Вестник на Кавказе (СИ) - Беркутов Роман Вадимович "Revan". Страница 40
Дверь захлопнулась. Повисшую тишину нарушил одинокий всхлип.
— Ханна, милая, ну-ну, — Алексей принялся утешать женщину, — он же незлой. Просто мудак.
— Давайте наймем убийцу? — предложил помощник Максима, — он подкараулит Вадима Борисовича и пристрелит.
Здесь он изобразил звук выстрела. А Захарченко нервно заржал, когда представил бедного убийцу.
— Пошлите в Злого китайца? — предложил Алексей.
— Куда? — не понял Захарченко.
— Ну ресторан, мы его переименовали, для как там, — Алексей закрыл глаза, чтобы вспомнить слово.
— Для антуражу, — подсказал Максим и встал, — без меня, и так изжога началась.
***
Выйдя с собрания, Вадим сразу отправился в адмиралтейство, по приглашению Горынина. Хотелось, конечно, заехать в ресторан к Есиславу, но дела не могли ждать.
Адмирал занимал большой кабинет, в котором все дышало монументальностью. Мраморные колонны подпирали потолок с нефритовой плиткой. На стене у Владлена Иоанского висел портрет императора и военного министра.
— А, Вадим! Заходи, заходи, приятно видеть радостное лицо, — адмирал встал, чтобы поприветствовать гостя.
— Взаимно, ваше превосходительство, — Вадим пожал руку.
— Ну, Вадим Борисович, давай без этого.
— Можно и без этого, Владлен Иоасович.
Они сели рядом за рабочий стол адмирала.
— В общем, такое дело, — Горынин постучал по милой фигурке корабля в бутылке, — не дадут тебе строить береговые крепости. "Пущай домики богатеем строит, с него хватит."
Передразнил адмирал.
— Последнее время, я чувствую удавку в столице. Как будто меня здесь душат, — поделился Вадим, — я вот думаю, может, стоило оставаться на Кавказе, да и сгинуть там.
— Хватит, — Горынин ударил рукой по столу, но перестарался и убрал руки под стол, чтобы скрыть дрожь, — у каждого на пути есть трудности, так что же из-за каждой волны, бросать корабль на берег?
— А большая волна? — осторожно спросил Вадим, на что получил от Горынина кивок в сторону портретов, — ого, волна, такая и смыть может!
— Да нет, та, что поменьше, — объяснил адмирал и махнул рукой на военного министра, — завидует он что ли. Я договорился, чтобы твои фабрики поставляли нам кирпич. А инженеров и строителей мы своих возьмем.
— И на том спасибо.
— И это, Вадим, там все должно быть хорошо, чтобы комар носу не подточил.
— Все будет хорошо, — заверил его Вадим.
— Эх, сейчас бы на охоту, а не вот это все, — разоткровенничался адмирал.
— Так, давайте Есислава позовем и на недельку.
— Да куда там, — отмахнулся Горынин, — как осень началась, у него осколок в спине ныть начал. Ты бы сходил, проведал старика.
— Конечно, только что за осколок?
— Ну, еще с отечественной сидит, зараза, — объяснил Горынин.
— Хм, я понял конечно, загляну. И еще раз, спасибо. С меня причитается.
— Ха, куда ты денешься лис. Только на бал приди, — бросил Горынин вслед уходящему Вадиму.
Глава 18
16 ноября 1841
— Ваше императорское Величество! — Месечкин вытянулся до треска пуговиц на мундире. Он приехал к государю на отчет в Гатчину.
— Доброго дня, Алексей Игнатьевич, что у вас?
— Два дела, — он расстегнул портфели, положил императору на стол папку.
— Проект преобразования преступных кварталов в городах, — прочел название проекта Николай Павлович.
Месечкин молчал, пока император изучал предложение.
— Мда, и что вы будете делать с этой "дружиной"?
— Мои люди выяснили, что оставленные без попечения люди чаще всего становятся бандитами, на пятой странице статистика, — подсказал Месечкин, — на добровольные средства гильдий, мы сможем дать людям правильное образование и если быть честным, просто легализовать. У нас сил не хватит возвращать всех сбежавших помещикам.
