Чужбина с ангельским ликом (СИ) - Кольцова Лариса. Страница 158

Жизнь в цветочных плантациях отчего-то остановила для Нэи время, и девяти лет она будто и не прожила. С таким же полудетским непониманием она относилась и к переменам характера Рудольфа.

Каждый день в закрытом уникальном городе становился вкладом в развитие способностей Эли, как в хорошем, так и в сомнительном смысле. Она не уставала учиться всему. Чапос в своё время не напрасно оплодотворял её не только в чисто-мужском смысле, но и неким познанием в тех областях жизни, в коих мнил себя знающим. Мудрецом он себя, конечно, не мнил, но жену за безмозглую не держал. Враги не на пустом месте распускали о ней сплетни. Заодно они мазали грязью и её трудовую, ни единой минутой не праздную жизнь, как бы ни казалась она таковой кому-то со стороны. Ведь Эля всегда пребывала жизнерадостной, ухоженной и легковесной по виду. Это и была её главная роль, — роль так и не состоявшейся, но вовсе не бездарной актрисы. Она изображала феерическую жизнь на сцене, каковой стала для неё территория засекреченного «Лучшего города континента». Изображала так, как она подобную жизнь понимала своим умом недоучившейся и ограниченной условиями своего формирования простолюдинки. Выросшей в семье мелкого торговца на той самой окраине, где прошло отрочество и начало юности самой Нэи.

Только Нэя жила там в своём особом семейном коконе с его особой атмосферой, а Эля была полностью продукт окружающей среды. Эля потому и раздражала некоторых неглупых, образованных по-настоящему людей, неприязненных к ней, особе сомнительной репутации, вторгшейся в «Лучший город континента», что они не властны были её осадить, а очень хотелось. Чёрные брызги долетали и до Нэи, задевали и её. Но о Нэе поведать что-то внятное и конкретное никто и ничего толком не мог. Одни догадки, одни предположения.

Женщина-загадка разгуливала в свободное время одна. Только Антон до начала своей собственной службы-работы пил по утрам её напитки. И всё. Вечерние же прогулки с Антоном тщательно продумывались по своему маршруту, — на это у Нэи хватало изобретательности. По вечерам люди в лесопарковой зоне редки, а лица их часто не различимы, если к ним не приближаться впритык. Не являлись тайной её вечерние выходы лишь для обитателей «Мечты», но там все по возможности умели держать язык за зубами. Да и что сказать-то? Гуляет, отдыхает после трудового дня, в сопровождении приятеля ввиду темноты. Возвращается отдохнувшей, после чего спит у себя одна до утра.

Часто Нэя вспоминала заповеди бабушки о необходимости делать всем добро, но как это совместить с элементарным выживанием? И кто делал добро ей? Рудольф? Но какую цену выставит он, когда придёт время платить по счетам? И являются ли частичной оплатой игры в машине? И кто счёл их неудачными настолько, что они прекратились без объяснения причин? Она или он? У него не спросишь, а у неё на этот неправильный вопрос ответа нет. Для того, чтобы объяснить происходящее, надо иметь здравый взгляд на вещи. Вместо этого её окутывал туман и страх открыть глаза, дабы не увидеть пугающих призраков будущего.

«Хорошо жрецу», — думала Нэя — «вещать о добре, когда ему все несут свои дары, и Храм Надмирного Света — полная чаша, по сути, его чаша». А что делать таким как она? И так ли уж была плоха та злая хозяйка — работодатель только потому, что отрастила себе когти ради выживания? Или Азира, став блудницей, или Чапос — торговец такими блудницами, мерзкие люди мерзкого общества? И она вздыхала, вздыхала наедине с собою, не находя ответа и бежала прочь от подобных низких удушающих раздумий.

Ей встретился во время одной из прогулок Инар Цульф. Было светло, совсем ранний вечер. Антон куда-то пропал, что являлось для него, скорее, нормой. Появляясь, он ничего не объяснял, да и к чему ей его профессиональные тайны? Запоздалые же прогулки без сопровождающего не прельщали.

— Что же вы не пригласили Элю? — равнодушно спросила Нэя.

— Люблю гулять в одиночестве. Как и вы, — ответил он. И вместо того, чтобы обогнуть её и следовать по собственной траектории, он спросил, — Вы здоровы, госпожа Нэя?

