Оболочки (СИ) - Никонов Андрей. Страница 41

На самом деле, заглядывались другие – трое спасателей из экипажа Велесова и два техника со станции, но наглую девчонку надо было поставить на место.

– Ну во-первых, Нестерова, ты для меня не молоденькая девушка, а боевой товарищ и пилот корабля, – спокойно ответил я. – А во-вторых, чего я там не видел? Родинку твою на заднице?

Судя по ошарашенному взгляду старшего лейтенанта, такое она услышать не ожидала.

– Мы с её дядей друзья, – пояснил я зрителям, – приходилось эту пигалицу в ванной купать, когда она вместо слов слюнявые пузыри пускала. Тогда и увидел. Жаль, ремнём мало пороли, но ничего, я это исправлю.

Не объяснять же им, откуда я знаю, где у Алисы, что у первой, что у второй, и родинки есть. У первой ещё шрам от аппендицита был на животе, два небольших прокола, но здесь могло совпадений и не случиться. Аудитория моё объяснение восприняла нормально, и разошлась, точнее, разлетелась, мы с Нестеровой остались одни.

– Значит так, товарищ Соболев? – прошипела она. – Война?

– Не доросла ты ещё со мной воевать, – припечатал я, оттолкнулся от потолка и полетел на склад, знакомиться с капитаном Пастушенко. На свою голову.

С тыловым капитаном у нас установились доверительные отношения. Сначала он два часа таскал меня за собой по складу, увлечённо рассказывая, как сортируются вещи в условиях космоса. Сперва это было познавательно, но когда мы третий раз проплыли мимо контейнеров с сублимированными продуктами, я капитану напомнил, что в космос начал летать больше двадцати лет назад, и не такое успел повидать. И тогда Пастушенко переключился на ускорители, которые должны были доставить со дня на день.

С ускорителями путь до Луны сокращался на два часа, и удлинялся на несколько дней. Почему-то этот факт ни у кого вопросов не вызывал, даже начальник станции Вахромеев был уверен, что без этих приблуд лететь нельзя. Во-первых, потому что они предусмотрены конструкцией, во-вторых, потому что с ними радиационные пояса проходятся быстрее, в-третьих, ускорители, помимо своего прямого назначения, ещё и оружием были, точнее превращали в него двигатели. Монтаж двигателей и юстировку излучателей закончили в понедельник утром, и с этого момента нас, кроме этих незначительных, на мой взгляд, деталей, ничто на станции не держало.

И в-четвёртых, самое главное, мы были первыми, кто эти ускорители должен был получить, до этого их испытывали только на беспилотных кораблях, и с усечённым функционалом. А мы, вроде как, удостоились чести первыми воспользоваться совершенно новым продуктом. К таким тестам я всегда относился настороженно, в больнице новые лекарства применялись неохотно – мало ли какая побочка случится, а уж в космосе диареей или кожными высыпаниями не обойдёшься.

После разговора с Пастушенко, глядя на его удаляющийся, обтянутый служебными штанами зад, так и просящий хорошего добротного пенделя, я уж было решил написать рапорт – тут этим все занимались, но тут из шлюза буквально вылетел Мамедов, борттехник станции, мы с ним чуть было не столкнулись нос в нос.

– Везут, Николай Павлович, – радостно отрапортовал капитан, ловким манёвром уходя от столкновения. – «Тайфун» стартовал только что, через час сорок минут пристыкуется, в ноль пятнадцать по Москве. Вместе с нашим грузом и ваши ускорители доставят, так что сразу начнём монтировать.

(32). Сторона 2. 02 июня, вторник.

«Тайфун» появился ровно через час сорок, только почему-то с другой стороны – грузовой конус пронёсся мимо станции, чуть было не снеся антенный блок. Только я успел подумать, что в его поведении есть что-то странное, как включился сигнал тревоги. Сигнальные указатели заморгали красным, в этой ситуации у экипажа были свои задачи, а у гостей – свои.

– Это не «Тайфун», а чужой аппарат, – предупредил меня по спецсвязи Вахромеев, – но об этом, Коля, здесь знаем только ты, я и Велесов. От ЦУПа указаний не будет, они считают, что канал связи взломан, так что действуйте по обстановке. Если бы я отдавал приказ, то – сбить к чёртовой матери, но старший по званию у нас генерал Велесов, ему и решать.

