Совершенные (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир". Страница 16
– Дамир, ты совсем дурак? – завопила я. – Мы с Августом только что познакомились!
– И он уже тебя лапает!
– Никто меня не лапает…
Дамир снова ударил. Его вели злость и ревность, не дающие парню мыслить разумно. Первая любовь оказалась болезненной…
– Довольно… – Голос Августа утонул во всеобщем хаосе. Он стер с разбитой губы кровь и удивленно посмотрел на свою испачканную руку.
Сверху посыпались штукатурка и камни.
– Прекратите! – заорала я. – Вы что, не понимаете? Не понимаете?
Слишком много разрушительной энергии. Слишком много злости.
… Найти покой внутри себя. Найти покой…
Но звезды внутри меня гасли, одна за другой.
Дамир снова кинулся на Августа.
Капли крови упали с лица разрушителя. И яростная волна разметала нас в стороны. Я рухнула и приложилась головой о край раковины. Застонала, моргая и пытаясь сложить воедино задвоившееся изображение. С трудом встала на колени, схватилась за скользкую поверхность. По виску текла кровь, щека горела, внутри что-то хлюпало…
Дамир кинулся на Августа, и тот неожиданно двинул ему в челюсть. Вполне прилично так двинул! Мой бывший парень заревел, словно бык, схватил Августа, протащил по полу, и оба они вывалились в коридор.
– Джема, помоги! Это надо остановить! – отчаянно закричала я, бросаясь к девушке. – Прошу, помоги мне!
– Ты сама виновата, – забормотала Ржаник, отталкивая меня. В ее глазах горело злое торжество. – Ты сама!
– Не время для детских обид! Помоги!
Но Джема отстранилась, забилась в угол и смотрела на меня широко распахнутыми, ошеломленными глазами. Из ее носа тонкой струйкой текла кровь.
Оскальзываясь на мокром кафеле, я выскочила из уборной и остановилась. В чайной царил полнейший хаос. С громким хлопком разом вылетели все стекла. Я закрыла лицо руками, ощущая как режет пальцы колкая крошка. Старушек, к счастью, не было, а вот студенты-архитекторы не ушли, как и послушницы со священником. Их раскидало в разные стороны, у многих по лицу текла кровь. Из носа, глаз, ушей…
– Август, Август! – на одной ноте верещала светловолосая монахиня.
Ирма – поняла я. Та самая дева сердца, для которой он хотел создать духовный цветок.
Вторая, его сестра Зоя, ползала по полу, словно слепая.
Священник покачивался, стоя с поднятыми руками, и молился. Мне хотелось крикнуть ему: «Громче, святой отец! Громче!» Ведь молитва – самый древний и доступный способ гармонизировать пространство. И человека. Так говорите громче! Нет, лучше кричите так, чтобы вас услышали даже на небесах! Потому что ваш шепот ни черта не помогает!
– …Смилуйся… грешником, укажи… путь, огради… зла…Даруй защиту…Проведи по…пути…
Слова молитвы едва доносились сквозь какофонию криков и грохота разваливающегося здания. Часть стены обвалилась. Сверху сыпались камни и доски, не давая добраться до выхода.
Дамир лежал в проходе, не двигаясь. Его правая рука выгнулась под неестественным углом.
А в центре хаоса стоял Август.
В колледже нам рассказывали о низкочастотной воронке, которая возникает возле пробуждающегося разрушителя. Но я не думала, что однажды увижу это воочию.
Вокруг парня в сутане заворачивался энергетический смерч, втягивая в свой поток все вокруг. Куски штукатурки и битые стекла, посуду со столиков и сами столики, разрушающиеся стены и людей, безнадежно пытающихся избежать столкновения с бездной. Нас всех тянуло в эпицентр хаоса, в черную дыру, которая станет нашей могилой. Я уцепилась за какую-то трубу, ощущая, как ноги поднимаются в воздух.
–…Сохрани…грешников…
Священник уже кричал, венчик волос на его голове стоял дыбом и искрился. Зоя, Ирма и двое студентов-архитекторов кружились возле Августа как спутники вокруг своего жестокого солнца. Третий парень и официант Стив лежали между оставшимися столами. Их неподвижные, окровавленные тела тоже неумолимо затягивало в центр. Еще часть стены с грохотом треснула, но камни обвалились не вниз, а потянулись к воронке, закручиваясь в ужасающем танце смерти.
