Зимний сад - Ханна Кристин. Страница 2

Она уже собиралась встать, как вдруг внизу раздался оглушительный лязг.

Только не это.

Мередит вскочила на ноги и сбежала с лестницы, но было уже слишком поздно.

Нина стояла на кухне и, стуча по кастрюле металлической ложкой, вопила: «Шоу начинается!» Что-что, а привлекать внимание она умела лучше, чем кто-либо.

Гости, посмеиваясь, переходили из кухни в гостиную. Рядом с громадным камином, поверх проекционного экрана из алюминия, висела простыня с нарисованным замком. Справа стояла елка, украшенная купленными гирляндами и игрушками, которые смастерили Нина и Мередит. Перед задником устроили импровизированную сцену: деревянный мостик, уложенный на паркет, и вырезанный из картона фонарь, к верхушке которого скотчем примотали карманный фонарик.

Мередит приглушила в комнате свет, включила фонарик и скрылась за задником, где уже ждали Нина и Джефф, оба в костюмах.

Задник едва скрывал их от зрителей. Если она слегка наклонялась вбок, то могла увидеть гостей, а они – ее, и все-таки между ними ощущалась граница. Когда в комнате стало тихо, Мередит глубоко вдохнула и начала кропотливо подготовленный рассказ:

– Ее зовут Вера, она бедная крестьянка, почти никто. Она живет в волшебном Снежном королевстве, но мир, который так дорог ей, гибнет. Ее страной завладели злые силы: по каменным мостовым разъезжают черные экипажи, а их зловещий властелин жаждет все уничтожить.

Мередит вышла на сцену, стараясь не наступить на подол многослойной юбки, оглядела гостей и нашла в дальнем конце комнаты маму, которая даже в толпе казалась совсем одинокой. Ее красивое лицо окутывал сигаретный дым, а взгляд в кои-то веки был устремлен на Мередит.

– Идем, сестра, – громко сказала Мередит, подходя к фонарю. – Мороз не должен пугать нас.

Из-за задника появилась Нина в старой ночной рубашке, на голове косынка. Заломив руки, она посмотрела на Мередит и закричала так пронзительно, что по залу пронесся смешок:

– Неужели это Черный князь наколдовал такой холод?

– Нет. Нам холодно оттого, что мы потеряли отца. Когда же он к нам вернется? – Мередит приложила руку тыльной стороной ко лбу и театрально вздохнула. – Экипажи теперь на каждом шагу. Черный князь становится все сильнее… люди на наших глазах превращаются в дым…

– Смотри! – Нина указала на нарисованный замок и благоговейно произнесла: – Там принц…

На маленькую сцену вступил Джефф. В джинсах, синем спортивном пиджаке и дешевой золотистой короне, венчавшей копну волос пшеничного цвета, он выглядел так прекрасно, что Мередит забыла слова. По его покрасневшим щекам она понимала, что он стесняется, и все-таки, как хороший друг, Джефф не отказался помочь. И улыбался ей так, словно она и правда была принцессой.

Он протянул ей искусственные цветы.

– Я принес тебе две розы, – сказал он, запинаясь.

Мередит дотронулась до его руки, но, прежде чем она успела произнести следующую реплику, среди зрителей раздался какой-то шум.

Повернувшись на звук, она увидела в центре комнаты маму: неподвижная, белая как мел, та гневно сверкала глазами. На ладони у нее проступила кровь. Бокал, который мама держала в руке, она сжала с такой силой, что даже со сцены Мередит разглядела: один из осколков впился ей в кожу.

– Достаточно, – резко произнесла мама. – Это неподходящая забава для вечеринки.

Гости были растеряны, и одни начали подниматься со стульев, другие продолжали сидеть. В комнате стало тихо.

Папа подошел к маме, приобнял ее и привлек к себе. Точнее, попытался: на его ласку она никак не ответила.

– Зря я читала вам эти дурацкие сказки, – сказала мама, ее русский акцент от ярости стал заметнее. – Забыла, что маленьким девочкам только и подавай всякую чушь о любви.

