Горячее сердце. Новая история Мериды - Стивотер Мэгги. Страница 5

– Ты ошибаешься, – повторила Мерида.

– Я не могу ошибаться, – отрезал Ферадах. И добавил пренебрежительно: – В любом случае, посмотри хотя бы на себя.

– А что со мной?

– Дочь королей, дочь королев. И ты веришь, что это – и есть твой удел?

– Я, я чуть ли не год была занята другим! – выпалила Мерида. – Ты даже не представляешь...

– Пасла стада с крестьянами в горах. Читала книги с сёстрами Морвентона. Каталась по округе с картографами, – сказал Ферадах терпеливым тоном. – Знаю, знаю. И как именно ты изменилась по сравнению с прежней собой? До отъезда ты была человеком, готовым на всё это. Ныне ты человек, проделавший всё это. Ты готова проделать это снова. Какой след оставили твои странствия на тебе самой? На мире вокруг? Чтением и ездой верхом ты занималась, так или иначе, всю жизнь. – Ферадах встряхнул плечами. – Много шума – мало толка.

Мерида открыла рот. Закрыла. Впервые в жизни ей говорили подобное. Обычно говорили прямо противоположное: что она вечно рвётся вперёд, вечно требует больших перемен.

– Слишком долго прозябал этот край без дела, – сказал Ферадах. – Настало время дать шанс новому поколению. Теперь, когда я здесь, меня уже ничто не остановит.

Они оба посмотрели на мёртвое-мёртвое деревце между ними. Мерида хотела снова возразить, всё оспорить, но разве ей самой не приходило в голову, что внутри у неё снова то же чувство, что сидело в ней ещё до странствий?

«Думай, Мерида, думай. Ты же смекалистая».

Была у них в Данброхе одна настольная игра под названием «брандуб»; само слово всегда казалось Мериде забавным – и бренчит, и гудит. Цель игры – захватить башню в центре поля и освободить заточённых в ней пленников. Захватывать можно воинственными пешками, а можно рискнуть добиться расположения самого Брандуба, то есть Чёрного Ворона, фигурки со своими собственными правилами. Ввести его в игру непросто, но стоит ему выйти на поле боя – противнику крышка.

В Данброхе был набор для игры в брандуб, в своё время очень даже роскошный: приятные на ощупь коренастые пешки, агатовый Брандуб солидного тёмно-лилового цвета, грифельная доска с затейливо вырезанным игровым полем. Королева Элинор как-то рассказывала Мериде, что этот набор достался им в дар от соседнего королевства – и он в самом деле выглядел подарочным, чтобы одни могли его преподнести, а другие поставить на полку повыше, для сохранности. Только этот на полку повыше не поставили, и в сохранности он не оказался. Кое-кто из близнецов бессовестно измалевал его и исцарапал; подозрения Мериды ложились на Хьюберта: ни у кого другого не хватило бы на это нахальства. В итоге играть ещё можно было, но только если очень хорошо знаешь правила заранее – а Мерида знала.

Брандуб довольно долго не давался ей совсем. А затем она как-то неожиданно для себя додумалась, как выпустить на поле Чёрного Ворона, вместо того чтобы пытаться пробиться обычным путём. И за каждой партией она сидела как на иголках, пока не удавалось вывести Брандуба – а затем просто выигрывала всякий раз без исключения, пока остальные не отказались напрочь садиться с ней за игру; весьма несправедливое решение, как ей казалось.

«Брандуб, Брандуб».

И вот сейчас, на краю прудика под водопадом, лицом к лицу с непонятной сущностью, Мерида снова ощутила то же волнение, что и играя в брандуб, перед тем как вылетит Чёрный Ворон. Правила игры известны. С одной стороны – Ферадах, непостижимый и могущественный бог. С другой – она, Мерида, простая смертная девушка. Конечно, ей суждено уступить, отправиться домой в старый замок и погибнуть.

Но зачем-то же в дверь постучали, зачем-то сюда привели – и это был не Ферадах. Ферадаху положено убить её, а он до сих пор этого не сделал. Баланс между обновлением и разрушением исчез, и Ферадах не отступит, пока его не восстановит. Таковы ходы, сделанные на данный момент.

«Думай, Мерида, думай, – твердила она себе. – Что есть Чёрный Ворон в этой игре?»

