Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ) - Кирнос Степан Витальевич. Страница 119

– А затем? – выбил вопрос Азариэля мужчину из воспоминаний. – Как вам удалось скрывать так долго?

– Это уже не важно, – отрешённо произнёс Ариан и сел на ступени, не выпустив руки Алитии. – Не важно…

– Удивительно, что ты и она не встала на сторону Люция в вашем безумном конфликте, – говорит Рафаэль, тут же развеивая тень смущения в глазах. – Да, мне поведали о том, что произошло в Ордене.

– Он – безумец. Ты посмотри, что он вытворил. А было ли с ним нам хорошо? Из-за Люция и его спеси Алитиа мертва… мертва, а с ней и закончилась моя прежняя жизнь, – поник совсем Ариан. – Священник! – крикнул Ариан в сторону лысоватого худого имперца, в чёрной рясе. – Священник!

Имперец, обходя и минуя тела и обломки зданий, подошёл к ним.

– Что вы хотели?

Со скрипом на сердце, Ариан выпустил руку девушки, и встал со ступеней. Не отводя с её тела глаз, он

– Прочитай что-нибудь… поминальное.

– Я… я не могу совершить полное богослужение, – тон голоса священника стал оправдательным. – Слишком много… работы, – но увидев растущее недовольство в источенных глазах Ариана, он смягчился. – Я могу прочесть краткую погребальную литанию.

– Давай.

– Секунду, – имперец с худощавым лицом повернулся в сторону разворошённого поля и крикнул в ту сторону. – Служитель Юлиан, служитель Марро, ко мне. Как имя рабы божий?

– Алитиа, – выдавил Ариан.

На зов откликнулись двое юношей-бретонцев, один худой черноволосый, другой полноватый блондин, с промокшими длинными волосами. Их одежда несколько иная – она лишена почтенного ораря, но цветом такая же. Как только подошли служители, священник склонился над девушкой, встав на колени, поднял руки и зажатые в правой ладони чётки постучали. Донестись до уха глубокое восхитительное пение:

– Хоть наши сердца преисполнены скорби, возблагодарим Девять за все блага, которыми они одарили усопшую Алитию, и возгласим: слава тебе Аркей, слава. Прими усопшую на всех путях своих.

– Благодарим тебя, Аркей, – пропели служители.

– За все годы и дни, которые Алитиа прожила с нами.

– Благодарим тебя Аркей, – на этот раз поёт и Ариан.

– Помолимся Аркею, чтобы он не оставил душу Алитии на путях своих и спас её от тёмных сил.

– Просим тебя, Аркей.

– Пусть то, что она делала – не будет забыто.

– Просим тебя, Аркей.

– Прости ей грехи, которые она совершила

– Просим тебя Аркей.

– Пусть память о ней живёт в наших сердцах.

И глубоко вдохнув, священник закончил:

– Акатошу великому, Аркею хранителю душ, Маре любящей, Стенндару справедливому, Дибелле сердечной, Зенитару трудолюбивому, Кинарет дающей удачу, Джулианосу мудрому мы воздаём хвалу. Смилуйтесь над Алитией и даруйте покой души.

Священник поднялся и кивнул в сторону служителей, чтобы они шли. Как только парни убежали, церковнослужитель кратко сказал:

– Это всё. Крепитесь и молитесь, пусть боги смилуются над вашими утратами.

«Нет никаких богов» – гневно подумал Азариэль с чувством существа, потерявшего опору – «Старые… лживые боги… они взрастили в нас гордыню и слепоту. Если бы они были бы добры и заботились о тех, кто исполняет волю свою, то не дали бы так нам пасть. Нет… богов нет», – безрадостно мыслит Азариэль. – «Если бы они были, то остановили предателя Люция… где они были, когда мы просили милосердия и просветления сердец мятежников? Мы потеряли Истину, потеряли свет, который бы не дал нам распасться. Нет никаких богов». – Уныло заключил Азариэль, печально посмотрев на Префектора разведки.

Ариан выглядит безрадостнее могилы и пасмурнее этого дня. Азариэль видит это, но ничем не может помочь, не может обратить время вспять и породить другой конец кровавого похода Люция, отчего рождается удручающая беспомощность.

– Что ж, хоть отпели её, – изрек Рафаэль. – И на том спасибо.

Префектор шагнул с места и припал к телу. Он выдернул обломок копья из тела и швырнул его в сторону, секундой позже подняв тело Алитии, золото волос и кровь её мигом пали на руки Ариана. Мужчина с девушкой на руках направился в сторону.

– Ты куда, Ариан? – потянулся Азариэль. – Что ты делаешь?

