Только не|мы (СИ) - Толич Игорь. Страница 21

— Как психотерапевт или как женщина? — пошутила я.

— Конечно, как женщина, — скромно ответила Мария. — Мне по нраву твой слог, я уже говорила, без всякого лукавства. Даже немного странно, но приятно читать соотечественницу на добротном русском языке. Конечно, тебе далеко до классики, уж прости, — при этих словах она быстро убрала книгу подмышку и обняла меня за плечи, увлекая к выходу из спальни. — Однако всё имеет тенденцию меняться. Язык, нравы, отношение ко многим вещам… Кстати, ты не пробовала звонить в тот магазин, что я посоветовала тебе?

— Пока не успела.

— Илзе, это я тоже посоветовала тебе не столько как психотерапевт, сколько как обычная женщина. Это дружеский жест, поверь.

— Конечно, я верю.

Мы вернулись обратно в гостиную. Мария говорила что-то ещё, но я её едва слушала. Среди присутствующих не было Андриса. Я как-то сразу отметила данный факт и почему-то забеспокоилась, хотя повода к тому объективно не существовало.

Некоторое время я провела, слушая разговоры гостей. Уже пора было доставать гуся. И мне хотелось, чтобы именно Андрис разделал его.

Я отправилась искать мужа. Потеряться в нашей квартире абсолютно невозможно. Однако, заглянув и в спальню, и в кабинет, я его не нашла.

Тогда я догадалась пойти в ванную комнату. В первой, основной, где находилась душевая кабина и джакузи, Андриса не оказалась. Я ушла ко второй, которой мы редко пользовались. Там стоял лишь унитаз, биде и уголок с душевым поддоном, используемый разве что редкими гостями, когда основная ванная была занята. Тем не менее, дверь туда была заперта. Я постучала.

— Андрис!.. — позвала я. — Андрис, ты тут?

— Да, Илзе! Сейчас выйду! — раздалось в ответ.

Но я не ушла, а решила подождать. Андрис вышел бледный и какой-то измотанный.

— Андрис, что случилось? — кинулась, было, я, но муж меня успокоил добросердечной улыбкой.

— Всё в порядке. Но канапе лучше убрать со стола.

— Господи, Андрис, я завтра же устрою взбучку этому ресторану!

— Ну, что ты, — покачал головой Андрис. — Может, я и ошибся. Правда, всё в порядке. Просто уберём на всякий случай и забудем.

— Да-да, — поспешно согласилась я. — Может, ты лучше приляжешь?

— Нет, конечно. Меня ведь ждёт твой фирменный гусь.

Андрис поцеловал меня в лоб, и сразу стало спокойнее. В его поцелуе не было тревоги, но было много невысказанной любви. Я обняла его. Мы постояли так пару минут, а затем вместе пошли к гостям.

Глава 7

Многие думают, что с наступлением нового года начинается какая-то совсем иная жизнь. Вот сейчас стрелки шагнут к двенадцатому делению, грянут куранты, восторжествует весь мир, и что-то точно изменится. Однако изменения происходят не по сигналу и чаще всего не тогда, когда к ним готовишься — режешь салаты и наряжаешь дом, а тогда, когда принимаешь решение. Или его принимают за тебя, иногда даже против твоей воли.

Я думала, я была уверена, что моё решение ответить на звонок Тони и позволить произойти нашей встрече выведет меня в грядущем году к счастью. Отчасти я взаправду ощутила его — всего лишь на короткий миг, толком не задумываясь, куда именно такое счастье ведёт.

Но разве могла я быть действительно счастлива с Тони? Что это за счастье такое? По всем канонам оно выходило неправильным, странным. Счастье, украденное из чужой жизни, из чужой семьи. И можно было лишь порадоваться, что это счастье продлилось считанные часы.

Однако я не радовалась. Я скорбела. Меня била жестокая дрожь при мысли, что Тони сейчас со своей семьёй, со своей Катей. Терпит, как он сам говорит, по привычке и живёт понятной ему жизнью с той, кто оставил его в Новый Год, кто всегда в первую очередь выберет других людей — сына, мать, может, даже бывшего мужа, а Тони при этом выбирает её. И, наверное, по-своему прав.

Я ничего не знала о его буднях. Как они делят быт и финансы? Как относятся друг к другу? Признаются ли в любви? Спят ли в одной постели?

