Кровь, которую мы жаждем (ЛП) - Монти Джей. Страница 55

Цирк кошмаров

ЛИРА

Цирковое кольцо было пустым.

Все стулья, окружавшие круглую сцену, были свободны. Песок в яме ринга хрустел под моими непокрытыми ногами, натирая подошвы.

Кровь запеклась на моей губе, свернувшись из глубокой трещины в центре рта. Я чувствовала, как засохшая жидкость прилипает к моему подбородку — капать перестало несколько минут назад.

Мои щеки раскраснелись и пылали жаром, пот собирался на лбу, только еще больше нагреваясь от слепящего света прожектора, который был направлен на мое лицо.

Я едва могла различить первый ряд кресел за поднятым барьером. Там, где зрители приветствовали рингмейстера, идущего по натянутому канату, или акробата, грациозно парящего в воздухе.

Сегодня, когда никто не аплодирует, я выступаю в роли акробата. Частная демонстрация моих мучений. Медленные пытки, чтобы доказать свою точку зрения, послать сообщение.

Я шиплю, чувствуя, как шипит сквозь зубы, когда отворачиваюсь от Игрока Один, как я его называю. Его склизкие пальцы вдавливаются в мои ребра, намечающийся синяк вздрагивает от боли и я чувствую, как он впивается в мою кожу, прощупывая кость и проталкиваясь дальше.

— Это только начало, девочка, — говорит он мне на ухо. — Если ты продолжишь копать, то окажешься в собственной могиле. Думаешь, они не вернутся за тобой? Чтобы закончить то, что мы начали?

Я впиваюсь зубами в язык, сдерживая крик агонии, когда холодный кончик ножа вонзается в меня. Острие разрывает плоть, открывая еще одну рану на моем теле.

Ненавижу себя за вырвавшийся хныканье, доказательство того, что их пытки затронули меня. Брайар не позволила бы им увидеть, как она проливает слезы, а Сэйдж умерла бы, прежде чем проявить слабость.

— Это нормально — плакать. Давай, плачь. — Второй игрок, тот, что в белой маске, призывает. Подойдя ко мне, он кладет руку мне на макушку и нежными движениями гладит мои волосы.

— Я хочу, чтобы твои друзья увидели твои слезы. Окровавленные, в синяках и едва живые. Может быть, тогда они научатся не лезть в дела, которые их не касаются.

Я борюсь с желанием пустить слезу, отказывая им в удовольствии сломать меня. Даже несмотря на невыносимую боль, каждый вздох превращается в мучение. Мое лицо нежное от предыдущих ударов, торс истекает кровью из нескольких мелких открытых ран.

Этого было недостаточно, чтобы убить меня. Как они сказали, они не хотели меня убивать. Они хотели, чтобы я жила, чтобы доказать свою правоту. Хотели, чтобы я приползла к ним изуродованная, в надежде, что мои раны напугают всех нас и заставят замолчать.

Но они не знали парней. На что они способны, когда их презирают. На что способен их призрак во времена печали.

— Они убьют тебя, — шепчу я, задыхаясь. — Когда они найдут тебя, они выпотрошат тебя, как рыбу. У тебя нет ни единого гребаного шанса.

В цирковом шатре раздается шлепающий звук и моя голова кружится от силы удара по левой щеке. В голове крутится причудливая музыка, льющаяся из динамиков.

Я провожу языком по щеке, сглатывая ожог. Проверяю, все ли мои зубы остались целы.

Его пальцы хватают мою челюсть, рывком поворачивая меня лицом к нему. Веревки, обмотанные вокруг моей верхней части тела, натягиваются, когда я пытаюсь сопротивляться, чувствую себя такой беспомощной, и единственным человеком, которого я могу винить, была я сама.

Если бы я просто следовала правилам. Осталась бы в цирке, вместо того чтобы следовать за Истоном в его дом. Я должна была просто сделать то, что просили ребята, но я не могла.

Не могла встретиться с ними и выдержать тяжесть их взглядов, когда я говорила им, что не узнала ничего важного, пока следовала за Истоном Синклером. Ни о его отце, ни о Гало, ни о гребаном штрафе за превышение скорости.

Я подвела их. Их разочарование было бы гораздо больнее, чем любые побои, которые эти двое могли бы нанести.

— Ты связалась не с теми людьми. Это было слишком мощно для тех богатых панков, которых ты называешь друзьями. Они должны были спустить оставить смерть той девушки в прошлом. Теперь ты платишь за их ошибки, и все из-за их уязвленной гордости.