Цепляясь за все, что можно, я поползла в сторону Августа. Кажется, он не осознавал, что делает. Внутри него рождалась сила, которой он не умел и не мог управлять. По его щекам текли слезы, окрашенные красным…
– Август, – прошептала я, и голова послушника дернулась. Наши взгляды встретились.
«Беги», – одними губами произнес он. Звук тонул в нарастающем реве воронки. Она оглушала так, что казалось, я навсегда утрачу способность слышать.
Хотя о чем я… У меня больше нет никого «навсегда».
Сквозь летящие камни в провале стены я увидела медленно идущую фигуру. Прищурилась, пытаясь разобрать, кто это. Тонкая, черноволосая, хромая…
Катерина Вольц! Она здесь!
Облегчение стало таким сильным, что я едва не расплакалась. Лицо Верховного миротворца было серым или так казалось за столбом пыли. Ее губы шевелились, словно женщина тоже шептала молитвы… А в глазах стоял ужас. И поначалу я не поняла, отчего. Ведь Катерина – самый сильный миротворец Империи! Она поможет! Она нейтрализует!
Она не справлялась.
Это стало очевидно, когда кусок стекла взвился в воздух, пролетел десяток метров и впился в бок женщины. Катерина упала, зажимая ладонью рану и снова что-то забормотала, не сводя отчаянных глаз с Августа. В дыму и пыли возникло перекошенное лицо Джона Марфиса. Он подхватил упавшую Катерину и потащил в сторону. А за ним… за ним…
Мелькнули приготовившиеся к атаке солдаты в шлемах, блеснули черные дула автоматов. И показалась фигура – такая знакомая, такая родная…
Ричард Вэйлинг осмотрел взвод.
– Папа, нет! – закричала я.
Не закричала. Меня хватило только на сиплый хрип.
– Огонь!
Свинцовый град обрушился на Августа. И рассыпался бесполезной дробью, не сумев пробить энергетическую воронку.
– Марфис, да отпустите же меня! – орала Катерина Вольц. – Вы не понимаете, идиот, не понимаете…
– Папа, остановись! – на этот раз получилось громче, и отец вздрогнул, прищурился, пытаясь рассмотреть меня в начавшемся пожаре.
Если я смогу дотянуться до Августа… если только смогу…Почему-то внутри жила уверенность, что стоит нашим пальцам соприкоснуться, и звезды внутри меня снова зажгутся. Что они станут новыми солнцами. Что их тепла будет достаточно, чтобы все исправить.
Что еще есть шанс все исправить.
– Огонь! – приказал мой отец.
Я закрыла голову руками. Новый залп, и снова бесполезно. Я поползла, хватаясь за остатки мебели и вставшие дыбом доски уничтоженной чайной.
– Кассандра, – пробился сквозь шум и скрежет тихий голос Августа.
Я вскинула голову. Он смотрел на меня. Бледное лицо залитое красными слезами. Рука с белым браслетом на изящном, но сильном запястье дрогнула и потянулась ко мне.
Я протянула свою. Между нашими пальцами остались считанные сантиметры. Два браслета – белый и золотой – сияли по-прежнему ярко, словно грязь этого мира не могла их испачкать. Разрушительная воронка ослабла.
Еще немного…немного…
Смертоносный вихрь медленно затихал.
За спиной Августа Ричард Вэйлинг поднял винтовку и прицелился.
Мой взгляд скользнул с лица послушника на лицо отца, а губы выдохнули умоляющий стон.
Неееет!
Выстрел. Рухнувшие вниз камни и стекла.
И тишина, словно я всё-таки оглохла.
Я упала рядом с Августом и положила дрожащие пальцы в его раскрытую ладонь.
Последнее, что я увидела – это бледное, серьезное лицо моего павшего ангела и темные глаза, глядящие на меня. И кровь, растекающуюся по его парадной сутане.
А потом стало темно.
Глава 7. Призраки прошлого
Спортивный ferrum mostro, рыча на поворотах, несся по улицам Старограда. Огибая готические старинные здания, шпилями протыкающие ночное небо, укрытых снежком бронзовых святых и сияющие потусторонним синим светом мосты, он вылетел на широкую набережную. Чугунная ограда черной змеей охватывала гавань, служа ненадежной и иллюзорной защитой от скованной льдом реки. Прохожие на узких тротуарах, каменные чудовища на крышах зданий и слепые изваяния небожителей провожали железный шторм и его водителя одинаково укоризненными взглядами, словно пурпурная железная вспышка нарушала устоявшуюся благость этого города.