Мередит от унижения не могла пошевелиться.

Она смотрела, как папа отводит маму на кухню, – наверное, чтобы промыть ей руку. Гости спешно покидали их дом, словно сбегали с «Титаника», а спасательные шлюпки ждали за порогом.

Только Джефф рискнул встретиться взглядом с Мередит, и она увидела, как он смущен. Он бросился к ней, по-прежнему держа в руках розы.

– Мередит…

Однако она оттолкнула его и умчалась из комнаты. Только в конце коридора, в темном углу, Мередит наконец отдышалась, ее глаза горели от слез. Было слышно, как на кухне папа пытается успокоить рассерженную жену. Еще через минуту хлопнула входная дверь, и Мередит догадалась, что это ушел домой Джефф.

– Из-за чего она злится? – тихо спросила Нина, подходя к ней.

– Мне-то откуда знать? – отозвалась Мередит, вытирая глаза. – Какая же стерва.

– Не говори так.

Голос Нины дрогнул, и Мередит поняла, что сестра тоже едва сдерживает слезы. Она наклонилась к Нине и взяла ее за руку.

– Что теперь? Будем перед ней извиняться? – спросила Нина.

Мередит вспомнила, как в прошлый раз рассердила маму и пошла извиняться.

– Ей наплевать. Уж поверь.

– И что же нам делать?

Как бы Мередит ни хотелось снова ощутить себя взрослой, как это было утром, от ее уверенности в себе не осталось и следа. Она знала, что будет дальше: папа успокоит маму, а потом заглянет к ним в комнату, начнет смешить, обнимет своими крепкими, большими руками и заверит, что на самом деле мама их любит. И Мередит, утешенная его шутками и рассказами, отчаянно захочет в это поверить. Опять.

– Я уже решила, что сделаю, – сказала Мередит, направляясь по коридору к кухне. Мама сидела спиной к двери, и она мельком увидела ее облегающее платье из черного бархата, бледные руки и совершенно седые волосы. – Я больше никогда не буду слушать ее дурацкие сказки.

Глава 1

Неужели вот так и ощущаешь себя в сорок лет? Всего за какой-то год Мередит в глазах людей превратилась из «мисс» сразу в «мэм». Прямо как по щелчку. Хуже того, ее кожа постепенно теряла эластичность. На прежде гладком лице появились крошечные морщинки, а шея стала заметно полнее. Утешало только одно: седины пока не наблюдалось. Каштановые волосы, которые она практично подстригала в каре, по-прежнему были блестящими и густыми. Но глаза все-таки выдавали – в них читалась усталость. И не только в шесть утра.

Отвернувшись от зеркала, она сняла старую футболку и натянула черные спортивные штаны, носки и черную кофту. Затем, на ходу собирая волосы в короткий конский хвост, вышла из ванной и заглянула в полутемную спальню. Муж так сладко похрапывал, что ей почти захотелось снова нырнуть в постель. В прежние дни она непременно поддалась бы соблазну.

Плотно закрыв дверь спальни, Мередит направилась по коридору к лестнице.

Двигаясь в тусклом свете старых ночников, она прошла мимо закрытых дверей, ведущих в детские спальни. Их хозяйки, впрочем, были уже далеко не детьми. Старшей, Джиллиан, исполнилось девятнадцать, она второкурсница Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и мечтает стать врачом. Младшей, Мэдди, восемнадцать, учится в Вандербильте [2] на первом курсе. С их отъездом и дом Мередит, и вся ее жизнь неожиданно затихли и опустели. Почти двадцать лет она целиком посвящала себя материнству, надеясь дать детям то, чего сама была лишена. Ее усилия дали плоды: она смогла стать для дочерей лучшей подругой. Но когда девочки уехали, она ощутила себя потерянной, словно ненужной. Глупо, конечно, тем более что дел у нее было полно. Она скучала по дочерям, вот и все.