Я хочу твоего мужа (СИ) - Дюжева Маргарита. Страница 18

Но не сегодня.

Допиваю остаток пустырника, морщусь в кулак, потом отхожу к окну и рассеяно смотрю на вечерние красивые облака. Когда наша жизнь превратилась в цирк? Как так вышло, что эта гадина смогла вбить между нами клин? Я не понимаю. Ищу свои ошибки, места, где напортачила — и не нахожу. Меня нельзя упрекнуть в том, что за собой не ухаживаю, что после замужества стала толстой, нудной и неопрятной. Я совершенно не завишу от денег мужа. Даже ремонт в кафе собираюсь вытащить за счет собственных средств, ну в крайнем случае возьму кредит в банке. Не тупая, на него не забиваю, и в то же время не растворяюсь, теряя себя. Всегда готова поддержать, поговорить. В постели у нас все хорошо — совпадаем и по уровню либидо, и по стремлению к экспериментам.

Так что, мать вашу, ему не так? Почему он обратил внимание на эту девку? Охотник в нем взыграл? Самец? Так это не он охотится, это она его ловит. Так умело ставит свои заманушные ловушки, что он попадается в них раз за разом, все глубже опускаясь в болото. И если он не придет в себя, не поможет мне, то в этом болоте мы и потонем.

Когда он приходит на кухню, я прячу свои нервы под замок. Они сейчас лишние.

Зато Леша всем своим видом выражает крайнюю степень раздражения. Не смотрит на меня, проходит к холодильнику, достает оттуда коробку молока.

— Я ужин погрела.

— Я не голоден, — резко бросает в ответ.

У меня внутри сжимается.

Кладу на место силиконовую лопаточку, которой перемешивала содержимое сковороды. Закрываю крышкой. Тяну время, пытаясь найти, что сказать. Что-нибудь такое, что снизит градус напряжения между нами.

Но не нахожу. Да и какого хрена?

— Что случилось? — разворачиваюсь к мужу, который в этот момент прямо из горла пьет молоко. Он прекрасно знает, что я от этого всегда бешусь, и явно делает назло.

Дожидаюсь, когда напьется, забираю у него полупустую коробку и отправляю ее в мусорное ведро.

Снова оборачиваюсь к Леше.

— Еще раз спрашиваю, что случилось?

— Что случилось? Кроме того, что жена меня сегодня опозорила на весь офис — ничего! А так все прекрасно. Все просто супер! — он злой.

Я тоже начинаю злиться.

Этот ваш пустырник — говно собачье, мертвому припарки.

— И чем же я тебя опозорила? Тем, что выкинула из кабинета твою курицу?

— Она не моя, — цедит сквозь зубы, — я тебе уже сто раз говорил, что ты бредишь. Делаешь из мухи слона!

Боже, мы снова идем по кругу…

— Конечно делаю, — беспечно отмахиваюсь, — сама придумала. Сама обиделась.

— Вот именно!

— Слушай, а может это она тебя сейчас подослала? Поплакалась в жилетку, что ее такую нежную хрупкую и беззащитную опустили перед коллегами, и ты как истинный рыцарь побежал спасать бедную девочку от злой, бесчувственной мегеры-жены?

Потому как странно блеснул его взгляд понимаю, что попала в точку.

— Зашиби-и-ись.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ — Никого я не защищаю, — тут же обороняется, — и да, она потом приходила и была очень расстроена. Мне пришлось извиняться за тебя.

— Из всего этого я услышала только то, что Она. Снова. Приходила.

Он раздраженно морщится, понимая, что сам себя подставил этими словами.

— Я, надеюсь, ты качественно извинился? По полной? Она осталась довольна? — спрашиваю с ласковой улыбкой, уже понимая, что ни черта у нас сегодня не выйдет с серьезным разговором.

— Твое поведение сегодня было недопустимым, — внезапно выдает он, — надеюсь ты это понимаешь. Я там работаю. У меня должность, а ты запросто врываешься, выкидываешь сотрудников

— Это тех, которые помогают пасьянс раскладывать?

— Да отвали ты от этого пасьянса! — взрывается он, — просто был минутный перерыв.

— Между чем и чем?

— Что? — не понимает.

— Ну, этот ваш минутный перерыв. Между чем он был? Если она не в твоем подчинении, а Михалыч ее точно не присылал?

