Мой эльфийский муж (СИ) - Дарова Мара. Страница 50

— Не смей обвинять меня в нетерпении! — рявкнула Владычица, перебивая верховную ведьму. Удивительно, что не сделала этого раньше, позволила той высказать столько обвинений. — Я полтора десятка лет ждала пока три твои предыдущие назначенки доведут Нгави до нужного уровня упадка!..

— А теперь придется подождать еще! — на этот раз собеседницу перебила ведьма. Нанитэй даже улыбнулся, отмечая, что в этой перепалке представительница ковена выглядела весомее и увереннее. Неужели кто-то имеет достаточно власти и моральных сил, чтобы приструнить Владычицу эльфов? Занятно! — Малику совет отстранил, ее правление заканчивается через три дня. Но отстранил неохотно, не единогласно. Так что вопрос об отчуждении провинции Нгави как обременительной сейчас ставить на голосование нельзя, не та ситуация. Придется утвердить еще одну ментерию…

— С отчуждением Болотных топей все как-то проще было. Не подскажешь почему? — фыркнула Ниэритела. — Может кикиморки больше заплатили твоей предшественнице? Так ты так и скажи, мы подумаем, что можно сделать…

— Дело не в этом, — отмахнулась Гаринианта. — Твоя плата достойна затрачиваемых мною усилий. Но Болотные топи были очень опасным местом, там как поселение не организовывали, так какая-то напасть. А в Нгави хоть монстры и ходят, побережье трясет, урожай никакой, а, как говорится, ни одна менетерия не пострадала… Дорогая, потерпи. Я знаю, что ты очень хочешь получить эти земли. Эльфийская честь, возврат утерянной предками территории и все такое… Но я обещаю, что Нгави будет твоей. Скоро.

На заднем фоне послышался стук в дверь, высказанное кем-то приветствие. Властительница ведьм тут же оборвала магическую связь. Туман, из которого был соткан ее образ, осел на пол и развеялся.

Нанитэй очень хотел понаблюдать за выражением лица Владычицы, но ощутил, как нагрелся спрятанный в кармане медальон, с помощью которого венценосная эльфийка связала клятвой Теодосаля. Не вовремя гаденыш решил посопротивляться этой магии! Видимо, что-то узнал, но рассказывать не хочет, уж ушастый. Вот медальон и реагирует.

— Такое чувство, что эта ушлая колдовичка действительно не хочет расставаться с землями и морочит нам головы, — многозначительно произнесла Милатриэль.

— Это она еще не знает, что где-то в Нгави спрятано “Сердце моря”, — хмыкнула Владычица. — Точнее считает его существование сказкой, выдуманным преданием старины. Безмозглая!

— Что она там сказала? “Как говорится, ни одна ментерия не пострадала”? — процитировала слова Властительницы Милатриэль. — Это был намек?

— Очевидно, да, — в голосе Ниэрителы звучали нескрываемые ноты недовольства. — Как всегда, тоненько намекнула нам на грязную работу… Мол, если нынешняя ментерия погибнет на территории Нгави, то новой и не будет…

— И дала нам на приведение в действие смертного приговора крошки Малики три дня. Она ведь ровно столько еще будет занимать должность, так? — вздохнула Милатриэль. — Не много.

— Нанитэй, от Теодосаля ничего интересного не слышно? — бесцветно поинтересовалась Владычица.

Услышав свое имя эльф даже вздрогнул от неожиданности.

— Пока нет, госпожа, — отозвался он. — Но парень явно что-то скрывает, медальон греется…

— Свяжись с ним прямо сейчас! Немедленно! — потребовала Ниэритела.

Нанитэй послушно отлип от стены, подошел к женщинам, положил переговорник для связи с женихом ментерии Нгави на стол, за которым сидела Милатриэль, и сделал пас рукой, запуская процесс магической связи. Теодосаль ответил почти сразу, его лицо было хмурым. Очевидно, что предстоящей беседе парень был не рад.

— Здравствуй, Теодосаль, — натягивая свою самую противную улыбочку, стремясь еще больше деморализовать собеседника, произнес Нанитей. — Расскажи, как твои дела? Хотя нет… Лучше сразу выкладывай, что пытаешься утаить от госпожи Властительницы, гаденыш!