– У неё будет своя могила, – на лице Ариана промчался призрак садни. – Я не дам ей покоится в общей… не могу дать.

– Прощай Ариан. Удачи тебе.

– Бывай Азариэль. Надеюсь, твоя судьба будет радостнее, чем моя.

– Пойдём Азариэль, – толкнул за плечо Рафаэль юношу. – Посмотрим, что там обсуждают.

Они пошли дальше. Впереди высится горя обломков Великого Шпиля и Рафаэлю с Азариэлем пришлось карабкаться через навалы каменно-мраморно-гранитного «кургана». Пройдя над ним, они увидели такую же картину – тела и обломки строений, средь которых сную санитарный команды, только Арсенальный Палаты более-менее целы.

– Нам туда, – указал Рафаэль на небольшой задний двор, устроенный между Донжоном и Арсенальными Палатами.

Пробираясь сквозь израненное поле битвы Азариэль шагнул через сквозной коридор Арсенальных Палат, проходящий сквозь всю постройку. Идя сквозь тёмный проход и слушая тишайший стон камня, одевшего сеть трещин, двое парней вышли под большой навес, закрывший от мороси сидящих под ним.

– Всех рад видеть живыми, – сухо произнёс Рафаэль.

Азариэль рассмотрел, кто и что перед ним. На вспоротой снарядом катапульты брусчатке разведён маленький костёр, ставший приятным источником тепла, для всех в сей прохладное утро. Возле костра поставлен большой ящик, с метр высотой и два в ширину, сколоченный из досок и белой отметиной трёхмачтового корабля. На деревянных лавках, вытащенных из Донжона, расселись выжившие, среди которых Азариэль увидел и неофита, которого спас вчера.

– Азариэль, ты жив! – со сжатой радостью поднялся Ремиил и Азариэль увидел одежду прежнего рыцаря – дублет из кожи, сапоги да простые штаны. – Что-то поздно пришёл. Мы тебя ждали раньше.

– Брат, ты как? – спросил Готфрид, в такой же одежде, что и Ремиил. – Ты чернее вчерашних туч.

– Я в порядке, – ответил Азариэль, присаживаясь на лавку вместе с Ремиилом. – Есть что одеть?

– Накинь на себя, – швырнул в Азариэля длинный камзол из ткани, лысый человек, северных кровей, облачённый в новый комплект кожаной брони. – А то простудишься ещё.

На округлом лице человека, покрытого свежими ранами, выписывается выражение глубокой злобы, вторящее ненависти в глазах цвета льда. В руках он сжимает ножны, расцветки ночи, из которых торчит столь знакомая рукоять.

– Что мой меч делает у тебя? Да кто ты такой?

– О, какой нашёлся, – стал ерепениться воин. – Я – стражник Цитадели… был им. А меч этот не твой теперь, ибо стал нашим достоянием и послужит великому делу.

– Либо ты мне его отдашь, либо я тебя окуну харей в костёр! – вспылил Азариэль, застегнув зелёный парчовый камзол.

– Отдай ему меч, говорю тебе! – раздался в приказном тоне голос от высокого черноволосого мужчины, в четырёхклетчатом красно-чёрном табарде с короткими рукавами и поясом. Ноги же покрыли светлые штаны и короткие шнурованные сапоги.

– Господин Йорик Элдерсон, – с насмешливой бравадой заговорил Рихард. – Гранд-Пладин… в прошлом. И почему я должен тебя послушать?

– А потому, что если ты сейчас не исполнишь, следующие, кому ты будешь объясняться, станут санитарные команды имперцев. Ты меня понял?

– Хорошо-хорошо, – швырнул меч Рихард Азариэлю, и юноша поймал клинок, перекинув его за спину. – Ну, хоть пускай он послужит нам.

– Кто-нибудь расскажет мне, что происходит? – спросил Азариэль. – Я ничего не понимаю. Имперцы, ящик, великое дело. Вы о чём? Битва на вас так отразилась?!

– Расскажите ему, и мне будет интересно это послушать, – Азариэль услышал, как слова донеслись слева от него, и он обернулся посмотреть, кто к ним присоединился.

Ранее блестящая нагрудная пластина измята и превращена в кусок металлолома, обрызганный алым и маранный чёрным. Поножи и наручи такого же удручённого вида, а тёмно-синяя мантия, которой гордились все маги Ордена, похожа на тряпку, повешенную на человека. Капюшона нет, а посему Азариэль созерцает изведённое лицо с правильными чертами и глубокими карими глазами, окружённое длинным чёрным волосом.