Император хохотнул.
— Добровольные пожертвования, от этих крохоборов, — Николай Павлович утер усы, — а что это за правильная программа обучения? Сами придумали?
— Нет, что вы. Это идея самого святейшества митрополита.
— И она у вас с собой?
— Все так, Ваше Величество, — Месечкин положил на стол императору книгу и пять листов.
— А это, что? — Николай Павлович пододвинул к себе тест.
— Его высокопреосвященство назвал сей труд "духовные листки".
За их изучением император подвис на час.
— Уберите их от меня, — он отодвинул четыре исписанных листа, — Это не "духовные листки", а наказание.
— Согласен, — грустно выдохнул Месечкин, вспоминая свой опыт знакомства с тестом, — но какая вещь, ваше императорское величество.
— Вещь, — согласился Николай, — садись, Алексей Игнатьевич.
Месечкин сел напротив императора, он целый час стоял в таком напряжении, что не заметил как сильно устал, пока не почувствовал мягкие подушки кресла.
— И что с этим дальше делать? — Николай указал на тест.
— О, а дальше самое интересное, — Месечкин надел очки и достал из портфеля книгу для расшифровки. Самой методики расшифровки там не было, только заранее подготовленный для императора результат, — я поражен.
Николай Павлович изобразил равнодушие и поинтересовался:
— И что там?
— Ну вот, например, из теста следует, что вы сильная и независимая личность, склонная не доверять авторитетам. Возможный великий лидер, если сможете прислушиваться к людям с противоположным мнением.
— Звучит как китайский гороскоп.
— Что вы! Только наука и богатый опыт в духовных делах наших духовников, — Месечкин изобразил возмущение, — только его высокопреосвященству не говорите.
Николай Павлович засмеялся.
— Хорошо не буду. Но это все серьезно?
— Ваше Величество, я сейчас тестирую всех служителей отделения. Для расшифровки мы думаем привлечь стороннюю фирму, чтобы избежать слухов о "подкупности".
— Надежная фирма? Не хотелось, чтобы, — император постучал по тесту пальцем, — к кому-нибудь попали.
— Конечно! В фирме не будут знать имена, только номера, да и другие мероприятия по скрытию личностей.
— Интересно, — Николай Павлович задумался, — но слишком, ново.
— Конечно, поэтому предлагаю попробовать сначала на Петербурге. Здесь работа уже налажена, моему отделу все знакомо.
Император сомневался, он пододвинул к себе проект и полистал.
— Так что на счет добровольных пожертвований?
— Рад, что вы спросили, — Месечкин встал и подошел к двери кабинета, — заносите.
— Ваше императорское величество!
Молодой хорунжий поприветствовал императора и вытянулся по стойке смирно. К руке у него наручниками был прикован портфель.
— Вольно, — Николай Павлович удивленно посмотрел на Местечкина, — удивляете Алексей Игнатьевич.
— Сейчас все покажу, — Месечкин достал ключ на верёвке, который висел у него на шее под мундиром, чтобы открыть портфель. Внутри лежали собранные Вадимом до отъезда на Кавказ сведения от Старейшин. Они сдали своих подельников из числа торговцев.
— За это нужно судить! — заявил император, ознакомившись с личными делами торговцев первой, второй и третьей гильдии. Он встал из-за стола и нервно прошелся по комнате. Хорунжий за спинами большого начальства умело притворялся тумбочкой.
— За самое плохое мы уже осудили, за остальное же, — Месечкин притворно вздохнул, — по вашей команде, конечно осудим, но Ваше Величество, мы так без торговцев останемся. Это какой урон стране будет? А так, пусть лучше они добровольно помогут побороть преступность.
— Преступность, — Николай Павлович успокоился и сел за рабочее место. Он оглядел стол и расправил рукава мундира, — вы говорили об этом с Бенкендорфом?
— Честно говоря нет. Я надеялся, провести эксперимент без отвлечения Александра Кристофоровича.
Если Месечкин отвечал за жандармов в Петербурге, то Бенкендорф руководил всем третьим отделением и юридически был шефом Месечкина.
— Он хорошо отзывался о вашей работе.