, «Москвичи», но ведь ездят, если руки приложить. Работай только, и всё будет. Не в один день, не в один год, но будет.

А хочется — в один.

На сборах Суслику родные привезли «Литературку», и Атаманов читал вслух заметку о безработной девушке из ФРГ. Три года назад она окончила университет, но работу найти не может. Нет работы. Потому живет на нищенское пособие, вынужденная во всем себе отказывать, чтобы летом на месяц съездить в Италию, на море.

Мы посмеялись, но осадок остался. Это они нарочно, дразнятся? те, кто пишет о тяжелой заграничной жизни? о безработных, откладывающих на отпуск в Италии? о перебежчиках, зарабатывающих по десять тысяч?

И ведь идёт это не сверху, я точно знаю. Сбоку это идёт, да не с одного, а со всех боков, заставляя вспомнить коллективное бессознательное. В лоб спроси, каждый ответит, что капитализм — это плохо, что рабочие стенают под властью бессовестных богачей, а фермеры с утра до ночи бьются, лишь бы спастись от полного разорения. А обиняками даст понять, что фермеру, конечно, плохо, но всяко лучше, чем в колхозе: свой трактор, свой грузовик, в доме вода, канализация, телефон…

А каково жить в колхозе, знает каждый. С лопатами и вилами на уборку картофеля каждую осень всей страной, да. Не очень хорошо жить в колхозах. Нет, не очень. Богатые колхозы есть, но богатые и сами справляются, без шефов. Слово-то какое — шефы!

Странно всё это.

Странно.

Как там в учебнике? Верхи не могут управлять по-прежнему, низы не хотят жить по-прежнему.

Революционная ситуация.

Или контрреволюционная.

Откуда смотреть.

Авторское отступление

В реальной истории Людмила Белоусова и Олег Протопопов, многократные чемпионы Советского Союза, Европы и Мира, двукратные олимпийские чемпионы, орденоносцы и т. д. и т. п. стали невозвращенцами в 1979 году во время гастролей в Швейцарии.

И да, отечественная пресса делала упор на меркантильность спортсменов.

Заметка о безработной, вынужденной из пособия откладывать гроши на отдых в Италии — истинная.

«Толкачи» были реальным двигателем любого строительства, выбить уже запланированное или достать сверх того посылали людей общительных и пробивных. Подношения, впрочем, были умеренными, и даже очень умеренными. Помнится, когда судили зятя Брежнева, Юрия Чурбанова, писали, что в качестве взятки ему, Чурбанову, подарили импортный плащ.