И тут она поняла.

– Почему ты так резко отпрыгнул от меня минуту назад? Потому что твоё касание меня убьёт, верно? – И она смело шагнула к нему, вытянув замёрзшую ладонь. – Но если уж мне суждено умереть, почему ты просто не расправился со мной прямо здесь и сейчас?

Ферадах до того поспешно отпрянул, что даже запнулся.

– Не так... Не так это должно случиться.

– А как же деревце? – спросила Мерида.

– Какое деревце?

– Которое ты убил, только чтобы доказать свои слова. Тебе разве позволено так просто убивать налево и направо? Или с деревцем так и «должно» было случиться? – По замешательству Ферадаха Мерида поняла, что метит верно. – Получается, с деревцем ты уже качнул весы к себе. Нужно что-то взамен.

– Не вздумай выпрашивать у меня целый Данброх в обмен на одно деревце, – отрезал Ферадах. – Это не равновесие.

– Нет, о пощаде для нас всех я тебя не прошу, – сказала Мерида. – Скорее, предлагаю договориться.

– Я в договоры не вступаю. Равновесие...

Но прежде чем Ферадах успел закончить, водопад вместе с прудиком начали меняться на глазах.

3. Договор

При свете дня место это бывало необычайно красивым. В мелких запрудах спокойно поблёскивала бирюза воды. Ночью же очертания предметов превращались в неподвижные чёрные кляксы, затаившиеся в тёмном пейзаже.

Однако стоило Мериде обронить насчёт договора, вода вокруг засияла, точно Мерида обратилась с вопросом, и это – ответ. Из толщи воды, как будто эти лужицы были на самом деле куда глубже, показались шары голубоватого света. «Блуждающие огни, – поняла Мерида. – Зловещие маячки, которые заводят путников либо в колдовское, либо в роковое место». Она уже и забыла, какие они удивительные. Как непохожи на обычный свет от свечки или солнца.

Волшебство, чудеса, магия.

Ровное чёрное небо тоже стало меняться: меж звёзд, словно холодное пламя, забилась яркая зелёная лента. Фир Хлиш! «Весёлые плясуны». Так называют у них в Данброхе это явление. Мерида и раньше его видела, и такое, и ещё лиловое, – но никогда столь близко. На этот раз сияющая полоса пролегла до того низко, что казалось, птица пролетит – крылом заденет.

Раздался низкий мелодичный гул, вроде как порыв ветра в ущелье между скал. Как будто небо, а может, река – пели.

И всё кругом показалось внезапно священным.

А затем появился кто-то третий.

На противоположном берегу реки стояла старуха. Кривая и сморщенная, как старое дерево или как громадные древние валуны вокруг неё. В белых как снег волосах – огромные колтуны причудливых форм. В руке тёмный извилистый посох, почернелый, точно от пламени. Глаз всего один, и в нем тёмным вихрем отражается чёрно-зелёное сияние в звёздном небе над головой.

У Мериды душа ушла в пятки. Ферадаха она ещё могла принять за простую нежить или лесного духа, но эту особу ни с кем не спутаешь.

Каждый данброхский младенец знает местные предания. Суровые зимние ветра называют её дыханием. Сморщенный вид, почернелый посох, яркий глаз со звёздным вихрем – один в один вышивка на гобелене в тронном зале данброхского замка. Богиня дождя, жизни, справедливости.

– Кальях, – прошептала Мерида сквозь стучащие зубы. От трепета она едва держалась на ногах. Богиня зимы. Богиня Шотландии. На глазах у Мериды этой ночью творилось больше магии, чем она видела за всю свою прошлую жизнь. Чем кому-либо в Шотландии обычно доводилось лицезреть.

Ферадах же казался раздражённым.

– Ох, ну конечно, – пробурчал он.

– Ферадах, – обратилась к нему Старица. – Это ли должное приветствие?

Голос её звучал, словно гул ветра – то самое пение, которое послышалось Мериде при её приближении. Стихийный и неукротимый звук, совсем непохожий на голос Ферадаха, в котором теперь особенно отчётливо прозвучали очень даже человеческие нотки.

– Так я и знал, что в этом замешана ты, – проворчал он. – Ещё по стуку должен был догадаться. Твоих рук дело.

– Тебе известно, что я покровительствую этому семейству.