Сад Рамы - Кларк Артур Чарльз. Страница 16

Я покачала головой, и Майкл продолжил:

— Видишь ли, Николь, нам проще это узнать. Нам не на что отвлекаться. Просто нет возможности удалиться от Господа. Поэтому я простить себе не могу прежних увлечений кулинарией и историей искусств. Находясь на Раме, человек, пожалуй, едва ли должен обращаться к другим вопросам, кроме молитвы и веры.

Признаюсь, такая уверенность временами раздражает меня. Я считаю, что к нашему нынешнему положению жизнь Иисуса Христа имеет не больше отношения, чем жизнь гунна Аттилы… да любого человека, рожденного на планете, оставшейся уже в двух световых годах за нами. Мы перестали быть частью рода человеческого. И либо умрем, либо породим новый вид. Но ведь Иисус умер на кресте и за наши грехи… за прегрешения людей, которым не суждено более увидеть Землю.

Если бы Майкл не был католиком, которому заповедано размножаться, я не смогла бы убедить его зачать ребенка. У него найдется сотня причин, почему этого нельзя делать. Но в конце концов — быть может, потому, что своими попытками я мешала его вечернему молитвенному уединению, — Майкл согласился, впрочем, предупредив меня, что «скорее всего у нас ничего не получится» и что он «заранее снимает с себя всю ответственность за мое разочарование».

Мы потратили три месяца на попытки зачатия. Во время первых двух овуляций я не сумела его возбудить. Я перепробовала все, о чем упоминалось в статьях, посвященных импотенции: смех, массаж, музыку, пищу. Но чувство вины в нем и скованность все же сильнее моего пыла. Наконец фантазия предоставила нужное решение. Я предложила, чтобы ночью Майкл представил себя с Катлин… Эрекции мы добились. Как все-таки сложно устроен разум.

Фантазия фантазией, но заниматься любовью с Майклом — дело нелегкое. Начну с того — пусть это и несправедливо с моей стороны, — что одними приготовлениями он способен вывести женщину из соответствующего настроения. Прежде чем раздеться, Майкл всегда молится. Интересно бы знать

— о чем?

Первый муж Алиеноры Аквитанской, французский король Людовик VII, был воспитан монахом и сделался королем лишь благодаря стечению обстоятельств. В романе отца об Алиеноре есть длинный ее внутренний монолог. Королева жалуется на необходимость заниматься любовью «посреди торжественного благочестия, под грубыми тканями цистерцианцев» [10]. Ей хотелось веселья и смеха в постели, откровенных бесед, пыла и страсти. Вполне могу понять, почему она развелась с Людовиком и вышла за Генриха Плантагенета.

Итак, я беременна и, надеюсь, мальчишкой, который внесет генетическое разнообразие в нашу наследственность. Это была настоящая битва, и плоды ее, похоже, не стоят потраченных усилий. Из-за моего желания родить ребенка от Майкла Ричард оставил нас, а Майкл, по крайней мере на время, перестал быть мне близким другом и спутником, каким был в первые годы нашего пребывания на Раме. За свой успех я заплатила. Теперь остается надеяться, что этот космический корабль действительно куда-нибудь прилетит.

1 марта 2206 года

Я повторила частичное исследование генома, чтобы проверить предварительные результаты. Увы, сомнений не остается: наш нерожденный мальчик наделен синдромом Уиттингэма. К счастью, других распознаваемых дефектов не обнаружено, но и этот достаточно плох.

Оставшись наедине с Майклом после завтрака, я познакомила его с результатами. Сперва он не понял, что я хочу сказать, но на слова «умственно отсталый» отреагировал моментально. Я просто видела, как ему представляется ребенок, абсолютно не способный позаботиться о себе. Беспокойство его отчасти уменьшилось, когда я пояснила, что синдром Уиттингэма всего лишь характеризуется неспособностью к обучению, незначительным нарушением правильного хода электрохимических процессов в мозгу.