Первый игрок лениво проводит ножом по моему телу в дразнящей манере. Хищник играет со своей пищей, вытягивая добычу. Когда он достигает стыка между моим плечом и шеей, он разрывает мой свитер, обнажая кожу.

Я пытаюсь отгородиться от него, отгородиться от боли и думать о чем-нибудь другом. Дыхание сбивается, когда я пытаюсь понять, как я вообще здесь оказалась, отвлекаясь изо всех сил.

Детали нечеткие, обрывочные, но я помню, что следила за Истоном из цирка, хотя обещала не делать этого. Мне нужно было что-то узнать о нем. Я не могла подвести всех, придя с пустыми руками.

Мучительная боль пронзает мое плечо, кровь смачивает кожу, но я смотрю вперед и не отвлекаюсь. Они не стоят ни моего страха, ни моих страданий. Они не победят.

Я следовала за Истоном до самого дома Синклера, проскользнула внутрь его дома, когда увидела, что он оставил входную дверь незапертой. Могу вспомнить каждый дюйм их дома, что я нашла на столе Стивена, запертую дверь в его кабинете и примерно сколько времени мне пришлось прятаться в кладовке, пока Истон и его мать не закончили спорить за ужином.

Могу проследить каждый шаг из его дома и до моей машины, могу вспомнить, как въехала на парковку школы, планируя подождать там, пока не придет время встретиться с ребятами.

Последнее, что может вспомнить мой мозг, это как мою дверь рывком открыли, и агрессивная рука обхватила мою руку. После этого все пусто. В моей памяти закончилась пленка, и экран превратился в белый шум.

Пальцы проводят по свежей ране на моем плече, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, как Игрок Два засовывает пальцы в рот. Слизывает мою кровь со своей кожи.

— Ты такая сладкая на вкус, почти слишком сладкая, чтобы пропадать зря.

Желчь застревает у меня в горле, когда я смотрю, как он сосет два пальца, покрытых моей кровью.

— Черт, — выплевываю ее на черную ткань, закрывающую его лицо. — Ты.

Слюна и кровь разлетаются по маске, и с его губ срывается мерзкое рычание, когда он прижимает свое покрытое кровью лицо к моему. Его ногти впиваются мне в кожу головы, разрывая волосы. Запах разложения от его горячего дыхания заставляет мой желудок взбунтоваться.

— Это можно устроить, девочка .

Если они хоть на секунду подумали, что я легко отделаюсь, то они ошиблись. Я могу быть привязана к этому стулу, избитая и истекающая кровью, но я отказываюсь идти спокойно. Когда они оставят мое тело на съедение жукам, моя метка останется на их коже.

Они будут помнить меня, то, как я сражалась, и я не умру забытой.

Со всей силой, которая осталась в моем связанном теле, я откидываю голову назад и бросаюсь вперед, врезаясь лбом в то, что, как я надеюсь, является его носом. Мой череп пульсирует в знак протеста против сговора, но его стона дискомфорта достаточно, чтобы это того стоило.

— Ах ты, дрянь! — кричит он, срывая маску, чтобы удержать свой разбитый нос. Его лицо мне не знакомо, но я пытаюсь мысленно запечатлеть каждую деталь.

Как его сальные светлые волосы падают на глаза, родинка на щеке и шрам вокруг верхней губы. Я отмечаю каждую черту в своем сознании, сохраняя ее на случай, если мне удастся выпутаться из этого.

— Мы не должны снимать маски, — призывает Второй игрок, глядя на меня. — Мы не...

— Это не имеет значения. — Его партнер полностью снимает маску, бросая ее на землю. — Неважно, увидит ли она нас сейчас. Она не доживет, чтобы говорить о том, как мы выглядим.

Мое нутро вздрагивает. Ужас накатывает в моей груди, как волна, обрушиваясь на все тело. Их большие руки хватают меня с двух сторон, легко срывая со стула.

Я бью ногами по песку, подбрасывая зернистые кусочки, мои легкие издают крик за криком, пока они тащат меня назад. Слезы текут по моему лицу, когда я чувствую, как металл царапает мою спину.

Поворачиваю голову в поисках чего-нибудь, что подскажет мне, куда я направляюсь, я мельком взглянула на то, что похоже на лестницу. Черные решетчатые ступени, ведущие на небольшую платформу. Мое тело ударяется о каждый наклон, болит от каждого удара.