— И тебе добрый день, Нанитэй, — белобрысый хорошо владел собой, не выказал страха, не был обескуражен тем, что эльф знает о том, что он о чем-то не доложил. — Я ничего не пытаюсь скрыть от Властительницы. Просто обдумывал, достойна ли полученная мной информация того, чтобы тебя беспокоить, интересна ли она будет нашей правительнице.

— Не испытывай мое терпение, Тео, выкладывай! — рыкнул Нинитей и стукнул кулаком по столу у самого переговорного артефакта.

— Ментерия Малика собирается отправиться на добычу нгавийскго жемчуга, — ведьминский жених говорил так, словно бы слова застревали у него в зубах: неохотно, через силу, — но все же говорил. А куда денешься от клятвы верности?! — Выходит в море завтра на рассвете. Вроде как собирается потом продать его втихаря, в обход договора с нашим народом.

— Это все? — спросил Нанитэй.

— Все, — коротко отрезал невольный шпион.

Нанитэй бросил взгляд на Владычицу, та махнула рукой, давая знак, чтобы эльф заканчивал разговор, что полученной информации ей вполне достаточно. Темноволосый супруг ее сестры был не согласен с этим решением, чувствовал нутром, что эльфеныш знает что-то еще, но против приказа госпожи пойти, разумеется, не мог. Потому он прервал связь и убрал переговорный артефакт в карман.

— И так. Ведьма плывет на добычу жемчуга… — заключила Милатриэль.

— А в море столько всего может случиться! — перебила ее венценосная сестра. — Нанитэй, найди Ландириила. Пусть он готовит к выходу самый быстрый и маневренный корабль. Я лично придушу эту изворотливую змеюку Малику! И пусть верховная ведьма только попробует потом сказать, что мне придется еще подождать!

Глава 26

Лиманарил

Топать к смотрителю портального перехода прямо сейчас было совсем не обязательно, но мне хотелось проветриться. Надо было побыть одному и подумать. Когда ведьма только начала вещать об Лимирте и связанном с ней, хотел подойти и внимательно осмотреть темноволосую головку: нет ли где огромной шишки? А то рассказ смахивал на навеянный сотрясением мозга. Но чем больше вникал в повествование Малики, тем отчетливей понимал: не врет. Частички паззла начинали складываться, невероятное стечение событий, приведшее меня в это место, в этот момент, обосновалось.

Судьба. Мой род верит в нее. Раньше инкубы и суккубы даже поклонялись ей, как богине. Теперь храмы позабыты и превратились в развалины, но благоговение в наших сердцах осталось. Как и священный трепет, что пробирает до костей при ее упоминании.

На самом деле мне стало легче. Я смог принять то, что полюбил ведьму, женщину, что связала меня рабским контрактом. Это чувство не моя слабость, это веление Судьбы. Великая богиня наконец улыбнулась мне, связала с той, которая может, и, как мне кажется, хочет сделать меня счастливым. Ради нее, ради нашего общего счастья я готов был рискнуть и ввязаться в это безумие со спасением мира. Нет, двух миров. Дреммовы кишки, да это даже звучит до зубной боли пафосно! Где я — инкуб, готовый ублажить любую женщину за горстку звонких монет, а где великие геройства. Но раз Малика говорит, что нужно разыскать какой-то напитанный магией древний булыжник, спорить не стану и помогу по мере сил. А потом запрошу со сладкой ведьмочки плату, и платить за мою бесценную помощь она будет обнаженной. Часто и подолгу!

Мысли о раздетой, горячей и податливой Малике вернули мне благостное расположение духа. Потому, пообщавшись со смотрителем портального перехода, я вернулся к моей ведьме довольный собой и с бедламом творящимся в моей жизни, но уже рассматривал его, как увлекательное приключение.

Похоже, Малика меня ждала, потому что стоило мне появиться на пороге ее кабинета, как она тут же протянула какую-то бумагу.

— Прочти, — попросила моя ведьмочка каким-то хриплым, надломленным голосом.

Сперва подумал, что это послание ментерии Даниланте, и даже принял просьбу ознакомиться с ним за особое доверие, а странный тон  — за волнение.

— Что это? — спросил я, пробежав глазами по данному мне документу.