Я заподозрила наличие синдрома уже после первого генетического анализа, но, поскольку результаты допускали двоякое толкование, ничего не сказала Майклу. Прежде чем взять вторую пробу амниотической жидкости, я хотела выяснить все, что известно об этом заболевании. К несчастью, краткий очерк в моей сокращенной медицинской энциклопедии не мог удовлетворить меня.

Сегодня днем, пока Кэти спала, мы с Майклом попросили Симону часок-другой почитать в детской книжку. Наш кроткий ангел с готовностью согласился. По сравнению с утром Майкл значительно успокоился. Он заявил, что ужаснулся, узнав подобную новость о Бенджи (Майкл хочет назвать ребенка Бенджамином Райаном О'Тулом в честь его деда). Однако чтение книги Нова помогло восстановить внутреннее равновесие.

Я объяснила Майклу, что умственное развитие Бенджи будет протекать медленно и с трудом. Впрочем, к двадцати годам он будет способен достичь уровня двенадцатилетнего — это слегка успокоило Майкла. Я заверила его, что никаких внешних признаков дефективности ребенок иметь не будет, как это бывает со страдающими болезнью Дауна, и, поскольку синдром Уиттингэма имеет рецессивный характер, едва ли следует ожидать его проявления в возможном потомстве раньше третьего поколения.

— А можно ли узнать, у кого из нас с тобой в генах присутствует этот синдром? — поинтересовался Майкл под конец разговора.

— Нет, — ответила я. — Его трудно выделить, так как подобный эффект вызывают повреждения нескольких различных генов. Диагностировать его можно лишь по проявлению в активной форме. Даже на Земле носителей не всегда удавалось выделить.

Я начала рассказывать: синдром был впервые обнаружен в 2068 году, в Африке и Азии почти не наблюдался. Был характерен среди кавказцев, значительное число случаев отмечено и в Ирландии. Я решила, что Майкл все равно сам прочтет статью в медицинской энциклопедии, и не хотела, чтобы он слишком винил себя.

— А лечить можно? — спросил он потом.

— Не в наших условиях, — я покачала головой. — В последнее десятилетие вроде бы обнаружили кое-какие меры генетического воздействия, которые могут быть эффективными, если их использовать начиная с четвертого месяца беременности. Однако лечение сложно даже на Земле, можно потерять плод.

Тут-то Майкл вполне мог произнести слово «аборт», но не сделал этого. Вера его строга и непоколебима; не сомневаюсь, что он даже не думал об этом. Для него аборт — вещь немыслимая, на Земле ты или на Раме. Я подумала, возможна ли ситуация, в которой Майкл оправдал бы подобную операцию. А если бы ребенок родился с болезнью Дауна или слепым? Или же многочисленные нарушения мыслительного процесса привели бы к его ранней смерти?

Будь здесь Ричард, мы бы взвесили все за и против. Он бы расписал один из своих листов Бена Франклина: «за» по одну сторону, «против» — по другую. Я добавила бы длинный перечень эмоциональных соображений против аборта, которых, конечно, он не учел бы, и в конце концов все мы согласились бы, что роды необходимы. Приняли бы тогда общее, продуманное решение.

А я хочу этого ребенка. И еще — чтобы Майкл по-настоящему ощутил себя отцом Бенджи. Если бы он только завел речь об аборте, я могла бы убедить его. Но слепое приятие правил, установленных Богом ли, церковью… или же просто догмой, часто мешает истинной решимости. Надеюсь, что Майкл не из таких.

10

30 августа 2206 года

Бенджи родился чуть раньше срока. Несмотря на все мои заверения, что внешне он будет выглядеть совершенно нормальным, Майкл явно испытал облегчение после родов, случившихся три дня назад: ребенок с виду казался вполне здоровым. Роды опять были легкими. Симона просто на удивление очень помогла мне во время схваток и приняла младенца. Для своих неполных шести лет она кажется достаточно взрослой.

У Бенджи тоже голубые глаза, они темнее, чем у Кэти, и я сомневаюсь, что цвет их с возрастом не изменится. Кожа светло-коричневая, потемнее, чем у Кэти, но светлее, чем у нас с Симоной. Родился он трех с половиной килограммов весом и пятьдесят два сантиметра длиной.