Я знала лишь то, что в новогоднюю ночь опрокинула себя вверх дном, не задумываясь, не ломаясь, не брезгуя. Потому что со мной рядом находился человек, которого я почти боготворила, но не за святость, а за подаренную надежду вернуть себе ощущение полёта души. И я дорого заплатила всего за один-единственный взмах крыла. Тони, будь он проклят, исчез. А вернее, я сама стёрла его из списков возможных тревог: просто заблокировала номер после первого же звонка вечером того дня, когда он вышел прочь из моей квартиры.

«Так пускай убирается на все четыре стороны!» — ревела я в душе́, понимая, что тем самым только уничтожаю себя.

На каникулах Габи пригласила меня в гости. Я поехала с удовольствием.

Схватила в магазине бутылку самого дорогого порто, какую только нашла, и явилась к подруге, улыбаясь во весь рот — так я старалась показать, что счастлива не менее, чем Габи, уже примерившая новое помолвочное кольцо. Конечно, из колец этих уже можно было составить целую музейную выставку, но для Габи каждый раз происходил как первый.

Она разливала вязкий порто по бокалам и трещала о том, насколько трудно ей подыскать подходящее белое платье, ибо при всех достоинствах её фигуры отличительный высокий рост составлял не только гордость, но и определённую проблему.

— Вова дал мне свою платиновую кредитку и разрешил тратить, сколько вздумается. А я вот скромничаю, можешь себе представить? — сокрушалась Габи, потягивая рыжевато-коричневый маслянистый портвейн. После нескольких глотков она вытянула бокал в руке, поиграла им, вращая по часовой стрелке в солнечных лучах, и заключила: — Прекрасный тони.

— Тони?.. — ошарашено переспросила, едва не поперхнувшись.

— Так называют молодые портвейны с ореховым привкусом. Чувствуешь? Такая нотка древесины на языке… Это и есть тони. Обычно выдерживается до двух лет. Но бывают и старше. Надо смотреть по цвету. Двухлетние темнее и мутнее, — Габи вновь выставила бокал на свет. — Тёмно-жёлтый или оранжевый — это молодой тони. Четырёхлетние уже, как правило, обретают более чистый, насыщенный, янтарный цвет. Здорово, правда? Это меня Вова научил.

Я бы, может, и хотела ей кивнуть или хотя бы сохранить на лице бессмысленную улыбку, но истинные эмоции оказались сильнее желаемых.

И это не ускользнуло от глаз Габриели.

— Илзе, что с тобой?..

— Ничего.

— Как это ничего? У тебя такой вид, будто тебя сейчас стошнит.

— Да нет же, Габи, — небрежно отмахнулась я, изо всех сил стараясь одурачить подругу. — Тебе кажется.

— Не кажется, Илзе, — Габи сдвинула неестественно тёмные для её природного цвета волос брови, которые недавно ей нарисовали при помощи татуажа, отчего лицо Габи отныне всегда казалось чуточку грозным. Однако в данный момент она в самом деле угрожала мне взглядом. — Ладно, не буду ходить вокруг да около и спрошу в лоб — что происходит, Илзе? К кому ты сорвалась посреди девичника?

Я открыла рот, чтобы ответить, запнулась и тут же закрыла, теперь всецело понимая, что мой побег не остался незамеченным, как мне казалось раньше.

— Илзе, — Габи со всей присущей ей мощью ударила ни в чём неповинным бокалом о стол. Что ни говори, а у неё в предках точно были викинги. На Габи весьма уместно смотрелся бы шлем с двумя воинственными рогами, как у настоящего берсерка. — Илзе, как его зовут? Только не говори, что Макс, иначе я за себя не ручаюсь.

— Тони, — выронила я это проклятое имя, будто монетку из кармана, и оно покатилось по кухне, отталкиваясь от стен и будоража мои воспоминания.

— Оу… — виновато закусив губу, отреагировала Габи. — Это кое-что объясняет. Прости…

— Нестрашно. Ты ведь не знала.

— Вот именно, что я ничего не знаю, и приходится додумывать как-нибудь, потому что ты молчишь. А так нельзя. В конце концов, Илзе, я тебе всё рассказываю. И, конечно, не хочу лезть не в своё дело, но очень хочу подробностей. Кто этот Тони? Что у вас было?

— Да мне особо нечего рассказывать.