— Вопрос неправильный, — ответила она, — то есть, странный ваш вопрос.

— Господин Тон-Ат осведомлялся о вашем самочувствии, — продолжал Инар. — Сказал, что если вы устали от трудовой своей жизни, если насытились… то есть утомились, он готов принять вас к себе. Ему очень не хватает вас. Для этого я должен отвезти вас в его старый дом.

— Когда? — у Нэи пересохло во рту от нелепости происходящего.

— Завтра. На рассвете, как вы и любили прежде вставать. А сейчас что же? Клиенты иссякли? Или вы устали…

— Передышка же нужна. Я не машина, чтобы работать на износ.

Он закивал, — Я пришлю водителя, а сам буду ждать вас у стены.

— У стены? — поразилась Нэя.

— А где же?

— Как же моё имущество…

— Ваше имущество будет доставлено вам без утрат в последующие дни.

— Я имею в виду «Мечту»…

— «Мечта» вряд ли будет вам необходима там, куда вы отбудете, где вы и жили прежде.

— Почему вы спросили о самочувствии? Я выгляжу как-то не так?

— Всё так. Вы прекрасны как никогда. Ваш муж выражает беспокойство. Он считает, что дальнейшее ваше пребывание здесь может не очень благоприятно отразиться на вашем хрупком здоровье…

— Давайте я буду считать так, что мы с вами не встречались. Ваше странное предложение есть абсурд.

— Я не по личной инициативе смею беспокоить вас, госпожа Нэя-Ат, — тут Инар Цульф нервически сжал свои руки в зажим, настолько сильный, что хрустнули суставы его пальцев, — Как бы я мог! «Мечта» как преуспевающее предприятие прекратит своё существование без вас. Вы его душа! Да и мне эта столь увлекательная затея, как оказалось, дорога в силу стольких вложений и даже эмоциональных моих затрат, вовсе не измеряемых одними лишь материальными средствами, что погубить такое уникальное предприятие… думать об этом настолько печально, что я не спал всю предыдущую ночь. А мне необходим режим, чтобы функционировать, как вы и сказали, именно как отлаженная машина. Мне противопоказано уставать, сбиваться с чёткого рабочего ритма, да не обо мне и речь. У меня поручение от вашего мужа, от Тон-Ата…

— Тон-Ат не мой муж. Он отказался от меня. И вообще…. Тон-Ат, видимо, привиделся вам в вашем похмельном бреду. Ведь вы любитель посещать дорогие дома яств. А зря. Вы сами человек нездоровый. Уж простите….

Он почтительно склонил перед ней голову и ушёл. Она опрометью помчалась к «Мечте». А когда входила к себе, в налаженный уют и продуманную красоту своих комнат, то уже и не вспоминала про Инара Цульфа.

Вскоре Нэя, гуляя опять засветло, встретила в лесопарке Антона. Может, он гулял сам по себе, может, искал встреч с нею? Он прикоснулся к её руке, не трогая больше ничего.

Обычно гуляющая публика замирала в ожидании, чем ещё поразит женщина из «Мечты»? Антон не интересовал никого. Слишком молод, никому не известен, рядовой сотрудник одного из множества научных центров. Его и в «Зеркальном Лабиринте» мало кто знал, он никем не воспринимался всерьёз. Красоте рослого мальчика не придавали особого значения. В Паралее ценили лишь красоту женщин, а мужчин оценивали по социальной значимости, по уровню иерархии, как наследственной, так и карьерной. Антон будто становился прозрачным рядом с ней, что он есть, что его нет. Смотреть приходили на неё. Нереальное ароматное чудо скользило по дорожкам небольшого городка, спрятанного в глубинах огромного леса. Разлетались воздушным расписным веером складки её подола, и все глаза в округе всматривались жадно в разрезы и полупрозрачные ухищрения текстильных Нэиных шедевров, но ничего крамольного там не видели. Она казалась реально бесплотной! Она умела маскировать то, что вроде бы и обнажала! Приоткрытая грудь никогда не была открыта по-настоящему, а всегда в дымке тончайшей ткани. Ножки, даже мгновенно мелькнув через разрезы, тут же скрывались под легчайшей волной, оказывается, многослойной юбки. А она, несмотря на количество таких вот слоёв, казалась тоненькой, невесомой.