У Березина на щеках проступают алые пятна.

— Мне пересказать тебе все подробности своего трудового дня? По минутам? — с наездом смотрит на меня.

Но этот наезд разбивается о мое холодное:

— Да.

Затыкается. Смотрит волком. Но я не в том состоянии чтобы отводить взгляд и отступать. Он понимает это, шипит сквозь зубы и отходит к окну.

— Признайся уже, Березин! Ты запал на эту сучку.

— Кира! Ты достала. Ни на кого я не запал. Уже миллион раз повторял, что это просто сотрудница.

— Сотрудница, которая прямым текстом обозначила свои планы забраться к тебе в штаны.

Раздраженно дергает плечом. И я знаю, что в этот момент его раздражает не она, не ее планы относительно его драгоценной персоны, а я, и мое желание до него достучаться.

В груди жгутом скручиваются ледяные канаты. Сейчас, как никогда остро понимаю, что я его теряю, что мои попытки что-то сохранить проигрывают томным взглядам и выпяченным титькам этой нахалки. А Леша не собирается мне помогать. Он увяз, хоть и пытается это отрицать не только передо мной, но и перед самим собой.

Наверное, надо включить нежную, беспомощную жену. Возможно даже заплакать, но у меня не получается. Меня трясет и выворачивает наизнанку. Мне плохо. И страшно. А еще душит дикая ревность и обида. Я не могу понять, почему он так с нами? Где тот открытый искренний человек, которого я любила. Или все это рассыпалось в прах, стоило только на горизонте появиться новому увлечению?

— Сколько можно врать, Леш, — из горла вырывается хрип, — каждой своей ложью ты все дальше отталкиваешь от себя.

— Я просто пытался сделать так, чтобы ты лишний раз не докапывалась. Вот и не договаривал некоторые незначительные, — подчёркивает голосом это слово, — моменты.

— Незначительные?

— Да. Если бы ты сразу была в курсе, что Марина работает у нас в фирме, ты мне весь мозг бы выела чайной….

— Ты сегодня врал про Михалыча. Про то, что он послал ее к тебе.

— Просто…

— Врал, про работу, в то время как гонял с ней сапера.

— Я уже объяснил.

— Хорошо, а как ты объяснишь то, что возил ее до дома?

Широкая спина напрягается.

— Кира, хватит, а? Если ты не прекратишь, то разругаемся

— Мы уже ругаемся, Березин, если ты не заметил. Из-за твоего постоянного вранья!

— Никуда я ее не возил.

Бесполезно. Он решил придерживаться тактики: даже если тебя поймали со спущенными штанами продолжай отпираться.

— Тебя все видели! Даже друзья твои распрекрасные. Я все слышала! Вышла к вам, а ты там красовался перед ними, хвастался, что такая красота в твоей тачке.

— Так подошла бы? Зачем подслушивать?

— Ты думаешь, мне хотелось позориться, после того как вы ржали, что хороший левак только укрепляет брак?

Он морщится. Странно, что при таком стремлении к вранью он до сих пор не потерял способность краснеть.

— Ты все неправильно услышала и поняла.

— Конечно. Я же дура, — беру телефон и открываю фото Марины с подписью «едем домой». Тыкаю картинку в наглые Лешины глаза, — а это я тоже не так поняла. Или это не наша машина? Не мои подушки? Не твой рукав в кадре?

У него на скулах играют желваки:

— Я не понял. Ты следишь что ли за мной? Палишь везде, где только можно?

Молчу. Только дышу надрывно. Потому что сил почти не осталось. Я раз за разом наталкиваюсь на колючую стену. Даже хочется опустить руки, отойти в сторону и сказать, да делай ты что хочешь. Но не могу. Я люблю его.

— Послушай, пожалуйста, очень внимательно. Ты с этой Мариной уже облажался по всем фронтам, но продолжаешь отпираться! Тебе не стыдно!

— С чего мне должно быть стыдно. Просто безобидное общение! А ты только цепляешься! То нельзя, се нельзя.

— Леш, ты меня ни с кем не перепутал? Потому что у меня сейчас такое чувство, что передо мной пацан в расцвете пубертата, который воюет с матерью из-за того, что она запрещает общаться с плохой компанией.

— А ты, конечно, у нас просто гуру психологии. И запросто разбираешься в том, какая компания плохая, а какая хорошая.