– И что он решил?

– В героя поиграть, – было слышно, как начальник станции сплюнул, – один лететь зассал, тебя с собой берёт, так что, Коля, твой выход.

Это я уже слушал, перемещаясь к шлюзу. От Велесова пришёл короткий приказ – вылетать.

– Мы на станции в относительной безопасности, – продолжал Вахромеев, – если что, снесём хоть один Тайфун, хоть эскадрилью, а вы там поосторожнее, без усилителей у вас только торпеды маломощные и лазерная пушка. Велесов в вашей сцепке главный, но ты тоже там мозгами шевели, на третьем витке, судя по расчётам, грузовик на нас наедет, и тут я просто так сидеть не буду, ударю из всего что есть.

– Понял, – я кивнул, хотя полковник меня не видел.

Мы должны были через шлюз перейти в челноки, отойти от станции на безопасное расстояние и атаковать чужака, вот только до ближайшего космоплана было три километра, и добираться к нему предстояло двум людям, командиру экипажа и пилоту. То есть мне и Нестеровой. Рядом облачалась в космическую одежду Алиса-два, я подумал, что не мешало бы её подкормить – она только что достала свой скаф, открывая застёжки, и кроме обтягивающего трико, на девушке ничего не было. Ни выступающей груди, ни округлых бёдер, ни оттопыренной задницы, только глаза большие. О самом процессе выхода в космос я старался не думать, предоставив рефлексам Соболева сделать это за меня, Нестерова отлично подходила для переключения внимания с настоящей проблемы на выдуманную. Так и держался, стараясь не смотреть на открывающиеся лепестки шлюза и уходящий вдаль канат, связывающий станцию с челноком. Когда магнитные захваты подвели скафандр со мной внутри к буксиру, от страха начал вспоминать, как Алиса-один моется под душем, вроде помогло, тело Соболева уверенно зафиксировало блямбу фиксатора на груди, поправило автомат, висящий в креплениях, и оттолкнулось от шлюзового кольца.

В играх космос дружелюбен, даже если тебя взрывом выбрасывает в пустоту, ты красиво вращаешься, любуясь звёздами и прокладывая путь к спасению, сжимая бластер в могучих руках. Этот космос был нифига не хорош – меня словно окунули в беспросветную тьму, в какой-то ад со сверкающими глазами демонов. Давление подскочило, пульс прыгнул к двум сотням, на лбу выступила испарина.

– У неё круглая задница, две родинки под грудью, во сне причмокивает, – попытался успокоиться я, – Баранову антибиотики назначили, а анализы чистые, что-то терапевт схалтурил. Если опять какой-то вирус, надо его в отдельную палату перевести, и Чурову сказать. Может, простейшие? Из Вьетнама месяц как приехал, а там что угодно можно подцепить. Если до воскресенья там сам не сделаю, то вспомню.

Больничные мысли помогли гораздо лучше эротических, я так увлёкся проблемами отделения, что чуть было не пропустил момент, когда в наушнике зазвучал голос командира станции.

Для всех, кто находился на станции, мы с Нестеровой превратились в две белые точки на чёрном звёздном фоне – магнитный буксир тащил нас по канату, и до челнока оставалось метров сто пятьдесят. С этого расстояния отлично была видна вся станция – упорядоченное нагромождение отсеков, складских цилиндров и модулей, с раскинутыми в стороны солнечными панелями и ядерным реактором, прицепленным за толстый кабель. Двигатели станции работали на полную мощность, корректируя орбиту и разворачивая складами к нападающему – так даже таран особого вреда не принесёт.

Нестерова-2 добралась до челнока первой, эвакуационный люк открылся, запуская по одному человеку. Мне пришлось подождать, пока пилот перейдёт в кабину, узкий цилиндр засветился красным, потом зелёным, циферблат прибора на стенке показал, что давление выровнено, и только тогда цилиндр повернулся, и я заплыл внутрь. Алиса уже пристегнулась и что-то выверяла на экране, тыкая пальцем в жёлтые ячейки.